Вадим Руденко: «Всем понравиться нельзя»

18 сентября публика Челябинска услышит живое исполнение пятой симфонии и первого концерта для фортепиано с оркестром Чайковского. Сочинения Петра Ильича, неизменно приводящие в восторг слушателей, сыграют долгожданные гастролеры. На сцену театра оперы и балета выйдет государственный симфонический оркестр Республики Татарстан, его харизматичный дирижер Александр Сладковский и яркий, незаурядный пианист Вадим Руденко. Кто может с блеском исполнить сочинение Чайковского, если не лауреат конкурса его имени? Вадим Руденко известен не только благодаря своим победам в крупных международных состязаниях. Я бы даже сказала, не столько благодаря им. Да, список его достижений впечатляет, но еще большего внимания заслуживает сама музыка пианиста. За инструментом он почти всегда серьезен и собран. Чувства и переживания артиста слушатели могут ощутить лишь благодаря звучанию рояля. Вадим Руденко дает концерты в лучших залах мира, сотрудничает с известнейшими коллективами, его манера исполнения давно полюбилась меломанам. Гастрольную деятельность музыкант совмещает с педагогической и, судя по всему, без потерь качества в обеих сферах. Недавно его 16-летный ученик – Иван Бессонов – стал победителем международного конкурса «Eurovision Young Musicians 2018». И хотя моя беседа с пианистом состоялась раньше – в марте этого года, в стенах Свердловской филармонии – уже тогда мы говорили о преподавании, критиках и музыкальных фестивалях. — Вадим Леонидович, как пианиста любители академической музыки знают Вас давно. А когда появилась тяга к преподаванию? -Изначально у меня не было намерения становиться педагогом. Неоднократно отказывался от преподавания и в Московской консерватории, и в других ВУЗах. Но два года назад сложилась ситуация, которая способствовала пересмотру взглядов на этот вопрос. Бывший педагог моих детей стал директором ЦМШ (Центральной музыкальной школы при Московской консерватории — прим. авт.). Он больше не мог совмещать преподавание и административную деятельность. И было всего два варианта развития событий. Либо его ученики, включая моих детей, попадают в чужие руки. Либо я сам начинаю работать в школе, и ребята этого класса продолжают обучение со мной. Тогда пришли к выводу, что на данном этапе второй вариант вполне возможен. Поэтому преподавать я начал совершенно случайно. Это не было событием, к которому осознанно шел годами. -Ваше обучение музыке началось в классе выдающегося педагога Анны Артоболевской. В одном из интервью Вы говорили, что уроки проходили в форме игры: педагог придумывала конкурсы и шарады, делала их частью учебного процесса. Вы используете приемы бывших наставников в работе с учениками? -Что касается методик, мне трудно ответить однозначно. Думаю, с детьми определенного возраста по-другому заниматься просто не получится. Представляете, чтобы пяти- или шестилетний ребенок сознательно разбирал какое-то сочинение и сидел часами за роялем? Есть гораздо более интересные занятия: игра в куклы, футбольный матч во дворе или катание на санках… По крайней мере, лично я не сталкивался с детьми, готовыми легко этим пожертвовать. Когда учился сам, естественно, не задумывался о методах педагога. А сейчас иногда использую те приемы, которые запомнились, были мне близки и нравились в детстве. -Получается, что Вы даете уроки и собственным детям. Есть ли какая-то специфика такого обучения? Как оцениваете их перспективы? -Да, Филипп и Марк тоже мои ученики. Но я не загадываю о будущем заранее. Не отношусь к типу безумных родителей, которые считают, что их дети самые одаренные, лучше всех играют на инструменте. Конечно, для меня они всегда лучшие, просто по-человечески. Но я стараюсь трезво оценивать их пианистический уровень. Что-то выходит лучше, чем у других учеников, что-то хуже. Заниматься с собственными детьми, безусловно, сложнее. Я вообще не уверен, что это уж очень здорово. Но раз так сложилось, будем работать. Пианист Вадим Руденко. Фото: Татьяна Андреева -Между педагогическим процессом и популярными сейчас мастер-классами есть разница. В первом случае можно говорить о некой системе, а мастер-класс — явление точечное. Насколько вообще возможно за час чему-то научить? -Я отношусь к явлению мастер-классов совершенно нормально. Задаче ведь не в том, чтобы за час научить человека играть на рояле. За это время ты можешь помочь и что-то подсказать, если замечаешь у пианиста проблемные моменты. Можешь поделиться своим видением того или иного сочинения, которое он представляет. Если ученик идет к тебе на мастер-класс, значит он нуждается в твоем мнении. Я думаю, когда человек хочет получить новую информацию, это хорошо. К тому же, мастер-классы не всегда длятся час. Некоторые берут курс, состоящий из серии уроков. За это время можно узнать массу вещей, чтобы в дальнейшем развиваться в указанном направлении самостоятельно. Многое зависит и от самого ученика.Для кого-то мастер-класс – совершенно бессмысленное занятие. Все очень индивидуально. -Вы правы, все индивидуально. И даже оценки, которые получают уже состоявшиеся пианисты могут разительно отличаться. Порой, статьи критиков и отзывы в интернете вызывают недоумение. Пытаюсь найти в них аргументы, но за красочными эпитетами они становятся неразличимы. Как будто отзыв о концерте — набор красивых слов, значение которых каждый интерпретирует по-своему. Стоит ли вообще писать о музыке и на что сами ориентируетесь в работе? -На отзывы я не ориентируюсь, практически, никогда. Исключение делаю в том случае, если точка зрения человека действительно важна для меня. В частности, всегда интересует мнение пианиста Николая Луганского. Мы – не просто коллеги, дружим очень много лет и, безусловно, делимся впечатлениями после концертов. Дело в том, что у каждого человека особое отношение и к произведениям, и к исполнителям. В зале может быть около 2000 слушателей и невозможно ориентироваться на оценку каждого присутствующего. Что касается критиков, я не читаю их рецензии. Всем понравиться нельзя, а быть в почёте исключительно у музыковедов – нереально, да и нет такой необходимости. Хотя на Западе и в Юго-Восточной Азии рецензии играют достаточно большую роль в жизни артиста. Порой, получить не очень удачную критику – значит лишиться возможности быть приглашенным в концертный зал еще раз. У нас к статьям относятся проще, в России вообще все немного по-другому устроено. А заграницей люди и в самом деле читают отзывы, прислушиваются к высказываниям уважаемых критиков. -Была приятно удивлена, когда узнала, что Николай Луганский стал художественным руководителем фестиваля имени Рахманинова. Есть и другие крупные фестивали, которыми заведуют известные музыканты: «Музыка Земли» Бориса Березовского, «Зимние грезы» Сергея Антонова, «Транссибирский» Вадима Репина. Вы, как и все названные артисты, музыкант Высшей лиги. Возникало желание приобщиться к группе худруков? -Во-первых, нужно иметь к этому определенную тягу. Скажем, у Дениса Мацуева такая тяга есть и его фестивали повсюду. Во-вторых, просто необходим большой штат людей, у которых есть опыт создания фестиваля: администраторы, рекламщики и другие. Коля Луганский, в общем-то, не занимался организационными вопросами. Рахманиновский фестиваль существовал много лет и Николаю просто предложили стать худруком, в том числе и для повышения престижа мероприятия. Я бы не смог всерьез этим заниматься, организовать все с нуля. Ведь пригласить артистов – самое простое. Кроме этого нужно «выбить» залы, деньги, заинтересовать спонсоров и телевидение. Мне не раз предлагали сделать фестиваль в родном городе – Краснодаре. Край достаточно богатый, красивый и море рядом. Теоретически это возможно, но Кубань довольно далеко от Москвы. Будет сложно держать руку на пульсе. Наверно, каждый должен заниматься своим делом – тем, к чему есть тяга. Пианист Вадим Руденко с Дмитрием Лиссом в Свердловской филармонии. Фото: Татьяна Андреева