Виктор Пелевин написал роман о том, что вселенская вагина — всего лишь обыкновенная *****, а всякая феминистка на самом деле стремится к выгодному браку, но без обязательств брить ноги и подмышки. 27-го сентября — официальный старт продаж новой книги Виктора Пелевина «Тайные виды на гору Фудзи». Когдатошний задрот и самый непопулярный мальчик в классе, а теперь успешный бизнесмен из списка Forbes и круга Бориса Березовского и Бадри Патаркацишвили, Федор Семенович понял, что деньги есть, а счастья нет, свежесть впечатлений давно утеряна, или, по его собственной формуле, «было нечего надеть — стало некуда носить». Поэтому в гостиной его яхты (на стене красуется триптих Виноградова-Дубосарского: Харви Вайнштейн в образе Вакха насилует Николь Кидман, Уму Турман и Натали Портман) возникает молодой человек в белой бейсболке «Skolkovo Sailing Team» по имени Дамиан Улитин. Дамиан — шустрый и, как впоследствии выяснится, не вполне чистый на руку основатель стартапа «Fuji Experiences», продающий счастье. Точнее, обеспечивающий клиентам набор процедур, эффект от которых гарантирует давно забытое удовольствие от жизни. «Холодное одиночество в тундре, помноженное на риск в любой момент сгореть в потоке магмы, — иносказательное описание внутреннего мира человека на самом верху социальной пирамиды», как витиевато выражается Дамиан. Чтобы вернуть таким людям обычное человеческое счастье, он предлагает экстраординарные меры по цене разной степени заоблачности. Но в случае в Федором Семеновичем что-то пойдет не так. Причем на уровне всех ценовых категорий. Для начала бизнесмен заказывает услугу по возмещению утраченных возможностей. Когда он еще был нелепым старшеклассником и их возили на картошку, он подкараулил у бани первую красавицу класса Татьяну, в которую был безнадежно влюблен. Больше всего в тот момент он хотел распахнуть перед ней свой халат и предстать в чем есть. Но не решился. И помнил об этом до сих пор. Разумеется, Дамиан находит ту Татьяну, которая все эти годы строила не слишком успешную карьеру содержанки, а теперь превратилась в сорокалетнюю женщину с лишним весом, размышляющую, как жить дальше. Процедура повторяется, халат распахивается, но, как ни странно, никакого особого счастья и даже удовлетворения Федору Семеновичу это не приносит. У Дамиана в принципе есть еще много возможностей сделать хорошо своим клиентам, но все они так или иначе основаны на эротических фантазиях. А Федор Семенович хочет не изобретательного секса, а счастья. И тогда Дамиан выписывает буддийских монахов, которые при помощи хитроумного устройства проводят бизнесмена и двух его приятелей по четырем джанам — то есть уровням просветления. «Джаны — это стирка для души, — разливается Улитин. — После них она свежая и пахнет стиральным порошком». Но есть серьезный побочный эффект: прошедших четыре джаны и испытавших все виды озарений и счастья все мирское перестает интересовать совсем. Когда же монахи, испугавшись, что их подопечные будут использовать джаны в корыстных целях, спешно уезжают, внезапно оказывается, что бизнесмены не то что лишились денег — они лишились того, кто этими деньгами владеет, то есть себя. И что зависть, похоть, ненависть, презрение, алчность — это и есть счастье этого мира и нормального человека. И начинают лихорадочный поход в сторону, противоположную от просветления. Параллельно школьная возлюбленная Федора Семеновича Татьяна идет другим путем: она примкнула к секте «Новых охотниц», практикующих «эзотерический феминизм», который восходит к учению одной из последовательниц Кастанеды. Модель мироздания «охотниц» предполагает, что пространство и сознание появились из женской вагины, а время регулируется менструальным циклом всех женщин планеты. После смерти «охотницы» становятся гуриями. Надо ли говорить, что в финале сюжетные линии Федора и Татьяны снова пересекутся самым саркастическим образом. Читая концовку, очень легко представить себе автора, который хохочет над тем, как обошелся со своими героями в антифеминистском ключе. Если говорить о тех отличительных чертах пелевинской манеры, которых все ждут, то тут они тоже есть, хотя и не все. Платоновский диалог: все друг другу долго и подробно объясняют устройство всего. Например, что никакого мира нет, и никакого Я в этом мире тоже нет, а мир — это нарратив, люди в нем — нарратив, и государственная идеология — тоже нарратив, а когда он начинает плохо пахнуть, его полощут. И, соответственно, главная потребность современного человека — сделать так, чтобы его нарратив совпал с намечтанным шаблоном. Трипы: духовно-мистический опыт, который переживают Федор Семенович со товарищи и Татьяна, по форме выглядит как наркотрип. Более того, автор открыто их друг другу уподобляет. Узнаваемый пелевинский юмор. Здесь не будет россыпи фирменных авторских каламбуров, к которым так привык читатель. И вообще — в этом смысле роман принципиально иного типа. Редкие остроты вроде «мужчины — однорогие козлы, воображающие себя единорогами» или «я походил на ежесекундно сливающийся в канализацию поток жидкой глины, считающий себя чотким големом на пути к успеху» скупо разбросаны по довольно спокойному, сдержанному тексту. Зато много шуток на уровне конструирования персонажей. Самый яркий в этом смысле, конечно, агрессивно перекачанный мужик с полиорхизмом (четырьмя яичками), представляющийся как феминистка по имени Жизель и считающий себя алхимической женщиной. Или сцена, когда филиппинская горничная с надписью на футболке #MeToo, предоставляет герою сексуальные услуги. Выстраивание модели мироздания. Виктор Пелевин из романа в роман объясняет устройство современного мира. Не прочел свежий роман Пелевина — считай, не разобрался, чем мы жили минувший год. Но только в этой книге возникает примечательный параллелизм. На определенном этапе просветления Федор Семенович так описывает свои впечатления от реальности: «Я всю жизнь карабкался вверх по лестнице этого мира и даже не знал, что никакой лестницы под моими ногами нет, а есть только крохотный пятачок, куда я ставлю ногу, и он рассыпается сразу после того, как я ногу поднимаю». Так вот реальный мир, разобранный, описанный и обсмеянный Пелевиным, перестает существовать, как только книга выходит из типографии. Он становится историческим, литературным, публицистическим фактом, то есть рассыпается. А значит, пора ждать нового мира и нового романа.
