Трубка мира. Как детская игра в индейцев переросла в дело жизни?

В ростовском музее краеведения открылась выставка «Дикий Запад. Североамериканские индейцы. Мифы и реальность». В донскую столицу её привёз художник и этнолог Игорь Гуров. Более тридцати лет он собирал уникальные народные костюмы, расшитые раскрашенными иглами дикобразов и бисером, наспех скрученные из лоскутков детские куклы, ритуальные маски, с помощью которых вызывали дожди, и многое другое. «АиФ на Дону» узнали, какая история стоит за этими вещами и что на самом деле хранит коллекционер. Первобытный человек Мальчишкой он зачитывался романами Фенимора Купера, воображая себя последним из могикан. Студентом плясал у костра на закрытых Пау-Вау - фестивалях, которые тайком от гэбешников устраивали совет­ские индеанисты. Несколько лет жил в резервациях племён Черноногих, Лакота, Нискуалли. И в конце концов понял: бледнолицые никогда не станут краснокожими, даже если выкурят с ними хоть десяток трубок мира. Юлия Панфиловская, «АиФ на Дону»: Игорь Иванович, в советское время многие дети играли в индейцев. Одни росли на книжках Фенимора Купера, другие - на фильмах с Гойко Митичем, которые тогда крутили в совет­ских кинотеатрах. Но книжки дочитывались, фильмы досматривались, а дети вырастали. Но некоторые, как вы, например, продолжили играть и доигрались до того, что стали одним из самых известных российских индеанистов. Игорь Гуров: Наверное, советские мальчишки, да и девчонки тоже, с таким удовольствием переносились в мир раскалённых прерий, полный опасностей и романтики, потому что добро и зло там обозначались очень чётко. Коренной народ храбро защищал свои земли от коварных и алчных захватчиков. Детям нужны такие истории. Хотя, повзрослев, они узнают, кто на самом деле победил в этой борьбе. Но у меня всё началось не с индейцев. А с книжки Сергея Писарева, которую он написал, изучая материалы археологических раскопок в районе современной Карелии и Ленинградской области. Это была повесть об охотнике из племени Береговых Людей, и он так живо описывал первобытную культуру, обычаи жителей каменного века, что для меня, впечатлительного мальчишки, стало потрясением. Потом даже пытался самостоятельно соорудить из камня подобие ножа. Надо сказать, что в отличие от современных детей у нас было гораздо больше свободы. Я родился в семье офицера на Дальнем Востоке и всё детство провёл в военных городках, отрезанных от большой цивилизации тайгой. Родители допоздна работали, а мы могли целыми днями носиться в лесу, ловили змей или огромных бабочек-махаонов. Поэтому вся эта история с первобытным строем хорошо легла на то, в каких условиях мы росли. А с индейцами меня уже познакомил дядя. Он был художником и как-то принёс собрание сочинений Купера с потрясающими иллюстрациями. Так всё и началось. Но вы правы, это увлечение могло остаться в детстве, как у большинства, но всё-таки оно пробудило нечто большее, чем любопытство. Я изучал любую информацию про коренных американцев, а тогда её было гораздо меньше, чем сейчас, и далеко не вся была на русском языке. Многие статьи были в иностранных журналах, пришлось выучить польский, немецкий, английский языки. Свои люди - И это помогло вам найти единомышленников? - Их я нашёл не за рубежом, а у нас, когда был уже студентом краснодарского худграфа. Мы приехали писать пейзажи в Ленинград, и я первым делом отправился в Кунсткамеру, где хранится уникальная двухсотлетняя коллекция, собранная в начале XIX века нашими соотечественниками. В 1812 году на землях племени Кошайя в Калифорнии Российская империя построила форт Росс - так царская армия спасала местное население от испанских колонизаторов, а в заливе реки Малая Бодега находилась пристань для разгрузки товаров с судов Российско-Американской компании. Индейцы дарили или продавали русским морякам и офицерам разные диковинки, которые потом собрал в одну огромную коллекцию сотрудник Императорской Академии наук Илья Вознесенский. Он вообще провёл огромную работу по изучению жизни аборигенов. И сегодня собрание МАЭ РАН по коренным народам Северо-Центральной Калифорнии является самым ранним в мире, таких экспонатов нет даже у американцев. Кстати, несколько лет назад в Питер приехала индейская делегация потомков тех людей, чьи вещи хранятся в Кунсткамере. В музее, увидев реликвии своих предков, они стали молиться. Кто-то плакал, потому что узнал уникальный семейный узор на посуде и одежде. Так что студентом я оказался в нужном месте в нужное время. Одна из музейных работниц дала мне приглашение на закрытую встречу ленинградских индеанистов - Пау-Вау (КГБ считало такие сборы подозрительными). - И так вы обрели ещё одну семью, вернее, племя... - Наверное, это будет слишком громко сказано, но встретить людей, близких по духу, дорогого стоит. Да, сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что мы были этакими романтиками, играли в индейцев, хотя это были игры от души, а не бутафория. Чего стоит одна акция «Священный бег», в которой я тогда тоже принимал участие. Раньше различные племена придавали бегу сакральный смысл, они устраивали священные забеги, которые не имели никакого отношения к спортивным состязаниям, а были ритуалами, посвящёнными прославлению Великого Духа и Матери-Земли, своего рода молитвой в действии. И вот такое действо уже современные индейцы, живущие в Америке, решили провести во времена моей молодости. Они организовали пробег Лондон - Москва. Мы, конечно, тоже присоединились, чтобы иметь возможность пообщаться с настоящими краснокожими. И это был хороший опыт. Я бы даже сказал, отрезвляющий. Дым индейского Отечества - Почему? - Ну хотя бы потому, что они отказались курить с нами трубку мира. И все наши наивные представления об индейцах стали улетучиваться. Это же живые люди, все разные, каждый со своим характером, а не стереотипные герои. И они не хотят поощрять все те избитые клише, которые навязывает массовая культура. Им не нужны ни жалость, ни сочувствие, ни праздный интерес белых людей. - И тем не менее, вы оказались в их резервациях, причём не на правах туриста, а по персональному приглашению, что позволило прожить там почти два года и увидеть всё изнутри. - Несмотря на то, что индейцы не приняли нас за своих, они хорошо отнеслись к нам просто по-человечески, к тому же наши интересы совпадали. Удалось завести знакомства, которые со временем переросли в дружбу, и таким образом оказаться в резервациях. В основном жил в племени Южных черноногих в штате Монтана, среди людей, которые сохранили старинные обрядовые вещи. Там-то я уже трубку мира с ними покурил. Для них это элемент повседневной традиционной культуры, которым отмечают крупные события, такие как рождение ребёнка, уход в армию или свадьбу. На своей территории в привычной обстановке индейцы оказались потрясающе открытыми и доброжелательными, всё время подшучивали друг над другом, но беззлобно. Меня тоже не оставили в стороне. И хорошо - если тебя не подначивают, то что-то идёт не так. - Наверное, там вы и стали собирать свою коллекцию. - Вообще, она тоже зародилась в детстве, когда кто-то из знакомых отца, зная о моих увлечениях, принёс ему в подарок настоящий индейский головной убор из орлиных перьев. Уже потом я узнал, что это действительно редкая вещь. Охота на орлов в США запрещена, и даже одно перо нельзя просто так взять и вывезти из страны, даже если ты его, допустим, нашёл. Это могут делать только официальные жители резерваций, однако и им запрещено их продавать или передавать кому-то постороннему. Но эти поездки, конечно, помогли мне коллекцию существенно пополнить. Сегодня в ней сотни экспонатов. Причём самых разных. От ожерелья из медвежьих когтей до детской люльки. Конечно, много оружия: боевые палицы, томагавки, луки и стрелы. На донскую землю выставку привожу уже не в первый раз и стараюсь не повторяться, будет много нового, так что приходите!