Куда делся Ургант: почему у зрителя плохая память

Итак, дети, запишите тему сочинения: «Иван Ургант в моей жизни». Ну или вы, товарищи взрослые, подумайте над философской работой по этому поводу. Прочитав такую загогулину, Ваня весело рассмеется нам в лицо и будет прав. Ургант создан не для высоких мыслей. Ургант в моей жизни Что скрывать, я очень хорошо отношусь к Урганту. А разве можно к нему относиться как-то иначе? Но вот решил все-таки тоже пораскинуть мозгами о его месте в истории. Урганта не было на ТВ-экране три месяца. Тем самым он как бы подтвердил известную теорию: если тебя нет в «ящике» некоторое время, о тебе забывают. Напрочь, то есть абсолютно. Даже если тебя зовут Иван Ургант. Вот его коллега-конкурент Максим Галкин все лето мелькал там, ибо давали повторы программы «Сегодня вечером». Замечательные повторы, надо сказать. И Галкин уже стал как бы членом семьи, неотъемлемой и важной частью нашего быта, существования. А Урганта все нет. Он вернулся, опять весь из себя такой смешливый, ироничный, юморной. Опять у него не сразу это все получалось, так как Ваня вернулся с воли, где веселить народ ему было просто незачем. Он же нормальный человек, отличный семьянин… Еще немного — и я бы написал «чемпион Берлина по теннису», но это уже совсем другое кино. Ему надо опять пробивать эту стену, ведь зритель жесток и у него плохая память. Он очень быстро забывает своих кумиров. Я верю, Иван постарается. Но, по-моему, Ургант вернулся совсем в другую страну. Он всегда так старался поднять нам настроение, даже в очень тяжелые времена. Так хотел, чтобы мы не унывали, не падали духом. Это был высокий класс хохмы (здесь почему-то я перехожу на идиш) — и у него получалось! В новом сезоне ему сделали наконец постоянное время, он появляется сразу после смурной, такой серьезной политической программы. Казалось бы, смейся — не хочу. Я уже не хочу. Ведь столько произошло всего. Сначала эмоции по поводу чемпионата мира, ну очень положительные. Но до и после… Не знаю, может, вы этим не живете, но когда постоянно говорят об отравленных Скрипалях, о пенсионной реформе, о голодовке Сенцова (не по ТВ, но говорят же!), честно вам скажу, становится не до смеха. Здесь Ургант со своей насмешливостью выглядит уже не в масть, даже как-то пошловато выглядит, как мертвому припарка. Он не вписывается в нынешний контекст полураспада. А кто вписывается? Нам все время, почти в ежедневном режиме, показывают все новых и новых девушек артистического секс-гуру Ивана Ивановича Краско. Очередных побитых девушек певца Александра Серова. Устраивают очную ставку между женой Николая Караченцова и его… другой женщиной. Про Армена Джигарханяна и Спартака Мишулина я уже молчу. Они что там, все с ума посходили? А вот и не угадали! То, что «ящик» ублажает человеческое любопытство, это понятно. Но еще он, «ящик», таким образом нас успокаивает. Вас уволили с работы, уменьшили зарплату, подняли налоги — не парьтесь, а лучше посмотрите про свадьбы, разводы и другие «ужасы нашего городка». Вам легче будет! Телевизор — утешитель для нищих духом. Телевизор — красная тряпка для быка. Телевизор — жвачка для стада коров, предназначенных на убой. И все, кто не выкинул в окошко свои голубые экраны, не подсел к компьютеру, с этим соглашаются. А Ургант завис. Его интеллектуальный юмор сейчас не канает, его талантливое утешительство выходит из моды. Просто он не вписывается в формат нынешнего отстойного ТВ. И на его месте я, как когда-то другой юморист, сказал бы своим многочисленным зрителям: «Я устал, я ухожу. И простите меня, если можете». Может, ему нужен годик, чтобы отдохнуть, прийти в себя, понять, в какой стране он сейчас оказался. Или уйти в YouTube, как это уже сделали многие приличные люди. Навсегда. Это наша родина, сынок Каждое воскресенье утром я убегаю от всех. Уединяюсь, сажусь перед экраном. И на полчаса (всего на полчаса!) уезжаю на свою родину. Не историческую, нет. Моя родина — Советский Союз, чтоб вы знали. Программа называется «Обыкновенный концерт» и идет по «Культуре». Выходит мультяшный персонаж — конферансье — и объявляет артистов моего детства. И они появляются! Молодой Муслим Магомаев, та еще лихая Пугачева, Иосиф Кобзон… Шульженко, Утесов, Бернес… Плятт, Раневская… Енгибаров, Никулин, Шуйдин, Карандаш… Гурченко, любимая Гурченко, и Андрей Миронов… Зиновий Гердт… Григорий Горин, Александр Иванов… Можно перечислять бесконечно. А еще там показывают сидящих в зале людей на программе «Вокруг смеха» или на какой-нибудь «Песне-78». Таких милых, скромно одетых людей, которых я так нежно люблю. Которых становится все меньше и меньше… Они уходят. Это наша родина, сынок. Моя страна, которую у меня украли. Которую я не предам, что бы про нее сейчас ни говорили. Все отлично знаю: о причинах ее распада, о Верхней Вольте с ракетами, о прогнившей сущности КПСС. О Ростроповиче, Вишневской, Солженицыне, Сахарове, погибшем с голоду диссиденте Марченко, расстреле рабочих в Новочеркасске. О дефиците, «колбасных» электричках, бесконечных очередях в ГУМе. И туфлях, которые надо было разнашивать, не обращая внимания на мозоли. Все знаю, но ничего не могу с собой поделать. Это болезнь, тяжелая болезнь под названием ностальгия. Отправьте меня в мою страну, не мучьте уже. Страну моего детства, где было так хорошо. Страну «Мимино» и «Я шагаю по Москве», Высоцкого и Любимова, Ефремова и Тарковского… Даже при всей трагедии этих людей в СССР. То, где мы сейчас оказались, мне непонятно. Какие-то морды непонятных мне миллиардеров, получивших свое с барского плеча, обкрутивших вокруг пальца весь наивный советский народ. Какие-то чиновничьи гладкие хари, так уже всем надоевшие. Визжащие продажные девки из телевизора, где все напоказ… И только гимн остался. Получаса «Обыкновенного концерта» мне хватает. Это как лекарство, живая вода. Я отогреваюсь душой и вновь стараюсь жить. Высокая болезнь ностальгия, ты всегда будешь со мной. Это не лечится, ну и прекрасно. Поэтому давайте, братья и сестры, товарищи, вместе со мной: «Мой адрес не дом и не улица, мой адрес — Советский Союз». Навсегда ушедшее время… Источник