Джон Красински: «На первом свидании я пригласил Эмили на стрельбище»

Голливудский актер и режиссер рассказал о странностях своей семьи Джона Красински мы помним по роли неказистого менеджера Джима Халперта из сериала «Офис», где он, впрочем, ничуть не уступал маститому комику Стиву Кареллу. И кто бы мог подумать, что под маской этого смешного юноши скрывается потрясающий режиссер-новатор. Один из лучших хорроров этого года, снятый им, — тому доказательство. Видимо, его будущая жена, актриса Эмили Блант, смогла разглядеть задатки Красински еще десять лет назад. Так что не удивимся, если вскоре Джон станет крайне дорогим и ценным активом в Голливуде. — Представляю, как ты проснулся, стал читать новости, а там бам! Твой фильм заработал пятьдесят миллионов за первый уик-энд! Как ты отреагировал? — Честно? Я был в шоке! Поверить не мог. Это как в школе: начинаешь делать что-то, что поначалу кажется крутым только тебе, и не уверен, что другие оценят, а потом просто становишься звездой. И все ходят и показывают на тебя пальцем. (Смеется.) Помню, мы с Эмили тогда проснулись, реально проверили новости, как ты и сказала, а потом пялились друг на друга минут пятнадцать. — Как вышло, что комедийный актер снял ужастик? — Мало того, что я комедийный актер, я еще и фильмы ужасов особо не смотрел. Очень уж они страшные. Но когда продюсер показывал мне сценарий «Тихого места», он начал так: «Слушай, тут есть одна необычная история. Она про семью, которой нельзя издавать ни единого звука ради своего спасения». Короче, попал в мое слабое место. Как раз три недели назад родилась наша вторая дочь, и у меня был своего рода родительский кризис. Изводил себя безостановочно. Смогу ли я ее защитить?.. Достаточно ли я хорош, чтобы быть ее папой?.. Вот примерно такие вопросы меня мучили, а сценарий был как раз об этом. В общем, я читал про отца, который пойдет на все ради детей, держа на руках новорожденную дочь, и, естественно, пришел к выводу, что должен сняться в фильме. Да, про режиссуру речи тогда не шло. И вот вечером того же дня я стал рассказывать все Эмили, делиться тем, что там можно изменить. Она внимательно слушала, а потом говорит: «Я тебя таким взволнованным давно не видела. Ты мог бы снять этот фильм сам!» Возразить было нечего. В итоге картина получилась очень эмоциональной. Я бы сказал даже, что это посвящение моим дочерям, как бы странно подобное ни звучало, учитывая, что «Тихое место» — все же ужастик. — А что было самым сложным в создании фильма, где актеры просто не могут говорить? — Сценарий. Я посвятил ему много времени. Пытался раскрыть саму идею молчания, искал альтернативные способы общения. Я с самого начала хотел, чтобы у меня была глухая героиня, и решил, что актриса, которая может слышать, правдоподобно ее не сыграет. Не хотел притворства. Но понимал, что найти такую артистку, причем не взрослую, а ребенка, будет безумно сложно. Так что мне очень повезло встретить Милли Симмонс. Сейчас я смело могу сказать, что она — одна из лучших актрис, с которыми мне доводилось работать. Без нее фильм был бы не таким сильным. — Милли учила вас с Эмили языку жестов? — Конечно. У нас был всего месяц, чтобы разобраться. Понятно, это очень небольшой срок, за него можно только основы изучить. Мы с Эмили теперь переживаем, что не выучили этот язык раньше. Вы знали, что многие родители учат ему своих малышей с раннего возраста, ведь дети уже хотят общаться, но еще не в состоянии произносить слова. Жесты куда проще. — А вы используете язык жестов дома? К примеру, если надо что-то сказать по секрету? — Крутая идея! Странно, что она мне самому в голову не пришла. Вообще мы по старинке просто уходим в другую комнату. Говорю же, очень жалею о том, что не выучил этот язык раньше! (Смеется.) — Слышала, вы с женой некоторое время старались обходиться минимумом звуков, а те, без которых не обойтись, поделили на опасные и безопасные… — Да, мы реально так сделали, когда начали готовиться к работе над фильмом. Хотелось понять, как это — жить в полной тишине. Оказалось, что это очень сложно. К примеру, вот я готовлю еду дочкам, уронил ложку, а Эмили тут же говорит: «Ты мертв». В том мире нельзя шуметь! Ведь за подобную провинность монстры сожрут тебя в три секунды. Они ведь именно так ориентируются в пространстве, и громкие резкие звуки их привлекают. Конечно, при детях такое произносить не очень хорошо, но мы им постарались объяснить, что это исключительно для работы, чтоб они не пугались. Сейчас мы уже так не делаем. Но, может, будем снимать вторую часть и опять начнем. (Улыбается.) — Как ты считаешь, между ужасами и комедией есть что-то общее? — Уверен, что это так. Когда я снимался в сериале «Офис», меня часто спрашивали, что легче играть: драму или комедию? А я отвечал, что не вижу разницы. По-моему, заставлять людей испытывать сильные эмоции (неважно — смех это, страх или слезы) одинаково тяжело. А можно их еще и смешивать. В кино ты порой смеешься даже над теми вещами, которые в обычной жизни пугают… — Твой комедийный талант не вызывает сомнений. — Просто я всегда сам обожал смеяться. У нас вся семья такая. Любили смотреть фильмы с Джимом Кэрри и разные комедийные шоу по телевизору. Я их с шести лет не пропускал, каждый вечер спешил к телику. Комик Конан О’Брайан был моим кумиром. Никогда не видел человека, который может выглядеть одновременно и таким умным, и таким глупым. В юности я даже работал немного на его шоу. Когда в первый раз пожал Конану руку, думал, в обморок упаду. Но он посмотрел на меня, все сразу понял и сказал: «Ничего, парень, такое у нас часто бывает». Потрясающий человек. — Тяжело сниматься в собственном фильме? — Пожалуй, не тяжело, но крайне необычно. Но я уже не первый раз так делаю, так что, можно сказать, успел привыкнуть. Мне кажется, очень важно создать на площадке доверительную обстановку, чтобы актерам легче было работать. Я стараюсь пореже кричать «стоп, снято!», чтобы съемки были больше похожи на пьесу. Мы постоянно прерываемся, обсуждаем снятую сцену, а потом снова начинаем играть. Получается очень естественно. И режиссер не бегает по площадке, как умалишенный, и никому не мешает. (Смеется.) — А с женой ты бы еще хотел вместе поработать? — Да, очень. Только не изображать супружескую пару, как в «Тихом месте», а, наоборот, скрывать от зрителей то притяжение, которое есть между нами. Это был бы бесценный опыт. — Совмещать карьеру и семейную жизнь непросто. Как вы справляетесь? — Согласен, это очень сложно. Понятно, что многим хотелось бы ответить: «Ой, да это ерунда», или «Даже не думал об этом, оно само как-то», или «Я вообще от детей не отхожу». И все это, безусловно, будет полной чепухой. В выходные я всегда провожу время с детьми, но в будни не так часто, и причитать, какой я плохой отец, не стану. Лучше ударно поработать, а потом несколько недель быть только с дочками. Мне вообще кажется очень важным, что дети видят, что у них успешные родители, а это замечательный пример. Понятно, что у многих нет выхода: нужно зарабатывать деньги постоянно. У меня в этом смысле роскошная жизнь: между съемками я могу месяцами быть дома с женой и детьми. У нас с Эмили даже есть правило: не жить по отдельности больше, чем две недели. Пока нам удается его соблюдать. Не видеть своих детей — это худшее, что есть в актерской профессии. Компромисс, на который ты идешь. Тем не менее семья для меня на первом месте. Я безумно боюсь, что дочки когда-нибудь решат, что я предпочел им работу. — А что делаешь, чтобы этого не случилось? — Мое главное правило — не расставаться с дочками больше чем на два дня. Когда я дома, постоянно с ними играю, сам кормлю, беру кататься на велосипедах… И конечно, мне с женой очень повезло, она меня всегда поддерживает. Огромное спасибо Энн Хэтэуэй, которая нас познакомила. — Как это произошло? — Эмили и Энн дружат еще со съемок «Дьявол носит Prada». И вот у Энн была домашняя вечеринка, на которую позвали и меня. Это случилось десять лет назад. Вокруг было много друзей, и кто-то из них представил меня Эмили. Я жал ей руку и понимал, что буквально проваливаюсь в ее глаза. В общем, все признаки любви с первого взгляда. (Смеется.) Через некоторое время набрался смелости и пригласил ее на свидание. Причем страшно хотел удивить и позвал на стрельбище. Сейчас вообще не понимаю, как меня угораздило. Думал, больше никогда ее не увижу после такого фиаско. Однако, придя домой, обнаружил на автоответчике сообщение: «Было супер! Надо бы повторить». В общем, повторили еще кучу раз, а через год поженились. — Получается, что дочки растут, видя ваш пример. А если они, повзрослев, захотят стать актрисами, ты будешь рад? — Я даже боюсь себе это представить. В киноиндустрии такая большая конкуренция, она ломает миллионы судеб. Не всем удается найти работу и построить карьеру. Надеюсь, наши девочки выберут себе другое призвание. Меня бы вполне устроило, если бы они стали, например, врачами или учеными. Но, конечно, я поддержу любой их выбор. — Почему ты сам решил стать актером? — Не буду рассказывать сказки о великом призвании. Сначала я хотел быть учителем английского или литературы. Но мне просто безумно понравились студенты на актерском факультете в «Брауне», куда я собирался поступать, так что я слегка поменял приоритеты. (Смеется.) Захотелось влиться в эту тусовку. Подумал, что, может, тоже стану таким же умным, веселым и крутым, как они. Общение с ними было, наверно, самым лучшим, что случилось за время обучения. А время то я вспоминаю с радостью. Мы просыпались в семь утра и не ложились до трех ночи — остервенело учились, как ставить свет, писать сценарии и режиссировать. Сейчас я понимаю, что быть режиссером и актером — это то, что получается у меня лучше всего. Вернее, не так. Это, наверное, единственное, что у меня получается. Отнимите у меня мои навыки — буду лапу сосать. (Хохочет.) — Какие фильмы тебе нравились в колледже? — Пока я туда не попал, смотрел то, что идет в кинотеатрах, и слушал исключительно радио. В общем, всякую ерунду. Но ребята с факультета быстро вправили мне мозги. Они смотрели арт-хаус и произносили такие названия, которые я вообще никогда не слышал. Было просто стыдно. Сидел рядом с ними с открытым ртом и даже разговор поддержать не мог. Тогда они стали составлять мне списки. Сначала я вообще не понимал сюжета большинства этих картин, но потом потихоньку стал разбираться. Мотивировал себя тем, что эти ребята ведь понимают и даже обсуждают: так чем я хуже? Так что мое обучение было двойным, и я даже не знаю, какая часть оказалась важнее: лекции или общение с ними? Но если вспомнить про обычные фильмы, то я просто обожал «Челюсти». Мы даже сейчас с Эмили его часто пересматриваем. Когда начали встречаться, смотрели чуть ли не каждую неделю. Тогда у них не было бюджета, чтобы показывать огромную акулу, но ничего, создатели выкрутились. Зато теперь монстров вообще стараются демонстрировать как можно позже — иначе нужной атмосферы не будет. — Какой лучший совет тебе давали? — Когда создатель «Офиса» Грег Дэниэлс объяснял мне, чего он от меня хочет, он сказал: «Не пытайся быть смешным. Ты должен в первую очередь сыграть не забавно, а искренне. Это зрителям решать, получилось у тебя смешно или грустно. Не решай за них. Будешь стараться рассмешить — надолго здесь не задержишься». И я понял, что для начала надо вжиться в характер, полюбить своего персонажа. Тогда все его приключения будут вызывать у зрителя реальные эмоции, и он полюбит героя вместе с тобой. Надеюсь, мой ответ не выглядел отрепетированным. Просто мне реально запомнились его слова. Практически мой девиз теперь.