Аутсайдер-арт: Что рисуют пациенты калининградской психбольницы и кто покупает их работы

Пятница, женское отделение первой калининградской психиатрической больницы на Александра Невского. В 10:45 сейф-дверь в отделение открывается. В коридоре семь пациенток. Женщины разного возраста в больничной одежде. Шесть — с больничной бледностью на лицах. Седьмая — с яркой косметикой. Медсестра командует: «Девочки, строимся, по парам!». «Девочки» строятся. Их передают под ответственность Татьяне Машихиной, уже двадцать лет руководящей художественной студией «Пьеро» при психиатрической больнице. Татьяна ведёт группу в кирпичный флигель во дворе. Здесь пациентки полтора часа будут рисовать. Всё, что считают нужным. В том числе и то, что происходит у них в головах. Посещать изостудию «Пьеро» можно только с разрешения лечащего психиатра. Врачи рассматривают занятия как небольшую, но часть лечения. Татьяна Машихина рассказывает, что многие из пациентов последний раз брали в руки карандаши и кисточки в школе, а некоторые не рисовали никогда. Мотивация у всех разная. Для одних это возможность хоть на час, но выйти из больницы и прогуляться во дворе. Другие таким образом доказывают обществу, что они есть и что они не отверженные «психи», а люди. Одна из подопечных Татьяны — библиотекарь. В школе ей поставили тройку по рисованию. Сегодня работы библиотекаря Татьяна Машихина определила как шедевры. Другой художник, 16-летний юноша, днями лежал на своём диване. Он ничего не хотел делать. Даже говорить. В таком состоянии подростка доставили в больницу. Лечащий врач порекомендовал парню посещать студию «Пьеро». На занятиях пациент ничего не делал, тогда Татьяна предложила изобразить своё настроение. Для этого потребовались большой лист ватмана и краски. Через два часа работы в центре листа появился чёрный круг. К своей работе молодой человек вернулся через месяц лечения. На чёрном круге появились красные пятна и линии. «Это извилины моего мозга», — пояснил автор. Через несколько лет на специализированной международной выставке в Германии работа этого калининградского автора произвела фурор. Как и его история. Татьяна не помнит, сколько художников прошло через студию. Некоторым она говорила на прощание: «Я рада, что вас выписывают, но мне жалко терять такого художника». , Паша, Алексей, Гена-Гений и другие, Это было двадцать лет назад. Гену (здесь и далее имена пациентов изменены) привезли в больницу с диагнозом «наркомания». Заниматься в «Пьеро» он не хотел. Но рисовать любил. Один из врачей показал Татьяне Машихиной Генин рисунок. «Поразило, что и как было изображено. Человек пытается сесть на лезвие ножа. Тут же стихи: «Заперта плоть, нет в неё входа, будь ты красавец, будь ты уродом»», — вспоминает Татьяна. Гена не был профессиональный художником. Мало того — Гена не любил живопись. Гена любил ацтеков. Он знал о них всё. В студии его скоро стали звать Гением. Когда Гену выписали из больницы, он продолжал приходил в «Пьеро». Татьяна дала Гене-гению ключ от студии. Он мог приезжать в любое время, но мать была против и сына не отпускала. Татьяна вместе с Гением поехала к ней на работу. Мать спросила: «Вы ему верите?». «Верю», — ответила Татьяна. «А я нет», — сказала мать. Но сына в студию отпустила. Гена стал приезжать в «Пьеро» как на работу. И даже слез с иглы. Вскоре в Историко-художественном музее открылась его персональная выставка. Гена женат. К сожалению, болезнь прогрессирует, мужчина замкнулся. Его жизнь ушла в интернет, где он проводит всё своё время. А 19 лет назад был Паша. Они с Геной похожи. Даже рисовали в одной манере. И диагнозы, с которыми они попали в больницу, тоже были похожи: шизофрения, осложнённая наркоманией. В отличие от Гены, Паша беззащитен и раним. И очень талантлив. Пять лет Паша приходил в студию. Рисование было для него если не всем, то многим. Когда Татьяна родила сына и ушла в декрет, занятия в «Пьеро» прекратились на два года. Паша скучал. Он звонил и спрашивал: «Ну когда?». Татьяна должна была выйти через полгода. Паша не дождался. Он умер за несколько месяцев до того, как студия продолжила работу... Алексей, житель российского Севера, до Калининграда добрался практически пешком. Иногда подвозили автостопом, но в основном Алексей шёл. Он направлялся в Германию. Алексея взяли на погранпереходе, когда мужчина обходил шлагбаум. Кроме одежды, у него не было ничего: ни денег, ни документов, ни еды. , В психиатрической больнице Алексея называли «Сальвадор Дали—2». Одна из его работ попала на выставку, и её купили за тысячу евро. Деньги перечислили на счёт больницы. На них шедшему на поправку Алексею выправили документы, купили одежду и отправили самолётом в родной Норильск. Свои работы он забрал с собой., Аутсайдер-арт, Искусство аутсайдеров — так на профессиональном жаргоне называется то, что делают художники из студии «Пьеро». Это целое направление в современном искусстве. С выставками, каталогами, собирателями-ценителями. И со своими звёздами, полотна которых стоят тысячи евро. Один из самых известных представителей искусства аутсайдеров — уже ушедший от нас Александр Лобанов, пациент психбольниц Ярославской области, в которых он провёл большую часть жизни. Глухонемой с рождения, страдающий тяжёлым психическим недугом, он недолго работал учеником слесаря на Ярославском моторном заводе. В 1947 году мама отправила «не такого, как все» сына в психиатрическую больницу. Там Александр Лобанов начал рисовать. На любом клочке бумаги, который попадался ему на глаза. Основным объектом творчества стала винтовка Мосина. Сегодня работы Лобанова хранятся в музеях Москвы, Лозанны, Парижа, Кёльна и других городов. О художнике сняты документальные фильмы. Недоучившийся ученик слесаря стал классиком ар брюта, странного и грубого искусства. Калининградским художникам из «Пьеро» тоже иногда везёт. Одна из работ Гены-гения, наблюдавшегося у психиатров с шестого класса, уехала в Вену, в частное собрание. Украсить коллекции могли бы многие картины, но... «Мы не ставим задачу продвигать творчество пациентов на этом специфическом рынке, — говорит Татьяна Машихина, — хотя раньше проводили в Калининграде выставки и участвовали в подобных мероприятиях, в том числе и международных. Но сейчас у нас другая задача». , Другая задача, «За двадцать лет можно устать от этого, но я себе всегда говорю: конечно, сегодня могу и не поехать в студию, — рассказывает Татьяна, — но радость этих людей в твоих руках. Ты можешь дать им эту радость, а можешь и не дать. И я еду.. Особенно зимой, когда холодно. Когда им совсем плохо без солнца». Ирина — профессиональный философ. Она делает аппликации из всего, что попадётся под руку. В каждой зашифрован смысл. Ярко-жёлтые листья — это не просто красивый элемент. Это осенняя депрессия. Кот, вырезанный из журнала, — любимое животное лечащего врача. А самое главное — счастливые билеты на автобус. Они символизируют не абстрактное, а конкретное счастье — путь из больницы домой… Как-то Ирина сделала десять прекрасных аппликаций. А потом начала их комкать. На все вопросы женщина отвечала: «Это отработанный материал, я должна от него избавиться». Скомканные листы отправились в мусорную корзину. Позже Татьяна достала их. Прошло несколько месяцев, и на одном из занятий Ирина вдруг спросила, не сохранились ли её работы. «Врать я ей не стала, — вспоминает Татьяна. — Она подумала и сказала, что, наверное, к ним ещё вернётся. Для нас для многих это характерно: тебе кажется, что ты принял решение и оно для тебя единственно верное. Но проходит время, и мы пониманием, что сделали глупость…» , Другая участница изостудии «Пьеро» рисовала одно и то же женское лицо. В разных цветах, в разных ракурсах, но всегда одно и то же лицо. Она выписывалась, через год или два поступала в больницу снова и снова рисовала это лицо. Она никому никогда не говорила, чьё лицо рисует и почему лицо именно этой женщины для неё так важно. На одном из занятий Татьяна предложила участникам студии «Пьеро» нарисовать детство, нечто светлое и тёплое. Что изобразила одна из пациенток, было трудно понять. Девушка объяснила. На стандартном листе бумаги уместился весь ужас её ранних лет: издевательства в детском доме, драки... А ещё там уезжающая от детдома машина. Скорее всего, это была детская фантазия: в ней находился отец, который приехал, но выходить из машины почему-то не стал и повернул обратно. «Вся боль её жизни сконцентрировалась в маленьком рисунке, — рассказывает Татьяна Машихина. — Она плакала, когда мне это показывала и рассказывала. Я спросила, что можно сделать, чтобы отпустило. И она призналась, что хочет это сжечь. Мы вышли на улицу и сожгли рисунок. Девушке стало легче…» На Рождество и Новый год Татьяна имеет полное право не приезжать в психиатрическую больницу. Но она приезжает. И привозит «своим» подарки — мандарины, конфеты. «Они радуются, как дети, — рассказывает Татьяна. — А больше всего радуюсь я. Потому что человек больше получает, когда отдаёт». И тут же со смехом добавляет: «В такие дни я могу больше добрых дел не делать...» , Текст: klops.ru Фото: Александр Адерихин