«Подъём» с Сергеем Доренко от 4 октября 2018 года

С.ДОРЕНКО: 8 часов 38 минут. Четверг, 4 октября. Здравствуй, великий город! Здравствуйте, все! Это радио «Говорит Москва»! Говорит Москва! Анастасия Оношко, ведущая и вдобавок петербурженка этой программы. Расскажи мне про Полтавченко. А.ОНОШКО: И Сергей Доренко. Доброе утро всем. Сегодня петербурженка. С.ДОРЕНКО: Она сделалась петербурженкой. Она изменила своему любимому городу, но тем менее. Ты же с проспекта Стачек. Ну, расскажи, что с Полтавченко, что это? Ему показывали средний палец, помнишь, когда он ехал? Он прославился, я даже видос написал у себя на YouTube-канале. Он человек, как это сказать, доблести такой колхозной. Извини, я не пытаюсь ругать, наоборот, я пытаюсь его хвалить. А.ОНОШКО: Петербуржцы же его не любили, вы не извиняйтесь. Это же чуждые, инородные тела одно за другим встают на руководство города. Петербуржцы, будучи людьми интеллигентными, молчат. С.ДОРЕНКО: А он откуда сам, Полтавченко? А.ОНОШКО: Сейчас скажу точно. Он морально чужд, неважно, откуда он, может, он с Невского. С.ДОРЕНКО: Он такой немножко колхозный чувак. Совсем чуть-чуть. А.ОНОШКО: Вам открыть на вашем, или мне достаточно на своем? С.ДОРЕНКО: Это очень умно было — открыть на твоем. Мне кажется, это принципиально умно, потому что я не увижу, и как раз поэтому надо открыть на твоем. Молодец, спасибо, дорогая. А.ОНОШКО: Это как и Матвиенко, как и все. С.ДОРЕНКО: Матвиенко из Шепетовки. А.ОНОШКО: Петербуржцы, в отличие от москвичей, не смотрят на происхождение, но… С.ДОРЕНКО: А Полтавченко родился в Баку. Это город такой. Они сами его называют Бакы. А.ОНОШКО: Это все люди советские, мы все из одного Союза Советского. Но дело в том, что он эстетически был полностью… поскольку равнодушие полное у петербуржцев к нему, я даже прокомментировать никак не могу. Вот он там был и был, и было странно, что он там. С.ДОРЕНКО: Он обижался в каком-то году, как ему показывают средний палец, я тебе объясняю просто, чтобы ты понимала. А.ОНОШКО: Сейчас ему 65 лет. С.ДОРЕНКО: Он ехал, он сказал, что он едет через строй средних пальцев. Средний палец в этом жесте, который мы почерпнули из Америки, означает непристойность. И он сетовал, что он едет по улицам Петербурга, его кортеж, а он смотрит в окно в надежде поймать взгляд и ответно улыбнуться, петербуржцев. А петербуржцы, построившись в шеренги, почему-то, зачем они строились в шеренги, я не понимаю, они показывали ему средний палец на руке. Его это смутило. Они бескультурные люди, ты понимаешь? А.ОНОШКО: Да. Рабочий класс и все дела. Верфи, «Красный треугольник», знаменитый давно не работающий Кировский завод. С.ДОРЕНКО: А почему он не работает? Он же делает «Кировец»? А.ОНОШКО: Делал когда-то. С.ДОРЕНКО: Это же вот это… мне кажется, я никогда не допускал матерных высказываний, мне так кажется. А.ОНОШКО: Может, память вытеснила? С.ДОРЕНКО: Может быть, и вытеснила. Но нет же, у меня была… мы говорили об этом несколько, сейчас я вспомню. Вот. ФРАГМЕНТ ВИДЕОЗАПИСИ С.ДОРЕНКО: Это я давно записал, черт знает когда. В 2012 году, в октябре, что очень важно. В октябре они с Медведевым ехали сквозь строй оскорбительных средних пальцев. В 2012 году, надо сказать, что это был год, когда Медведев сделался… это же октябрь 2012 года, Медведев с 2008 по 2012, как ты хорошо помнишь, был президентом. А в 2012-м, соответственно, 7 мая инаугурировался Путин. И в октябре Медведев уже не был президентом, он был премьер-министром. И он посетил г.Петербург, где они ехали сквозь омерзительно бескультурную петербуржскую публику, которая гудела им машинами с отвращением, ненавистью и показывали пальцы, которые символизируют оскорбление, как мне представляется. Где-то я видел в американских фильмах. Правильно? И он говорит: какие же они бескультурные, эти прекрасные петербуржцы. А.ОНОШКО: Это как бы было начало. А сейчас, все это время, с 2012 года по 2018, я бы назвала как полное безвременье для Петербурга, потому что ни одной новости, наверное, кроме передачи Исаакиевского собора и моста Ахмата Кадырова… С.ДОРЕНКО: Мост Ахмата Кадырова, прекрасная новость. И еще они Исаакиевский собор все время собирались сделать церковным, то ли нецерковным, то ли свод обрушится, то ли потом нет, то ли надо брать билеты — какая-то была неприятная история с этим Исаакиевским собором. Сам-то собор ничего, но ты чувствуешь себя маленьким человеком в подобных заведениях. Что в вашем Исаакии, что в вашем Казанском, ты чувствуешь себя микроскопическим клопом. А.ОНОШКО: Вы в Солсбери не были. С.ДОРЕНКО: В солсберецком не был я. А.ОНОШКО: Там везде так себя чувствуешь, черт возьми, неудобно. С.ДОРЕНКО: Так объясните, почему сняли этого доброго человека? Здравствуйте. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Куда я попал? С.ДОРЕНКО: Вы попали в прачечную. А куда вы звонили? РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ой, извините, я не туда попал. С.ДОРЕНКО: Да, хорошо. 7373-94-8. Кстати, человек звонит из Петербурга, и он звонил впервые. Я вижу по коду. Он думает, что он звонит на радио, я ему говорю: позвоните в прачечную. Представь себе, какой-то охальник сидит. Здравствуйте. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро. Простите, пожалуйста, а кто кроме недостаточно квалифицированных журналистов говорит, что его сняли или отстранили? Его поставили на общероссийский уровень и он будет возглавлять… С.ДОРЕНКО: Это мы знаем. А.ОНОШКО: Другими словами — почетная ссылка. С.ДОРЕНКО: Разница огромная. Давайте рассуждать феодально. Вот вы, например, меня ставите сначала на порт гигантский, город, граничащий почти с Финляндией, город Санкт-Петербург, в котором живут 5-6 млн человек, исторические памятники и все. Вы меня ставите. А потом вы мне даете корпорацию. Ему дали корпорацию судостроительную, в которой работает, не знаю, пусть 20 тысяч человек. Но это не пять миллионов. Бабла меньше. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Дело не в этом. Бабла меньше в твоем распоряжении как хозяйственника, то тебе 65 лет, ты реально отработал в достаточно напряженной должности, что ни говори. С.ДОРЕНКО: Только вошел во вкус. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А зарплата у тебя в этой Объединенной судостроительной корпорации будет примерно раз в 50 больше. Легальная, спокойная. И ты спокойно покупаешь себе домик, как мой сосед из РЖД. Спокойненько живет, ездит на машинке. Человек все равно устает, рано или поздно приходит осознание, что пора уходить, и уйти вовремя, уйти красиво. С.ДОРЕНКО: Но вы же понимаете, что это не тот случай. А.ОНОШКО: Он готовился к выборам в сентябре. С.ДОРЕНКО: Он готовился к выборам. Его поддержал в июле президент, он получил поддержку. Он начал подготовку к выборам. Нет, что-то произошло экстренное. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Экстренное могло произойти. Но совершенно необязательно это произошло в сфере политической или какой-то хозяйственной. Человек мог обнаружить, это, наверное, не так компетентно, но тем не менее, проблемы со здоровье или у него мог отойти в мир иной лучший друг, которому 63 года. Просто, понимаете, это возраст принятия решений. Я до него не дошел, надеюсь дойти. Но это возраст принятия решений. В конце концов, сколько можно впахивать? А.ОНОШКО: Это можно еще у президента спросить точно так же. С.ДОРЕНКО: Это как вампира спросить: сколько можно пить кровь? Извините, а это его способ жизни — впахивать. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Способ жизни у нас один — это продажа административного ресурса. Но начиная с какого-то времени возникает переоценка… С.ДОРЕНКО: Становится скучно. Можно сказать, Купрум — вы мудрый человек. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: У меня работа такая. С.ДОРЕНКО: Вы мудрый. А эти люди, как это сказать, это зайчики, которых запустили на бега, они бегут. Есть такие игрушечные зайчики механические, за которыми бегут собаки. Это даже не собаки, это просто механические зайчики, они бегут и бегут. У них нет этой мудрости. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Общаюсь я с этими зайчиками, не знаю, хорошо это или плохо. С.ДОРЕНКО: У них вся логика жизни одна — либо тебя, либо ты. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Такая логика была, может быть, лет 15 назад. Но когда в 2005 году нам Владимир Владимирович, наше все, сказал, что мы вернулись в СССР, а именно мы построили вертикаль власти. Что такое вертикаль власти — это командно-административная система, то есть то, за что ругали Брежнева, Андропова. И вдруг мы вернулись в СССР. Поэтому с тех пор произошла… С.ДОРЕНКО: С тех пор мы легли и увидели, что она горизонталь. Мы улеглись уже за это время. Мы построили вертикаль, потом мы прилегли и чувствуем — горизонталь. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это как на фасаде… Кстати, наберите в Яндексе «Россия при старом режиме», Ричард Пайпс. Не надо читать всю книгу, там очень большое введение. На очень многие вопросы Пайпс дал ответы примерно 40 лет назад. При том что он не интрополировал, не искал значения функции внутри отрезка, когда ты понимаешь, как ведет себя функция, это несложно, а он экстраполировал. Он в 70-е годы вышел на уровень 2000-х, грубо говоря. С.ДОРЕНКО: Понял, спасибо. Это мудрейший аналитик нам звонил. Который сказал, что люди просто устают. Механические зайчики говорят: можно, мы отдохнем, понесите нас на склад. Я в это не верю. Я не верю без хорошего инсульта. Купрум, я тут добавлю: я в это верю, но после хорошей какой-то хрени. Инфаркт с инсультом, плюс какой-нибудь рак простаты, вот все вместе. И тогда человек говорит: елки, может, мне правда чуть-чуть медленнее бежать? А.ОНОШКО: Есть еще одна версия, которая буквально пару недель назад проплыла мимо нас. Когда был переведен вот этот конфликтный диалог патриарха нашего всея Руси с греческой церковью… С.ДОРЕНКО: Внимание, товарищи, обратите внимание, Настя сейчас расскажет вам потрясающую историю про то, что Полтавченко… А.ОНОШКО: Среди прочего было несколько абзацев про то, что Полтавченко, будучи истинным христианином и православным, он общался с Константинополем… С.ДОРЕНКО: Он такой. Можно говорить — вштыренный? Это хорошее слово или не очень? А.ОНОШКО: Патриарх один у нас? И местных епархов, как они, в общем, местных петербургских представителей православной церкви, не считал ровней. Ему пишут письмо по поводу Исаакиевского собора, а он им не отвечает. И я подумала, у меня мозг связал эти два события, на фоне… С.ДОРЕНКО: Он как истинно верующий напрямую общался с Господом, напрямую. А.ОНОШКО: Через Грецию, правда. С.ДОРЕНКО: Иногда он заземлялся… А.ОНОШКО: На Афоне, святая гора. С.ДОРЕНКО: А Беглов то же самое, которого поставили на год? А.ОНОШКО: То же самое. Или он все-таки за наших? С.ДОРЕНКО: Нет, не за ваших. Он тоже один в один афонец в чистом виде. А.ОНОШКО: Надо быть афонцем с умом и не перечить, не демонстрировать собственную близость к Афону большую, чем у официальных наших православных властей. С.ДОРЕНКО: Говорят, что одной из причин ослабления Полтавченко могла быть гордыня. Грех гордыни. Он возомнил себя человеком, напрямую общающимся с Господом, вдобавок через Афон, таким образом, что он избегал наших иерархов, раздражался ими и не отдавал им еще Исаакий. И от этого он, голубь, полетел. Сейчас Беглов быстро отдаст Исаакий тогда. Если это так, то Беглов мгновенно, до Нового года, нет, хорошо, хотя бы до весны, отдаст Исаакий, и дело с концом. Полтавченко чего-то тут тупил непонятно и так далее, быстренько отдать, быстренько раздать, все раскидать. Понятно? Говорят также, что проблемы могут возникнуть у бизнеса сына Матвиенко. Люди говорят, что сын Матвиенко был под крылом Полтавченко, он его пестовал. А если сейчас уход Полтавченко будет означать проблемы для бизнеса сына Матвиенко… А.ОНОШКО: У сына мама-то остается. Почему уход Полтавченко может как-то… С.ДОРЕНКО: У сына мама остается, пока остается, дорогая. Тут большие движения начинаются, ты их не чувствуешь тектонически. А.ОНОШКО: Я, может, и чувствую. Но они для простого петербуржца никакого значения не имеют вообще. С.ДОРЕНКО: А что имеет? А.ОНОШКО: Имело бы значение для петербуржца, если бы в Петербурге начали бы строить вторую Москву. Тогда это стало бы интересно людям. Больше никаких вариантов, все эти игры бульдожьи, под коврами где-то, какие-то… ничего не меняется у людей. Если там введут платную парковку, сделают, замостят по-новой… все, что в Москве произошло, устроят там парк Горького в центре, тогда это интересно. С.ДОРЕНКО: Можно я спрошу? Не хлопочи. А у вас, что, там нет платной парковки? А.ОНОШКО: Нет. Там колхоз полный. Я там на Миллионной перед Зимним разворачивалась… знаете, как я там расслабилась после Москвы. У меня же там машина есть, в Питере, у нашей бабушки есть машина, мы ее приезжаем берем. У нас же там дети, мы их с собой берем обычно. Кстати, хотите лайфхак? Если едете в Петербург на «Сапсане», 10-20-й вагон, берите отсек для детей перед рубкой капитана, там можешь не позориться, когда они кричат, плачут, это никто больше не слышит, кроме тебя. Более того, там другие дети могут, 11 мест там. С.ДОРЕНКО: Теперь послушай Сережу. Если у меня будет три дня, так я слетаю лучше в Мадрид. За фиг мне ваш Петербург? Ну, хорошо, продолжай. А.ОНОШКО: Если там будет второй парк Горького, может, вы туда и полетите. С.ДОРЕНКО: Конечно, сейчас. Если будет целых три дня, я слетаю лучше в Париж. За фиг мне ваш Петербург? А.ОНОШКО: Сувенирный город абсолютно, который можно продать в десять раз больше, чем Москву. С.ДОРЕНКО: Нездоровый город такой, ветрено все время, люди тусклые и унылые и матерятся тихим голосом таким. Ну вас на фиг. Хорошо, продолжайте. Что вы говорили про ваш Петербург? Который сделался бы Москвой. Смотрите, у нее слеза наворачивается, она обиделась. Господи, Оношку невозможно обидеть! А.ОНОШКО: Я пыталась припарковаться и высадить детей у Эрмитажа, чтобы туда пойти, был дождь. И мне показалось, поскольку я здесь привыкла к порядку, и к штрафам, страшному всему, там когда ты видишь эти в четыре ряда припаркованные машины на тротуарах, как это было в Москве буквально лет пять-шесть назад… С.ДОРЕНКО: Во позорный городок-то, а? А.ОНОШКО: Ты начинаешь расслабляться, и тебе кажется, что ты натурально как в деревне. Ты не смотришь на разметку, ты думаешь: тут все равно всем все равно. Ты начинаешь куда-то лезть. А тут меня хвать сотрудник ДПС и говорит: а что это вы? Говорю: слушайте, да у вас тут… мне так было стыдно. Я же знаю, как богатый москвич со стороны выглядит, я знаю, как это. Но я сама такая стала. С.ДОРЕНКО: На какой ты машине? Майбах какой-нибудь? А.ОНОШКО: Главное, повадка. Бентли. С.ДОРЕНКО: Да не ври. Правду скажи. А.ОНОШКО: Хендэ Солярис у меня. Мне хотелось сказать: у вас тут бардак, как вам не стыдно меня останавливать, вы посмотрите, что тут у вас происходит. Мне же нужно было развернуться, потому что поняла, что здесь не встану. Короче, я кое-как отбрехалась, но смысл в том, что там есть где поработать. Там можно такую конфету сделать, буквально Хельсинки можно сделать из Петербурга. С.ДОРЕНКО: Дорогая, короче. Чего хочет Петербург. Петербург хочет команды типа собянинской, правильно? А.ОНОШКО: Это моя мысль. Я думаю, что если тут копнуть петербуржцев, спросить, они вообще ничего не хотят. С.ДОРЕНКО: Они вообще ничего не хотят, они же петербуржцы. В ДВИЖЕНИИ НОВОСТИ С.ДОРЕНКО: 9 часов 6 минут. «Теперь суда судостроительной корпорации будут пальцами в море провожать». А, тыкать палец средний, вы имеете в виду, непристойности. Не знаю. С Петербургом мы почти завершили, но не завершили. Чего хотят жители? Жители хотят превращения деревни — Петербург сегодня деревня, с растяжками постоянными… то есть это такое что-то дурнопахнущее нулевых годов. А.ОНОШКО: Если бы вы там побывали в ЦПКиО, там есть свой на островах, в очень престижном, там рядом с Крестовским островом, я там была только что, у меня был такой флешбэк страшный, как было когда-то в парках Москвы, там шашлычные, какие-то вонючие туалеты стоят покосившие. Все такое как бы ржавое, какие-то бытовки, прокат лодок, вообще, на корточках сидят какие-то дяди… С.ДОРЕНКО: Позволь, я суммирую. Приезд из Москвы в Петербург сегодня, короткий приезд, похож на приезд куда-нибудь в Пакистан, в Карачи. То есть Петербург это такая разновидность Карачи, да? А.ОНОШКО: Если заглянуть чуть-чуть за угол заштукатуренный, так и есть. Но я бы не сказала, что прям Петербург этого хочет. Это интересно будет Петербургу, там начнется движение, это, конечно, вызовет и протесты, как у москвичей, есть такие группы, которые не любят, ругаются на все эти перемены. И такое будет, я вижу, точно предсказываю, будет в Петербурге, может, даже в большей степени. С.ДОРЕНКО: Петербургу нравится их тусклые дворы и пахнущие кошачьей мочой подъезды. А.ОНОШКО: С точки зрения стратегической… С.ДОРЕНКО: Они говорят справедливо, петербуржцы, что раз наши подъезды пахнут кошачьей мочой уже 300 лет, то почему бы им меняться. Правильно? Сколько, 300 вам, 400? А.ОНОШКО: 300. С.ДОРЕНКО: 1703 год, правильно? 300 лет. 300 лет подряд они пахнут кошачьей мочой. Поэтому зачем это менять? Это скрепа. Прекрасно. С Петербургом мы с тобой рассчитались. Давайте не будем продолжать эту тему, не будем обсуждать. Вы хотите обсудить? Чего хочет Петербург? А.ОНОШКО: Мне кажется, среди наших слушателей много петербуржцев. С.ДОРЕНКО: Звонят петербуржцы, мне кажется. Товарищи, не звоните, а звоните, если прямо из Петербурга, я увижу это по коду. Вот вы петербуржец. Здравствуйте. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я из Петербурга. Только-только приехал в Московию. С.ДОРЕНКО: А Настя некоторое время уже, она укоренилась и поменяла прописку коварно. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет, я буду сейчас менять прописку московскую на петербургскую. То есть я буквально только приехал из Прибалтики и до этого в Европе был. Приезжаю в Московию, такое дело замечательное, что уйма новостей сваливается, в том числе именно по Питеру. Я вчера приехал из Питера, я день был в Питере, проезжал через Нарву, через Иванград. В Питере тихо радуются отставке Полтавченко, точнее, его выгонянию. С.ДОРЕНКО: Видите, а мы с восхищением радуемся. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Безусловно. И ждут Европы. Реально в Питере ждут тихой Европы. И один такой момент… С.ДОРЕНКО: Европа как Москва, или Европа как что? А.ОНОШКО: Европа как Хельсинки скорее. Мечты об Ингерманландии, они же не делись. С.ДОРЕНКО: Здравствуйте. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Мы как-то с вами, Сергей, говорили еще в 2015 году по поводу того, что северо-запад России будет в той или иной степени стремиться к Европе. Вы тогда мне не верили. С.ДОРЕНКО: К какой-то южной Европе, потому что вы говорите Европа с двумя «п» — «Европпа». Южная Европпа. Говорит с одной «п». РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я просто был в Эстонии. С.ДОРЕНКО: Извините. А.ОНОШКО: Но ведь Петербург не выглядит, как действующее лицо. Петербургу меняют руководителя. И такое впечатление, что все это происходит — Москва захотела и поменяла, Москва захочет и вторую Москву устроит. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Как говорят сами питерцы, как говорят ваши земляки, все дело в том, что последние именно события, которые были по поводу митингов, когда начали уже в Питере, помните, возводить карикатурные баррикады, вот именно из-за этого Полтавченко сняли. Он действительно не оправдал доверие, учитывая, что Питер — это город, сами знаете кого и очень многих людей сверху. И не может быть, чтобы Питер пошел по пути революции. Учитывая, что Питер — город трех революций… С.ДОРЕНКО: То есть вы думаете, что дело не в конфликте с православной церковью, а именно с летними выступлениями? РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: То, что родной город наших любимых и ненаглядных руководителей начал выступать сильнее, чем Москва. Питер, конечно, очень своеобразный город, и все это нужно проживать. По ощущению, сейчас Питер рад, неимоверно рад. С.ДОРЕНКО: Я представляю. Если позволите, я скажу одно рассуждение. На самом деле, я дам вам определение Александра Ослона, который занимается здесь ФОМом, он руководит ФОМом, Фонд «Общественное мнение». У него есть или было давнее определение людей по адаптации. Это значит, есть пессимисты-дезадаптанты, снизу пойдем. Дезадаптанты-оптимисты. Есть адаптанты, которым хорошо, в общем, оптимисты и пессимисты. И вот среди адаптантов, это очень интересно, Москва представляет собой во многом адаптантов-оптимистов, то есть они и адаптировались, и им по кайфу, а Питер, как ни парадоксально, это адаптанты-пессимисты, то есть они адаптировались, но им не нравится. Это было всегда, по крайней мере, несколько десятилетий. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, а вы не могли бы дать ссылку на канал и потом сделать отдельное видео, например, на своем канале? Потому что тема чрезвычайно интересная, я об этом только сейчас задумался. С.ДОРЕНКО: Ну подумайте. Не знаю, я пишу сейчас в Rasstrig на Телеге. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я вас читаю. С.ДОРЕНКО: Спасибо. Питер характерен, это характерно, огромное отличие от Москвы… в Москве тоже довольно много адаптантов-пессимистов, один из них, вероятно, я, но Питер — это огромный город, который такое место концентрации адаптантов-пессимистов. То есть это люди, которые устроились по жизни, но они устройством жизни недовольны. А.ОНОШКО: Тут бы и делать перемены. С.ДОРЕНКО: Москва, когда пухла на деньгах в нулевые, с 2003 по 2007 год, четыре года Москва пухла на деньгах, даже с 2003 по 2008, можно сказать, по 2008 по май месяц. Москва была населена адаптантами-оптимистами, которые а) приспособились, б) им было все по кайфу, все круто. А Питер, он населен именно адаптантами-пессимистами. А.ОНОШКО: Это, знаете, с чем связано? С отсутствием денег. Были бы деньги, настроение бы улучшилось, совершенно точно. С.ДОРЕНКО: Я так не думаю, говорю прямо. Я думаю, что питерцы традиционно издавна адаптанты-пессимисты. Может быть, из-за идеализма какого-то, они хотят иного устройства жизни. Они сумели приспособиться, они приспособились, питерцы, им хорошо в общем более-менее, нормально все, но им не нравится место, где они приспособились, вот в чем дело. Есть такой парадокс некоторый. Здравствуйте. Слушаю вас. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. С.ДОРЕНКО: Вы прямо вот посередь Питера сидите? РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да. Я их Петербурга, я тоже очень надеюсь, что новая власть наведет порядок на дорогах. Анастасия подметила очень правильно. С.ДОРЕНКО: Вы хотели бы, чтобы как Москва, или как, не знаю, Гамбург или как Хельсинки, или как что? Как что должен стать Петербург? РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Наверное, как переходный какой-то момент от Москвы к Гамбургу. С.ДОРЕНКО: Горожане к этому готовы? Вы видите эти тусклые глаза, вы понимаете, что эти люди готовы к какой-то энергии преобразования? РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я не знаю. Я сама здесь недавно живу. Я приехала из Москвы. Мой подъезд дома 1900 года постройки совсем не пахнет котами. Он отремонтированный и чистый. С.ДОРЕНКО: Простите меня за это утрирование. Конечно, я утрирую и пережимаю. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я понимаю. Все совсем не так плохо. Здесь замечательные люди. И мы с семьей в восторге. С.ДОРЕНКО: Но они медленные, да? РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет, не медленные. Ну, конечно, здесь меньше пробок, чем в Москве… С.ДОРЕНКО: Медленно думают, медленно говорят, нет? РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет. Люди, по-моему, везде одинаковые. С.ДОРЕНКО: Спасибо вам огромное. А.ОНОШКО: Есть такая категория — приехавший москвич, который в восторге от Петербурга. С.ДОРЕНКО: Я тебе скажу, почему — потому что он испытывает чувство превосходства. Любой москвич, попав в Петербург, испытывает чувство превосходства. Потому что ты в разы быстрее. Это как Нео в «Матрице». Нео в «Матрице» любуется, как в него летит пуля. Просто он любуется на нее, время от времени останавливая ее, смотрит на нее сбоку. Нео оказался самым быстрым в «Матрице», вот в чем дело. И примерно то же самое происходит с москвичом, когда он приезжает в Петербург. Поскольку они очень медленные, то у них даже пули летят таким образом, что их можно поразглядывать со стороны и так далее. Я серьезно тебе говорю. А.ОНОШКО: Что вы мне рассказываете! Нормально там все. Там люди действительно рассказывают, что в Москве люди бегут вверх по эскалатору, а в Петербурге все стоят и ждут спокойно, когда их лесенка довезет до верха. Правда, это объясняется другим феноменом, что в Москве эскалаторы чуть короче, чем в Петербурге, поэтому там в голову не приходит. С.ДОРЕНКО: Вы же все время под речку куда-то уезжаете, да. Здравствуйте. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро. Зимой были с женой, на один день летали в Питер, в Эрмитаж, погулять. Культурная столица, надо заняться образованием своим. Первым делом нас обхамили в аэропорту, потом мы решили не брать такси, сели в маршрутку, протянули водителю за проезд тысячу рублей, он обхамил «да вы что, все…» С.ДОРЕНКО: Прямо с лексикой или без лексики? РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Прямо вот так, вплоть до того, что я чуть не взорвался и начал рукоприкладством заниматься. А.ОНОШКО: Потому что вы из Москвы. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я часто по долгу работы летаю в разные города, и я ощущаю себя здесь в Москве за последнее время отчасти дома только. Я считаю, что мы безумно культурные, здесь, в Москве. С.ДОРЕНКО: Да. Мы уважаем чужое пространство. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Абсолютно. Нам лет по 35-37, мы стоим вечером после работы, втроем, один кидает бычок, другой делает замечание — и тот поднимает… С.ДОРЕНКО: Не бычит, конечно. Москвичи не бычат, потому что они уважают чужое пространство, они аккуратные, уважительные. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: И Питер очень грязный, очень. Это вот ощущение… я не знаю, переполненные урны, нечищенные улицы. Хотя при нынешнем мэре у нас тоже такое часто бывает, но… я при Собянине не ощущаю себя москвичом, потому что это город стал для меня отчасти чужим. Это мое ощущение. С.ДОРЕНКО: О, господи. Я год не был на даче, потому что у меня рядом Музеон и парк Горького. И этот город чудесный, с моей точки зрения. Ладно, неважно. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это наш город. С.ДОРЕНКО: Москвич, по всяком случае, но не приезжие, потому что приезжих видно сразу — они очень агрессивные и нахраписто-тупые. Ну, я в хорошем смысле, я никогда в жизни никого не ругал. Приезжие в Москву — они нахраписто-тупые. Это связано с их неловкостью и неумением быть. Им страшно, поэтому они зажмурившись, что-нибудь делают глупое. Я представляю, как им самим от себя противно. И нам от вас противно — я приезжим адресуюсь. Нам тоже от вас противно. Вам от себя противно, и нам от вас противно, тут чувства совпадают. Но москвич, который более-менее здесь пообтесался, он абсолютно… именно не родился, а пообтесался, он абсолютно деликатный человек, уважающий чужое пространство, прайваси, дистанцию, понимающий, что если ты пропустишь машину или человека, ничего с тобой не сделается. У нас из переулка, когда машина выезжает со двора, они не стоит ни одной минуты. А в других городах стоят, потому что типа он со второстепенной, пусть стоит. И он должен стоять час, два, не знаю, пока он там бампер не подставит, крыло не подставит, наконец его пустят. У нас ты просто пропускаешь. Ты видишь, человек выезжает с заправки откуда-то, ты просто пропускаешь. Это удивительный город. Москва вообще сейчас просто удивительный город, это отдельный, другой город. Это город, который с изумлением смотрит на эту страну. И в том числе мы с изумлением смотрим на этот ваш Питер. А.ОНОШКО: В Петербурге, если вы захотите перестроиться и включите поворотник, то вы будете минут десять ехать прямо, притормаживая и ждать, и все будут с каменными лицами проезжать вперед. А если ты решишься все-таки, крутанешь руль, уже десять минут идя с включенным поворотником, обозначая свое намерение, не дождавшись, тебя обязательно проучат. И чем лучше машина будет, тем наглее будет урок. То есть тебя обгонят справа, притормозят, все по классике. Я же здесь езжу каждый день, и там каждый день. И каждый раз я думаю: ну вот что же это такое, где же, как Полтавченко прямо, где эти культурные петербуржцы? Почему там так водят автомобили? Не знаю. Мне здесь, кстати, писали, что это вы, наверное, так водите, Анастасия. А я могу в ответ сказать, что я в Москве точно так же вожу, у меня таких ситуаций здесь не возникает. То есть у меня стиль не меняется. С.ДОРЕНКО: Мы пропускаем. Мы понимаем здесь в Москве, что если мы здесь начнем нервничать по какому-то поводу, то это испортит нам день. И главная задача москвича, как мне представляется — не дать испортить себе настроение. Это главное предназначение москвича — не дать испортить себе настроение. У тебя прекрасное настроение, и кто-то начинает чего-то такое качать. И ты думаешь: надо его скорее пропустить и как-то забыть о нем, желательно через десять секунд, чтоб вообще никогда больше не вспомнить. Наша главная задача — это не испортить настроение. А все остальные с увлечением портят настроение. А.ОНОШКО: Изменится в Петербурге жизнь? С.ДОРЕНКО: Нет, никогда не изменится. Никто никогда не достигнет уровня Москвы. Никогда. Будет Петербург похож на Москву хоть когда-нибудь? Нет, не будет. Петербург — деревня. Унылая, грубая, хамская деревня. А.ОНОШКО: Конечно, будет. Точно так же туда засланцев послать, и будет так же, как в Москве. С.ДОРЕНКО: Нет. Здесь произошло что-то особенное. Я думаю, здесь произошло… все-таки я начинаю верить в максимы Дмитрия Анатольевича Медведева. Я никогда ему не верил в этой максиме, в этой максиме я был главным спорщиком с ним. А.ОНОШКО: Про комфорт? Который меняет людей? С.ДОРЕНКО: Про комфорт, да. Дмитрий Анатольевич Медведев, будучи президентом Российской Федерации, сказал одну максиму. Он сказал: для того чтобы было гражданское общество, нужно преодолеть некий порог материальный. Жить должно как-то так, вот материально так, и когда ты пересекаешь этот порог, ты становишься гражданином, ты становишься приличным человеком, еще что-то. Ты начинаешь себя вести по-другому, ты начинаешь по-другому принимать решения и так далее. Я очень спорил с этой его концепцией, больше того, я даже записал какой-то видос у себя на YouTube-канале, честное слово, именно деструктивно споря с Дмитрием Анатольевичем. Проходят годы, а Дмитрий Анатольевич, надо сказать, он моложе меня, и в этой связи мне особенно неловко признавать, что он даже тогда — а тогда он был еще моложе, знал то, чего я не знал, будучи старше. Это очень странно. А.ОНОШКО: Вы были идеалистом, а он был реалистом. С.ДОРЕНКО: Я был идеалистом, я считал, что гражданственность возникает от идей, гражданственность возникает от миссионерских идей, от движений каких-то невероятных, и это все можно делать в одной гимнастерке, обладая одной зубной щеткой, не имея никакого имущества вообще и так далее. Но Дмитрий Анатольевич тогда уже говорил, что переступив через какой-то порог комфорта, люди становятся другими. Я начинаю думать: если я хожу гадить в огород… а ты знаешь, что некоторые люди гадят прямо в хлев. А если хлев под одной крышей? Я спрашивал как-то… человек пошел и пописал в денник к лошади. Причем человеком была женщина. Она села там в денник да и пописала. Да кони-то тут это самое (она глагол использовала), а чего, я добавлю, тут же опилки. И я был смущен до известной степени. А потом понял эту правду жизни. Когда у тебя хлев под одной крышей с домом, в хлев переходишь напрямую через дверку, которая… у тебя дом, в котором хлев, а другая маленькая дверка ведет в погребок, там у тебя соленый огурчик. В хлев ты пошел покакал, все равно же убирать. Все равно корова стоит срет. А что же? Ну и ты посри. Все равно же отбивать денник надо. Называется «отбивать». Все равно же отбивать придешь. Ну и уберешь, там опилки, какая разница. И вот эта жизнь называется бедная жизнь. Она, видимо, прав Дмитрий Анатольевич Медведев, она отбирает человеческое достоинство, она умаляет человеческое достоинство. Она упрощает аспекты достоинства. Что так хорошо, да и так хорошо. Да и так хорошо. Оно всяк хорошо. А если ты поднимаешься в материальном достатке, гласит Дмитрий Анатольевич Медведев, и нам хочется с ним согласиться, ты начинаешь быть более требовательным. Ну, у тебя есть душ, ты начинаешь мыться сначала только на Пасху, в Чистый четверг моешься, и на день рождения. Вот мне удобно: у меня день рождения осенью, а Пасха весной. Два раза помылся и милое дело. А потом чаще начинаешь мыться. Чаще, чаще. Уже смотришь — по субботам моется человек. А если у него душ теплый и все такое, и кайф, то он может даже раз в два дня, черт его знает, и раз в день когда-то помыться. У него требовательность выше, выше, выше. Он хочет, чтобы у него руль в машине грелся, например. Еще-то что он начинает хотеть. Может быть, Дмитрий Анатольевич и прав? Вам, питерцам, никогда нас не догнать вот почему. Потому что вы, в общем, конечно, унылая дыра. Вы живете прошлым. А что у вас есть в настоящем? Кроме порта и сифилиса что у вас есть? Портовые болезни какие? Сифилис, СПИД? Что у вас есть? А.ОНОШКО: Гепатит В и С. С.ДОРЕНКО: Что у вас еще есть? Расскажите. НОВОСТИ С.ДОРЕНКО: Глава Росгвардии Виктор Золотов приехал лично, предотвратил теракт, лично предотвратил баллон газовый, лично предотвратил сумасшедшего и так далее. А.ОНОШКО: На дуэль он его вызвал сразу после? Как трухлявого внутри человека, непонятно, откуда взявшегося. С.ДОРЕНКО: Да. Надо было, конечно. Это прекрасно. На самом деле, это показывает, что Виктор Золотов осознал, что он в лужу пёрнул… в хорошем смысле. А.ОНОШКО: Осознал, думаете? Мне кажется, такие люди очень цельные и у них одна все время картина, она не меняешься. С.ДОРЕНКО: Нет, он осознал. Он пытается загладить вину. Золотов. Я тебе серьезно говорю, он пытается загладить вину. После довольно неудачного выступления, прямо скажем. Он теперь пытается броситься на амбразуру или чего-нибудь сделать. Ты видела, чего говорит про него Кержаков? Это адище полный. А.ОНОШКО: Они не любят друг друга? С.ДОРЕНКО: Нет. Кержаков говорит: я его нанял, тогда людей не было. Мне надо было Бориса Николаевича защищать, я брал всех, кто приходил. Пришел парень, сказал: я с АЗЛК, там отверткой чего-то верчу. Я говорю: нормальный парень, давай работай. А так-то он… мне стыдно говорить, потому что это оскорбление. А.ОНОШКО: Если оскорбление, не надо. С.ДОРЕНКО: Оскорбление, с моей точки зрения, потому что там медицинский диагноз на «о». А.ОНОШКО: Не любят, то есть, друг друга, вот так бывает. Понабирали по объявлению в троллейбусе. С.ДОРЕНКО: Кержаков говорит, что он его нанял. Кержаков же его первым начальником действительно был. А.ОНОШКО: У этого Золотова с кем-то неприязнь патологическая, только из действующих, не с Кержаковым, а кто сейчас прямо вокруг Путина в администрации. У меня фамилия вылетела, может, слушатели подскажут. Они друг друга подставляют. С.ДОРЕНКО: Вот кого он должен вызвать на дуэль — Кержакова, своего начальника. Вот это улет полный, это кошмар. А почему Золотов не уберет это из интернета? Это же можно как-то запретить, нет? А.ОНОШКО: Выкупить весь тираж? С.ДОРЕНКО: Не знаю. Какой-то ад настоящий, я боюсь… А.ОНОШКО: Нет-нет, вас тоже вызовут на дуэль, еще убьют, что мы будем делать. С.ДОРЕНКО: Не надо. А.ОНОШКО: Со скольких шагов стреляются? С.ДОРЕНКО: Не знаю. Можно, я наоборот? Виктор Золотов, разрешите доложить? Кержаков высказался о вас с медицинскими диагнозами, что раньше вы были на «о», а теперь на «и». А теперь хуже. А.ОНОШКО: Не надо. Пусть они между собой как-то. С.ДОРЕНКО: Это какой-то адище. А.ОНОШКО: Можно какую-то тройную дуэль устроить. Навальный – Кержаков – Золотов. Знаете, шахматы есть такие необычные, забыла, как они называются. С.ДОРЕНКО: Тебе пришли в голову шахматы, а мне порнография. Это люди втроем ложатся и друг другу… А.ОНОШКО: Есть такие шахматы, когда втроем играют. С.ДОРЕНКО: Да? Я не знал. А порно точно есть такое. Можно друг в друга стрелять. А еще есть кватро, там тоже можно играть, в смысле, переходящие. А.ОНОШКО: Они же не любят друг друга. С.ДОРЕНКО: Кержаков на самом деле, как это сказать, такой резкий в суждениях, но будучи человеком справедливым, он так лепит просто что думает, то и говорит, по-честному. Но он не очень высокого мнения о Золотове. Золотов что сделал, он теперь почуял, что, конечно, налажал в предыдущем… А.ОНОШКО: Лично теперь ходит обезвреживает. Мы можем его потерять, нельзя так собой рисковать. С.ДОРЕНКО: Да, нельзя. Приехал псих, в хорошем смысле псих, мы не можем ставить диагнозы, псих — мы имеем в виду чуть-чуть взволнованный господин. Приехал несколько взволнованный господин и сказал, что у него есть баллон с газом. А.ОНОШКО: Куда приехал? С.ДОРЕНКО: На Васильевский спуск, дорогая. Заворачиваешь за мостом Замоскворецким, а потом на шару лепишь просто влево, пересекая сплошную. А.ОНОШКО: На «Геледвагене» он приехал. С.ДОРЕНКО: На «Гелике», абсолютно верно. Откуда он приехал? Из Приморья. В Приморье у них у всех «Гелики», они все очень богатые люди. И он сказал, что у него не ладится с бизнесом и он хочет увидеть Путина, а на худой конец Золотова. Золотов приезжает, говорит: у вас есть баллон с газом? — Да. — Тогда я сяду к вам в машину, говорит Золотов, и садится к нему в машину. И дальше его успокаивает. Золотов действительно может рассказать тому, что у него все в порядке. В смысле, по-мужски сказать: пацан, а чего у тебя плохо? Машина нормальная, бензину хватило из Приморья доехать, все у тебя круто. Он, наверное, ему сказал, что все у тебя круто. И тот раздумал взрываться. Он и не мог взорваться, потому что баллон где-то был в багажнике, как он мог взорваться? С чего бы? Я целые грузовики возил этих баллонов в Анголе на ГАЗ-52, и ни разу ничего не взорвалось. А.ОНОШКО: Золотов дежурит у Кремля теперь, что ли? Мониторит ситуацию? С.ДОРЕНКО: Анастасия! Что она несет! Юрий Николаевич, здравствуйте. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Поскольку Золотов уже второй раз фигурирует в СМИ, то памятуя о его прилежании к старинным обычаям и обрядам, как дуэль, возникает вопрос: может, он так же ратует за устранение действующего императора, как это делали… С.ДОРЕНКО: Я умоляю! Ну что вы, начитались не тех книг! Неправильные книжки. Не ходите в эту библиотеку, где написано «Библиотека», больше не ходите. С.ДОРЕНКО: Черт те что и сбоку бантик. У нас есть еще один псих. Это который девочек любил. Расскажи. Настя очень любит и умеет рассказывать. А.ОНОШКО: Все, наверное, помнят про этого Москвина, которому сейчас 52. Который себя называл историк-некрополист. Он ходил по кладбищам долгое время, экскурсии делал, языки учил, а потом выяснилось, что у него дома, в гараже, выкопаны тела девочек от трех до 11 лет, которых он наряжает, сказки им читает. С.ДОРЕНКО: Не говори так через запятую. 52-летний… на самом деле, он разрывал могилы умерших девочек от 3 до 11 лет, и делал из них куклы, но прежде. Сейчас-то он вышел из заключения. А.ОНОШКО: У него диагноз «врожденная шизофрения» и так далее. И принудительное лечение. С.ДОРЕНКО: Он искал девочек, выкапывал, свежие трупы, потом он их погружал… А.ОНОШКО: Не свежие. Разные. С.ДОРЕНКО: Он их держал в специальном составе. А.ОНОШКО: В формалине, наверное. С.ДОРЕНКО: Мы не знаем, в каком. После чего делал из них кукол, сажал этих кукол вокруг, устраивал им хорошие праздники, дни рождения они отмечали. А.ОНОШКО: Врачам объяснял, что дочек очень хотел иметь, поэтому так вот делал. С.ДОРЕНКО: Он им делал дни рождения, праздники, они ему читали стихи, он им читал сказки, Джанни Родари, Андерсон и все такое. Он очень любил их баловать. А.ОНОШКО: Его на принудительное лечение отправили в итоге. Людей с диагнозом у нас же не судят. Но сейчас врачи приняли решение, что он может амбулаторно лечится, и он идет домой, к своим куклам, я не знаю. С.ДОРЕНКО: Сначала он в Мосхоз, не знаю, как называется у нас магазин, где лопаты продают? А.ОНОШКО: Мосхозторг, который в Москве? С.ДОРЕНКО: Прямо из дурки он пойдет в Мосхозторг, купит пару лопат. А.ОНОШКО: У него еще старые, наверное, есть. С.ДОРЕНКО: Старые были изъяты в пользу родины. Родина изымает… его старые лопаты, которыми он выкапывал девочек, давно уже у полицейских на дачах. Я тебе объясню, как это происходит, ты же не знаешь. Орудие преступления изымается в пользу родины. А.ОНОШКО: Оно же вещдок. С.ДОРЕНКО: Нет, дорогая. Когда суд закончится, все сроки пересмотра дела закончатся, подачи апелляции, именно изъятые орудия преступления — не вещдоки, а изъятые орудия преступления, как мой мотоцикл, например, Хонда XR650R… А.ОНОШКО: Что с ней, кстати, теперь? С.ДОРЕНКО: Мы не знаем. Кто-нибудь из полицейских ездит на ней. Я тебе рассказываю просто. Потом так же и лопаты, которыми выкапывали девочек, все это. Потом они реализуются через специальный магазин, где покупают менты, следователи и прочие силовики. Мой мотоцикл, естественно, что же ты думаешь, он так и будет все время лежать? Будет музей с Honda XR650R, что ли? Нет. Его продали какому-нибудь менту, который ездит на нем, понтуется. Может, уже двигатель поменял, поршня поменял. Время изрядно прошло. А также лопаты этого Москвина. Лопаты тоже где-нибудь на даче. А.ОНОШКО: Там еще психиатры, статья. Это «Московский комсомолец» нам докладает. И психиатры комментируют: да, такая практика есть. Препараты такие люди обычно не любят есть, ну, таблетки, химия. С.ДОРЕНКО: Я объясню. Он не считает себя больным. Он спорит с диагнозом. А.ОНОШКО: Поэтому лекарства, которые как бы долгодействующие. Один раз инъекцию делаешь — месяц ходишь. Он, соответственно, сейчас в стойкой ремиссии благодаря этим инъекциям. В то же время этот психиатр говорит, что наши пациенты никогда не отказываются от своих сверхидей, на самом-то деле. Но если у них есть какая-то профессия, он привел в пример какого-то академика, физика или что-то, научными исследованиями занимался, что, дескать, когда они хорошо себя чувствуют, их домой отпускают, чтобы они к своей профессиональной деятельности возвращались. И они какое-то время работают. С.ДОРЕНКО: Обрати внимание, прекрасный психиатр Михаил Виноградов по вечерам немножко шьет. Наш политолог Михаил Виноградов блистательный… А.ОНОШКО: Он же, вы думаете? С.ДОРЕНКО: Петербургская политика. Не знаю, может быть, однофамилец. Психиатр Михаил Виноградов говорит, что мы разработали средство, то, что ты говоришь, пролонгированного действия, которое вводится с помощью инъекции, может быть, до двух месяцев действие. И никто из окружения на работе не догадывается… Может, мы его в редакцию возьмем? А.ОНОШКО: Историком-некрополистом? Он будет вести программу? С.ДОРЕНКО: Послушай меня. Этот чувак никогда не отказывается от своих сверхидей, как ты справедливо подметила, но инъекции столь хороши, что он работает на работе и никто даже не догадывается, что имеет дело с психически больным человеком. А.ОНОШКО: Так обычно и бывает. С.ДОРЕНКО: Мне кажется, у нас полредакции на инъекциях. Ну, разные инъекции. А.ОНОШКО: Нет, одна. Хорошая идея — программу предложить, это его немного отвлечет. С.ДОРЕНКО: Надо только следить, чтобы он каждый раз, каждый месяц, может быть, 1-го числа, приходил получать свою долю лекарства, очередную инъекцию. А.ОНОШКО: А если он перестанет приходить? То что? Психиатр с укольчиком будет приходить к нему домой? С.ДОРЕНКО: Если перестанет, надо будет его искать. Главное, что мы знаем, где его искать — с лопатой на кладбище. Каждого отдельного человека мы знаем, где искать. Понимаешь? Почему ты смеешься? Какой ужас! Бывают психи разные… об этом пел Высоцкий, ты знаешь. А.ОНОШКО: Мы, кстати, пропустили тему с очередным обвинением в педофилии копателем, который следователя… репрессии в Карелии, тоже тема. Люди, правда, не верят в целом в эти в обвинения. С.ДОРЕНКО: Ну, как бы сказать, вот этот второй, с 13-летними мальчиками, больше вызывает доверия. ПЕСНЯ ВЛАДИМИРА ВЫСОЦКОГО С.ДОРЕНКО: Я хотел сказать, что людей до известной степени необычных стало больше. Ты не замечаешь этого? А.ОНОШКО: Нет, мне кажется, ровное количество все время. С.ДОРЕНКО: Простой вопрос. Людей, до известной степени необычных, странных, у вас во дворах, на улице, среди соседей, на работе стало больше. Скажите мне. Здравствуйте. Да или нет? РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Деревенский парень. Жесть! Я не хочу никого обидеть. Но мне кажется, этих психиатров надо тоже туда устраивать. С.ДОРЕНКО: Они говорят: правильные уколы — и все будут хорошие, понимаете, в чем дело. Это же очень просто. Здравствуйте. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Приветствую. Мне кажется, надо обратиться к каждому подумать, а часто ли он делает уколы? Раз или в два месяца, сейчас прививки от гриппа пошли. С.ДОРЕНКО: Основная масса забывает сходить уколоться. Для того чтобы медленно рассасывалось, медленно и постепенно отдавало, мне кажется, надо в жировую ткань. Это худым людям некуда и уколоть, на самом деле. А.ОНОШКО: В мышцы колют, не в жир. С.ДОРЕНКО: Я не знаю, что ли? Дорогая моя, я прошел такое, сквозь которое ты не прошла. Я знаешь, через что прошел? А.ОНОШКО: Через стволовые клетки? С.ДОРЕНКО: Да. Стволовые клетки. Они кололи их мне в живот, вокруг пупка. И она говорила: жировую ткань давай. Я говорю: у меня, слава богу, ее хватает. И она рубила. Это было в 2003 году, меня закалывали Stem Cell, две процедуры я прошел. Там уколов по 100-150, таких быстрых, маленькие. Мне потом сказали, что я от этого сдохну моментально, от рака. Это было в 2003 году, давно уже. Здравствуйте. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Дмитрий. Я по поводу чудных людей. У меня соседка работает учительницей в школе. И как-то мы завели с ней разговор, говорит: ты не представляешь, я работала в советское время и сейчас. То есть количество детей увеличивается в разы, необычных. С.ДОРЕНКО: Мы стали подвижнее в смысле психотипа. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. С.ДОРЕНКО: Мы скользим в психотипе. Денис, я нашел термин интропсихоскольжение. Мы внутри себя скользим по психотипам, разве нет? РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да. Извините, перебью. Среди врачей очень много подозрительных. Например, я обижу, может, кого-то, как можно работать и получать удовольствие, работая судмедэкспертом? У меня есть знакомые, которые гордятся… не путайте это с патологоанатомом. И получают удовольствие, и гордятся. Я задавал вопросы, мы выпивали вместе. Он подозрение вызывает. С.ДОРЕНКО: Хорошо. А главврачиха женщина, пусть тихо, но помечена… РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Среди врачей очень много. А.ОНОШКО: Но вы-то кто? Вы у нас хирург? Подождите. С.ДОРЕНКО: Другой звонок. Здравствуйте. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Привет большой моему коллеге, конечно. С.ДОРЕНКО: Стоп, я скажу аудитории. Нам звонит судебно-медицинский эксперт и патологоанатом и доктор наук. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет, я не патологоанатом, я медицинский эксперт. Удовольствия никто никакого не получает — есть интерес к работе. С.ДОРЕНКО: Денис думает, что вы сумасшедший. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: И не сумасшедший. Мало того, у нас у всех есть справки, мы раз в пять лет проходит психиатрическое обследование обязательное. Денису привет большой. И если что, дайте ему мой контакт, мы с ним поговорим душевно. Я ему расскажу про все, а он мне расскажет про себя. С.ДОРЕНКО: Спасибо большое. Выпиши верхних два телефона. А.ОНОШКО: У меня не отображаются звонки. С.ДОРЕНКО: А, сейчас, хорошо. Выписываем верхние два телефона и соединяем этих прекрасных людей. Дениса из Самары, который полагает, что люди, режущие трупы, психи, и судебно-медицинского эксперта, который, насколько я понимаю, выдающийся специалист в своей области и так далее, который уверяет, что он не псих и объяснит это Денису. Сделали, да? Спасибо. Здравствуйте. Слушаю вас. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Злобный Енот. Должен вас спасти, предупредить о страшной опасности. Вы говорили о господине Москвине. Я сейчас хочу практически по тем же улицам и тем же кабинетам, что и он свое время. Имейте в виду, что он был лингвистом. Все зло от знаний, это очевидно. А.ОНОШКО: 13 языков знал. С.ДОРЕНКО: Порядочность кроется в пустых мозгах? РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А как иначе? С.ДОРЕНКО: Понятно. То есть если мозгов нет, то ты порядочный, говорит Злобный Енот. И наоборот, если ты переполнен знаниями, мозговит, головаст, то ты наверняка преступник, с червоточиной. Я хочу сказать, что все больше людей, которые необычные, такие… они такие с прибабахом. Мне кажется, что общество справедливо думает, что плохо держать их в изоляции, некрасиво держать, действительно, а за что держать в изоляции? А.ОНОШКО: Я вам говорила, в последней серии «Симпсонов» или предпоследней, Барт боялся, что его в дурку упекут, когда он вырастет, а ему Лиза сказала: не бойся, в нашей стране уже давно нет никаких дурдомов, все сумасшедшие живут на улице. И это была.. я понимаю, что это шутка правда, там так и есть. И в Европе тоже нет никаких больше. А у нас есть. С.ДОРЕНКО: По-испански «санаторио» это «сумасшедший дом», ты знаешь? А.ОНОШКО: Оздоровление. «Сано» — «здоровый». С.ДОРЕНКО: Само слово «санаторио»… да, «маникомьо» есть, но это интеллигентное название. «Санаторио» — то «сумасшедший дом». Во всяком случае, название есть, учреждений не осталось. В ДВИЖЕНИИ НОВОСТИ С.ДОРЕНКО: 10 часов 5 минут. Я должен прежде всего сказать о долларе. 66,25. Рубль упал. 76,03 по евро. Мы видели рубль, который героически кувыркался три дня в 65, причем разным успехом, но 65 держал. Сейчас 66,25. Нефть при этом астрономическая 86,23, высочайшая. И евро-доллар, в паре доллар стал расти — 1,1478. Мы с тобой самые оптимистичные, последние недели много раз говорили об этом, и на 1,15 когда у нас уходил доллар, мы говорили: вот, он сильный. А сейчас он 1,14, он еще сильнее. Он сильнее сильного. Ну, хорошо. Все-таки не 1,05. Давайте продолжать. Настя хочет рассказать стихотворение. А.ОНОШКО: Идея братьев-анархистов. Коллектив четырех воров. На Хабре статья опубликована про конференцию хакерскую, на которой в том числе выступил глава вот этого коллектива четырех воров. Они провозглашают, что фармкомпании, которые берегут свои формулы лекарственные или выставляют цены за лекарства, которые делают их недоступными, потом еще и ликвидируют производство, убивают таким образом людей. С.ДОРЕНКО: Надо сказать, что был конфликт гигантский. Извини, у меня нет сейчас этой публикации, я просто по памяти. Я очень хорошо помню, как одна из компаний, поняв, что она скупила все лицензии, все патенты, повысила резко стоимость таблетки то ли курса… А.ОНОШКО: С 13 до 750… Было 13 долларов за таблетку, условно говоря, а стало 750 долларов за таблетку. Это для больных ВИЧ, есть один препарат. С.ДОРЕНКО: С 13 до 750. Смотри, как легко склонять числительные. Повторяй за мной. А.ОНОШКО: А что, я ошиблась, вы хотите сказать? С.ДОРЕНКО: Нет, та запнулась и решила сказать в именительном падеже или винительном. Попробуй склонять, это так легко. Товарищи, попробуйте посклонять числительные, это доставит вам невероятное интеллектуальное наслаждение. А также чувство превосходства. Итак, с 13 до семисот пятидесяти. В сложно составных числительных склоняется каждая часть отдельно. Видишь, как я испытал чувство превосходства. Продолжайте, пожалуйста. А.ОНОШКО: Они говорят: все элементы таблицы Меделеева, они в нашем распоряжении, ну, у человека на планете Земля, и ничто не мешает нам самим делать… формулы они зря скрывают, это неправильно, первая их теза, с ними борются. Пока они делают, кстати говоря, не на продажу, по закону их в Америке никто не может ничего с ними сделать. Он говорит: кто из вас в зале переживал анафилактический шок, не имея доступа к эпинефрину? Он быстро из этого шока выводит. Поднимается несколько рук. Он швыряет эти шприцы с эпинефрином в зал, он их как бы раздает. Потому что они синтезировали, сделали все это у себя в лаборатории. С.ДОРЕНКО: Давай просто объясним людям… пока ты путаешь. А.ОНОШКО: И смысл в том, что они биоторрент собираются сделать, когда вы, вам нужно лекарство, у вас особенное, редкое заболевание… С.ДОРЕНКО: Я хочу сказать, что произошло сначала. Вы слышите, как Настя хлопочет минут пять, но я хочу сказать, что произошло. Есть люди с химическим образованием. А.ОНОШКО: Они с физическим образованием. Но это не мешает. С.ДОРЕНКО: Есть люди с образованием, которые утверждают, что они могут сами, вне всяких патентов, делать лекарства жизненно необходимые. Кто угодно может. Они научат нас делать любые лекарства из подручных материалов. Их обвиняют: вы крадете собственность. Они отвечают: а вы убиваете. Потому что есть люди, которые неспособны купить лекарство за 750 долларов таблетка. А.ОНОШКО: Более того, есть лекарства, которое облегчают состояние больных редкими заболеваниями, но поскольку их мало, их невыгодно производить, их просто снимают с производства, например. И люди с этими заболеваниями вообще лишаются возможности откуда-то их взять. С.ДОРЕНКО: Есть группа людей, которые утверждают, что каждый из нас может делать лекарства. Каждый из нас должен презреть права собственности на патенты, наплевать на патенты, наплевать на корпорации, и делиться друг с другом рецептами лекарств… Но мне представляется трудным, как бы я начал делать лекарства? А.ОНОШКО: На самом деле, я вам бросила ссылку, если вы вчитаетесь, там становится ясно, что основой для многих лекарства становятся клетки, ну, биоматериал, грибок, условно говоря, какой-то. И вы очень просто, или кто-то, может его выращивать. На самом деле, все могут всё в современном мире, мы это уже понимаем. Вы его выращиваете чуть больше, чем нужно, отправляете по почте в книге другому нуждающемуся, это биоторрент, который они предлагают устроить. Отправляете этот материал, и из этого материала, если по инструкции будете пошагово делать, вы же умеете собирать Лего с детьми, еще что-то вы же делаете. Точно так же вы производите себе… С.ДОРЕНКО: «Хакеры на планете Земля», вот они. А.ОНОШКО: Нет, это конференция, на которой выступили эти уксусные четверо воров или как они там называются. С.ДОРЕНКО: «Уксусный коллектив четырех воров» А.ОНОШКО: Сокращенно как «Четыре вора» переводят на русский. Желательно это все по-английски, конечно, читать. И вы это все синтезируете для себя, если у вас нет другой возможности приобрести этот препарат. И конечно, тут же фармкомпании предупреждают, что никто не гарантирует вам качество и так далее. Но кто сказал и кто гарантирует вам качество того, что вы покупаете в аптеке? Почему вы сами для себя не можете сделать четко то, что вы хотите, то, что вам нужно? С.ДОРЕНКО: Мне все, что ты говоришь, нравится. Я сам готов партизанить. Я человек, преисполненный какого-то святого анархизма в душе. Тем не менее, я хочу понять, насколько я могу соблюсти чистоту. Вот эта вся фигня… А.ОНОШКО: А вы не бойтесь. Вы сделайте и увидите, что вы можете и чего вы не можете. С.ДОРЕНКО: Если я мог тренироваться на чьей-то чужой жизни, я бы, может, попробовал. А.ОНОШКО: Но есть способы проверки, не давая людям. Вы же покупаете без сомнения таблетки, которые вам в аптеке продают. А их не проверяли. С.ДОРЕНКО: Нет, проверяли. А.ОНОШКО: Нет. С.ДОРЕНКО: Проверяли. А.ОНОШКО: И вы тоже проверьте, дайте кошке или как там проверяют это все. На самом деле, там вероятность того… вы что, боитесь отравиться? Вероятность того, что там смертельный яд получится, если такая вероятность есть, вас предупредят об этом в инструкции. А если нет этой вероятности, то тогда нечего боятся, правильно? Лучше вас вам никто парашют не завяжет на вашем теле, правильно? Лучше самому складывать его… как этот закон парашютистов? Самому знать, что ты сделал. И если доступа нет, идея, она такая… это вообще философская большая идея, имеете ли вы право пользоваться чьей-то интеллектуальной собственностью. И вообще есть ли понятие интеллектуальной собственности или нет в целом. Это же имеет отношение к тем же самым фильмам, музыке и так далее. С.ДОРЕНКО: Давайте это обсудим. Меня интересует практическая… я на самом деле абсолютно серьезно отношусь к этой идее. Но я хочу понять ее практическое применение. Все очень просто. Я хочу примкнуть к этой партизанщине, да. Кстати говоря, у них есть какие-то гимны свои, в частности, насколько я понимаю, вот эта группа Immortal Technic. МУЗЫКА С.ДОРЕНКО: Это группа, которую они слушают и которую они цитируют. Вот этот Лофер цитирует эту группу. А.ОНОШКО: И еще, вот эта конференция, конечно, им задали вопрос по поводу очищения и безопасности молекул, которые вам удастся синтезировать. Они говорят: да, мы понимаем эту проблему, и мы стремимся обнаружить пути синтеза, уменьшающие риск токсичных реакций до минимального уровня. С.ДОРЕНКО: Здравствуйте. Насколько это все авантюра? РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро. Александр, Гусь-Хрустальный. С другой стороны к этому вопросу давайте подойдем. Есть такое программное обеспечение Open Fort/ Грубо говоря, возьми и пользуйся, как есть. Здесь, мне кажется, очень похожая технология будет. Они бесплатно, как Анастасия объяснила, что-то присылают, боекомплект некий, а допустим, Сергей Леонидович хочет… С.ДОРЕНКО: Намешать на кухне. Беру доску, мою чисто с мылом, чтобы там не было остатков, что я мясо резал. Начинаю толочь это все ложечкой чайной. Но у меня все равно сомнение есть. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Для тех, у кого сомнения есть, можно дозаказать какой-то девайс, чтобы это стало чище или еще что-то. Я просто откуда это знаю, у меня сайт интернет-магазина изначально был сделан на Open Fort. По прошествии пяти лет он сейчас стоит дороже, чем на Битриксе. В него денег было вложено немерено. Работает все отлично, классно. Здесь будет похожая вещь. Те, кто сможет сам, будет сам и бесплатно. Ну, а идея очень классная. С.ДОРЕНКО: Мне еще нужно убедиться, чтобы мне, глядя в глаза, какие-то авторитетные ребята сказали: пацан, не бойся, ты мешаешь ложечкой чайной, потом размешал, раз и проглотил это все. Чтобы они меня убедили хоть раз, что эта фигня сработает. Я тогда так и буду делать. Но мне страшно. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Если болеешь, а чего не попробовать? С.ДОРЕНКО: Да я бы рад, я на себе с удовольствием попробовал бы. Я иногда такую мерзость пью, из аптеки. Насть, послушай мою тревогу, мою печаль. Я хочу намешать и выпить и все. Но я спрашиваю: во-первых, можно ли это сделать внезапно? Смотри, я себя почувствовал слабовато, чувствую, что меня продуло и прочее. Я какой-нибудь терафлю засандалю, потому что с ним и спится потом хорошо, и просыпаешься более-менее такой здоровый. Может быть, две ночи терафлю я засандалю. По 650 парацетамола. Это вещь, которая в доме должна быть. Я могу намешать парацетамол, в принципе, и без них, сготовить. Может быть. Эти биоторренты мне пришлют, и я размешаю, я готов. Но детям я не готов. Я правду говорю: детям я не дам. А.ОНОШКО: Это терафлю, который три копейки стоит, ты пошел и купил его где угодно. С.ДОРЕНКО: Никакие не две копейки стоит, 10 долларов. А.ОНОШКО: Как только речь заходит о дорогостоящих… С.ДОРЕНКО: Я сразу очертил проблему — детям я не дам. А.ОНОШКО: Почему? С.ДОРЕНКО: Потому что детям боюсь давать. А.ОНОШКО: Это ваши страхи мракобесные. А у вас есть молекулы и формула. Если они есть, то чего вы боитесь? С.ДОРЕНКО: Я не знаю, мне страшно. А.ОНОШКО: Не пользуйтесь, идите в аптеку. С.ДОРЕНКО: Здравствуйте. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. Вы когда-нибудь на мойке самообслуживания машину мыли? С.ДОРЕНКО: Я видал. Я стоял на мотоцикле рядом с мужиками, которые мыли. Я вообще с восторгом, да. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Бокс для ремонта автомобиля арендовали, с инструментом, с подъемником? С.ДОРЕНКО: Да, я менял диски сцепления когда-то, я не арендовал, а прямо у себя в гараже. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сейчас есть такая услуга. А лабораторию арендовать для производства таблеток, как вы думаете? А.ОНОШКО: Можно наверняка арендовать лабораторию. С.ДОРЕНКО: Правильно говорит слушатель. Это Андрей из Королева. Он говорит: будут сдаваться лаборатории просто. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А если вы боитесь рискнуть, то с персоналом. С.ДОРЕНКО: Тоже верно. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Если человек в жизни испытывает кайф от созидательного труда, и ему не нужны яхты-заводы-пароходы, то эти люди будут обмениваться результатами своего труда, минуя этих посредников, которые паразитируют. С.ДОРЕНКО: А в какой момент мы нарушаем закон? РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Когда пытаемся кинуть этих посредников, которые в жизни получают кайф от самолетов, пароходов… С.ДОРЕНКО: Нас же посадят. Давай с тобой попытаемся очертить проблему. Не просто тарахтеть… А.ОНОШКО: Вы деньги не получаете, это называется для собственного… Понимаете… С.ДОРЕНКО: Да что ж такое. Я пытаюсь очертить круг проблем. Насть, я так же увлечен, как и ты. Но я хочу не тарахтеть, а назвать проблемы. Первая проблема: чистота. Вторая: доверие к этой формуле, не проверенной никем. Я не знаю даже, испытали ли ее на мышах, не знаю точно. А.ОНОШКО: Вы про терафлю? С.ДОРЕНКО: Нет, про то, что они мне предложат. Я войду когда к ним на сайт или на форум, они скажут: есть почти такая же фигня, действует примерно так же, и не может действовать иначе, я попробовал у себя в штате Айдахо — офигенски. И я спрашиваю: это хотя бы на мышах испытано? Он говорит: нет, ну, чего ты, брат, нормально все. Это мне не нравится. Первое: чистота изготовления. Вторая: проверка конкретно этой формулы, потому что он может мне формулу чуть-чуть упростить. Проверка, она была сделана? Нет, не была. Или была. Кем, когда, почему? Третья фигня, которая мне интересна. Когда и за что до меня докопается местная полиция русская. Не в Айдахо, а здесь. Ко мне войдут и скажут: вы сделали то-то. Понятно, что детям давать нельзя. Я тебе серьезно говорю, до 18, почему — у тебя их отнимут просто. Придет комиссия по делам несовершеннолетних и отнимет у тебя детей. Скажут: он им дает какие-то химические вещества. Хотя понятно, что холодец тоже химическое вещество. Но ты никому ничего не докажешь в суде. Все сделают вот такие квадратные глаза и у тебя отнимут детей. Соответственно, только на себе можно. За что еще тебя можно посадить? За то, что ты ввозил эти компоненты. Они скажут: но если этот компонент смешать с цианистым калием, то будет яд, цианид. А.ОНОШКО: Так надо с этим бороться. Они придут и скажут. Кто может запретить вам просто жить и пользоваться теми элементами, которые из таблицы Менделеева. С.ДОРЕНКО: Они найдут, за что тебя посадить. Мы рабы фармацевтов. Если мы вырвемся из рабства, нас растопчут. Алло, здравствуйте. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро. Один очень важный момент вы перечисляли. Это все-таки медицинское лобби. Вообще, представляете, чтобы это вышло в широкие массы, технологии или методы? Это невозможно вообще. Либо это будет написано кровью людей. Я даже не могу себе представить… С.ДОРЕНКО: Посадят и все. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да не посадят. Они просто не дадут. Убивать будут. Это лобби колоссальное. А.ОНОШКО: Но мы должны смириться? РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет, вы правильно говорите. Известный факт, что от рака уже есть препараты, они очень-очень дорогие. Но содержание ракового больного намного дороже обходится потребителю, нежели вот эта волшебная таблетка. И когда ее выпустят в свет? Никогда. С.ДОРЕНКО: А если ее выпустить бесплатно? А эти говорят, давайте ее сделаем бесплатно. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Бесплатно — это значит, будет нелегальный рынок. Но мы говорим о легализации какой-никакой. С.ДОРЕНКО: При слове «рынок» вы имеете в виду продажу. А они просто будут рассылать вам компоненты. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это все равно нелегальный рынок. С.ДОРЕНКО: Распространение веществ, которые не запрещены. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Конечно. Все это будет написано кровью людей. Когда мы войдем в статус, как минимум, закона, мы должны потерять десятки, а может, сотни человеческих жизней. А.ОНОШКО: Во-первых, это будут разбираться силовые органы, когда жизни начнут теряться. А во-вторых, навряд ли все-таки пойдут на прямое убийство компании. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я смотрю на это шире. С.ДОРЕНКО: Конечно, пойдут. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Мы говорим о том, что это должно быть легализовано, чтобы люди могли сами себе сделать препараты. Но когда мы достигнем этого уровня? Вот когда достигнем этого уровня, по этому пути будут разложены трупы людей, медицинского лобби в том числе. С.ДОРЕНКО: Ребят, я хочу вас, Настя, тебя тоже, от романтики... Я очень понимаю твой задор… А.ОНОШКО: От гепатита С есть препарат, он стоит 85 тысяч долларов. А вы его можете сделать, а у вас гепатит С. Вот представьте. Который вас убьет, рано или поздно ваша печень развалится. А вы когда-то, по молодости, по дури заразились. Пример конкретный их этой статьи на Хабре приведен. Они говорят: вот такой препарат можно будет сделать самому и вылечиться. Вы пойдете на такой риск? Против того, чтобы умереть через пяток лет от цирроза печени? С.ДОРЕНКО: Я пойду. Но если это будет широко развито, то нас начнут сажать, мы не знаем, за что. А.ОНОШКО: Очевидно, что широко это развито быть не может. Потому что это для интеллектуально обеспеченных людей. С.ДОРЕНКО: Нас начнут сажать, я не знаю, за что, но, конечно, будут сажать. И во-вторых, и важных, нас действительно будет стрелять фармацевты. Они будут нас стрелять из пистолета. В аптеке США пара шприцев с адреналином «Майлон» может обойтись вам в 600 долларов. Дженерик стоит 300 долларов. Но продолжающийся дефицит практически гарантирует, что вы их не найдете. Даже если у вас есть 600 долларов, купить эти шприцы с адреналином «Майлон» невозможно. Потому что это еще надо достать. Гигантский дефицит. В ответ на это «Четыре вора» опубликовали на своем сайте инструкцию по самостоятельному изготовлению шприца с лекарством, которое обойдется в 30 долларов первичный, из свободно продающихся компонентов. Ничего не надо таинственного покупать, странного. Свободно продающиеся компоненты. А потом вы можете его себе перезаряжать за три доллара. То есть вы первый делаете за 30, потом перезаряжаете за три, за 200 рублей. В то время как 20 тысяч стоит официальная фигня. Дераприм для ВИЧ-инфицированных. Дошла цена до 750 долларов за штуку. «Четыре вора» дали собственный дераприм за 25 центов за штуку. В 30 тысяч раз дешевле. Я правильно посчитал? Вы понимаете, что это значит? Объем фармацевтической индустрии в США оценивается в 446 млрд долларов. Эта группа анархистов и хакеров угрожает расшатать важнейшую систему фармацевтики. Что они сейчас делают? Налаксон — антидот при передозировках опиоидов, Дераприм — лекарство, борющееся с инфекциями у людей с ВИЧ, Каботегравир — средство для борьбы с ВИЧ. Мифепристон и мизопростол — необходимые для фармацевтических абортов. Еще что? А.ОНОШКО: Там еще для орфанных заболеваний, где семь тысяч человек в мире. С.ДОРЕНКО: Все это абсолютно бесплатно. А.ОНОШКО: Миллион обходится в год курс улучшение состояния больного. Миллион долларов. Я, кстати, знаю, там заболевания системные, которые полтора миллиона рублей в год стоят. Есть у вас? Вот вам диагностировали — миллион в год платите. И у вас будет вариант еще один — в биоторрент такой подключиться, эту биоинженерию каким-то образом делать самостоятельно. Наверное, вы попробуете, как минимум. Если у вас закончатся силы. Вы же не сможете всю жизнь миллион тратить в год на свое лекарство. А вы не знаете, сколько вы проживете с ним. Вообще, философский то вопрос, имеют ли они право скрывать эти формулы, ограничивать нас, эти фармкомпании. С.ДОРЕНКО: Они делают лекарства из ядов, в том числе. Но они рисковые ребята, пойми ты. Например, если лекарство Каботегравир, которое предотвращает распространение ВИЧ при совместном использовании игл. Нужно принимать четыре раза в год, он защищает от ВИЧ. В настоящее время проходит третью фазу испытаний… они собираются его делать. Там месячный запас стоит две тысячи долларов. Они собираются сделать его самостоятельно и бесплатано. НОВОСТИ С.ДОРЕНКО: Все, Насть, давай к чему-нибудь хорошему. А.ОНОШКО: Про вертолет ничего не будем? С.ДОРЕНКО: Ну, расскажи. А.ОНОШКО: Разбился заместитель генерального прокурора в Костромской области. Это значит, он туда летел на вертолете. Почему же он летел на вертолете? С.ДОРЕНКО: Мы подумали про Плёс, мы подумали про Ивановскую область, Костромскую, там охота, там рыбалка, там все вот такое. И туда летает знать. И на самом деле, знать мечтала… я раскрою тебе секрет, знать мечтала наконец о дачах, все-таки Подмосковье становится очень узким, маленьким и загрязненным. Ты находишь в Подмосковье какие-то участки, где можно отдохнуть, покататься на снегокате, эти участки всегда какие-то куцые. Ты выезжаешь — бамс, какой-то колхоз, бамс, какие-то люди странные. Противно. Поэтому мы всегд, мы — говорю я, — мы, знать, всегда мечтали о том, что иметь дачи в 200 километрах. Это была у нас огромная мечтища такая. Валдай какой-нибудь, Тверская область какая-нибудь. А.ОНОШКО: Плёс известной стал такой дачей. С.ДОРЕНКО: Да-да. Мы мечтали. Но для этого толкали идею, Юрий Михайлович Лужков помогал в этом вопросе, и серьезно помогал, чтобы мы могли на вертолетах доезжать до дачи. Мы разговаривали всегда так: доезжаем до МКАД, там на вертолет и понеслась. Тверская область, Ярославская даже краешком и так далее. Эта мечта о вертолетных дачах была все время. Мы собирались как-то своей корпорацией купить какое-нибудь охотхозяйство себе. Здравствуйте. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Многие купили. У многих есть на Волге, в Тверской области, там такие места, что у людей все это присутствует в огромном количестве. Но тут есть один момент, о котором мало кто задумывается. А откуда у зампрокурора деньги на вертолет? Если все это рассмотреть, реально его зарплату, ему квартиры, дачи подарило государство. С.ДОРЕНКО: А сколько стоит вертолет арендовать? РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я думаю, тысячу долларов в час. С.ДОРЕНКО: Я думал 800 всегда. Ну, хорошо, тысяча. Ну, пусть 50 тысяч, давайте возьмем. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: На самом деле, нет денег, если разобраться, у прокурора на это дело. С.ДОРЕНКО: Вертолет АС-350. Это не Ми-8. Разбился накануне вечером в Костромской области. При крушении погибли три человека. Пролет выполнялся по уведомительной заявке, которая не требует разрешения на полет. Поэтому точной информации о маршруте нет, сообщила старший помощник руководителя Северо-Западного следственного управления и так далее. Это уведомительная заявка значит, высоты ниже нижнего. Они шли не в коридорах, которые требуют заявки через ПВО утвержденной. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Они стартовали с Николиной горы, скорее всего. С.ДОРЕНКО: Может быть, с Николиной. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Откуда деньги у замгенпрокурора на вертолет? С.ДОРЕНКО: Он мог… строго говоря, налоговая инспекция собирается выставлять нам счет за то, если предприятие отправляет вас в Пятигорск на курорт, потому что это доход, вы получили это в доход. С точки зрения налоговой инспекции, даже если он летел с кем-то из богатых друзей, у которых были деньги, он все равно должен был это рассматривать как доход. Но если строго. А если не докапываться, АС-350… открой мне. Самолет, на котором он летел — многофункциональный однодвигательный вертолет с двигателем Турбомека, мощностью 732 л.с. большим спросом благодаря легендарной многофункциональности и привлекательной стоимости. А.ОНОШКО: Крейсерская скорость 220 км/час. С.ДОРЕНКО: У них у всех так, 180-220. А.ОНОШКО: Дальность полета 671 км. Я хотела сейчас арендовать попробовать. С.ДОРЕНКО: Давай, попробуй. Нам надо арендовать. А.ОНОШКО: В Норильске есть предложения. С.ДОРЕНКО: В Норильске мы не станем. Нам хочется в Москве. А.ОНОШКО: Прокат вертолета подойдет нам? Аренда VIP-вертолетов. Ну, чего, позвоним? Я думаю, тут через сайт не оформишь заявку, как на миксер какой-нибудь. «Клуб Аэроджет» называется компания. Сейчас попробуем. Мы не знаем… С.ДОРЕНКО: Почему обратная ротация не включается никогда? Говорил мне батя, всю мою жизнь молодую говорил: вертолеты и мотоциклы не наш, Сережа, транспорт. Мы, летчики, летаем на самолетах. И ездим на машинах. А.ОНОШКО: Кстати, сегодня статью видели в «Коммерсанте»? Появилась информация о том, что собираются возродить местечковые маленькие аэродромчики. С.ДОРЕНКО: Местечковые — имеет другое значение, дорогая. А.ОНОШКО: Какое? А как надо сказать? Местные. С.ДОРЕНКО: Местные маленькие. «Местечко» — это еврейский пригород. Если ты хочешь говорить о евреях, то мы тебя обвиним в антисемитизме. А.ОНОШКО: Хорошо, какое другое слово вы мне предложите использовать? Маленький аэродромы, локальные, местные, в маленьких городах. Не получается дозвониться. С.ДОРЕНКО: Маленькие аэродромы. Сейчас я наберу и все. А.ОНОШКО: Ваш вертолет готов к полетам по первому требованию, на сайте написано. С.ДОРЕНКО: В какую в область летим? А.ОНОШКО: В Костромскую. — Алло? С.ДОРЕНКО: Здрасьте. Если мне нужен борт вертолета, АС-350, до Костромской области, как скоро его можно подготовить? — В течение трех часов, не раньше. С.ДОРЕНКО: Мне на утро надо, так что на завтра. А вот дурацкий вопрос: мы можем перечислять по безналу? — Можете. Простите, с кем я разговариваю? С.ДОРЕНКО: Мое имя или фамилию, что вам нужно? — С кем я разговариваю? Частное лицо или кто? С.ДОРЕНКО: Частное. Физическое лицо. — Без проблем. С.ДОРЕНКО: Если в Костромскую и обратно, ведь у него 600 дальность или что-то такое? — До Плёса долетаем, там заправляться надо. С.ДОРЕНКО: Сколько это может встать мне по деньгам? — Не могу сказать. Из Москвы откуда хотите вылетать? С.ДОРЕНКО: Я хочу или Гелиопорт, который на Новой Риге, вначале, или… — Боюсь, там сейчас будет проверка, закрыт будет. Вы понимаете причину. С.ДОРЕНКО: А, из-за этого замгенпрокурора. По деньгам скажите, сориентируете меня просто, чтобы знать, что жене говорить. — Тысяч 420 будет туда-обратно. С.ДОРЕНКО: Спасибо огромное. Извините. А.ОНОШКО: Полмиллиона рублей. С.ДОРЕНКО: Недорого, на самом деле. А.ОНОШКО: Кому как. С.ДОРЕНКО: Я не понял, знаешь, что я не спросил, а теперь понял, что надо было спросить. А если там с ночевкой, на пару суток? Я пойду в пятницу в три часа дня я, отруководив этой редакцией неразумной и выслушав все ваши упреки, в три часа дня вылетаю. В Плёсе, сколько километров, не знаешь? У него дальность 661 км, мне хватает, если я там остаюсь, а в воскресенье назад лечу. Экипаж, что, они будут ночевать у меня или они уйдут на Москву? И тогда у меня два полета получится. Если я их там устрою, то сколько это выходит. Мне нужна же гостиница тогда. А им тогда упущенная выгода, они бы летали в это время, правильно? Значит, они скажут мне: брат, мы за тобой в воскресенье придем отдельно. Это 420 и 420 — 800. Это около миллиона, в принципе, полет. На выхи, я лечу в Плёс на выхи. 420 туда, 420 обратно, потому что они там не будут ночевать. Если я там долетел, выпил чашку кофе, полетел назад. Сколько километров? А.ОНОШКО: От Плёса до Москвы? С.ДОРЕНКО: Оношко справится, я знаю, она сейчас сделает нам. Сколько километров до Плёса, музей декоративного стекла. А.ОНОШКО: Там есть музей? С.ДОРЕНКО: Ты чего-то сейчас про музей читала. Где-то 840-850. Почему, я объясню. Я же не оставлю там летчиков, я не заморожу там вертолет. Я же не скажу, пусть он просто стоит. Мне скажут, дурак, что ли, он работать будет. Сколько километров? А.ОНОШКО: 380. С.ДОРЕНКО: Нет, это по дороге. Это неправильно. Соответственно, будет 300, потому что без крюков, без ничего. 300 туда, 300 назад. Видишь, он говорит, все равно надо дозаправляться. Почему? Должен быть резерв, на час – на два должен быть резерв. Соответственно, они там заливаются снова. Хотя формально говоря он мог туда и назад сходить. Но он назад сухим вернется, а это не положено. Вертолет не должен садиться сухим, и самолет тоже. У них должно быть довольно много еще для ухода на запасные аэродрома. Отсюда эта проблема. Откуда деньги, откуда деньги? Я не знаю. Страна-то богатая у нас, откуда деньги, всем рассказывай. Здравствуйте. Слушаю вас. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Вспоминается много других случаев. Губернатор Иркутской области тоже полетел, куча оружия и все. А при советской власти намного проще было. Вы же знаете, для этого существовала армия, сайгаков там пострелять, столько фильмов снято. С.ДОРЕНКО: Медведей стреляли с вертолетов на Камчатке. Мне один генерал говорил: гонишь его на вертолете. Говорил генерал, довольная рожа ужасно, а он бежит и обсирается. На снегу видно, как он гадится своим поносом. Я ему чуть в рожу не плюнул за это. Но человек рассказывал мне с восхищением. Он думал, что я тоже буду восхищаться. Стрелять по медведям с вертолетов. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Несколько художественных фильмов снято, когда с вертолета выбрасывают чуть ли не членов Политбюро или ЦК… С.ДОРЕНКО: Они расстреливали медведей с вертолетов. Мне рассказывали об этом. Это в советское время. Товарищи, вы любите советское время, я знаю, многие любят советское время. Это было в советское время. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Но в конце концов пострадал Чарторицкий, если помните, папа рассказывал? Был такой генерал, не говорит фамилия, нет? Ну, хорошо. Полетели с детьми снимать в Ташкенте, ну, телевизионную башню построили. Снимали и зацепились хвостом не то за тросик, не то за кабель. И вот какая там авторотация, весь Ташкент на это смотрел, там водоем был, детей выбрасывали в этот водоем. Чарторицкий уже ушел в академию или куда, и ему приписали это все друзья, и уволили его из Вооруженных сил. Скандал там был. Так что и на этом можно было сыграть. А Баннов, когда разбились, архаров стреляли краснокнижных, то их рубило еще винтами. На Алтае. И знаете, выплатили всем страховки, почетные пенсии, награды как погибших на службе. С.ДОРЕНКО: А как же, это служба была. Они же краснокнижных животных убивали. Чего же не служба. Откуда вы знаете это? Вы говорите, как будто вы бы знали. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ну, в курсе. Если честно, все слухи это, толки. С.ДОРЕНКО: Все это неправда, давайте честно скажем. Иначе на нас в суд подадут и какое-нибудь предупреждение впарят. Это все слухи и абсолютная неправда. И не может быть правдой. Скажи мне, пожалуйста, я хотел сказать… давай сменим тему, а то как-то обидно жить на свете. Все хорошо, наоборот, они инспектировали, может быть, эту Костромскую область. Костромские ко мне приезжали, они строили мне несколько объектов. У всех красные носы. Отчего? Сосудики у них лопаются. А.ОНОШКО: Часто на вертолетах летают. С.ДОРЕНКО: У костромских, я сейчас говорю. Нет, летают москвичи. У костромских людей, которые работали у меня, я говорю сейчас конкретно, я видел своими глазами. Костромские люди, которые работали у меня с деревом, приезжали ко мне дачу, работали, у них у всех огромные абсолютно красные носы. Что они с ними делают? Может, куда-до суют специально? Может, парят над картошкой, не знаю. Огромные красные носы. Может быть, они пьют спиртное? У них с сосудистой системой проблемы. И поехало начальство проверить. Вот почему они там летали. Начальство поехало проверить, почему у вас красные носы? И доложить потом в Москве. Все, не надо в это вмешиваться, товарищи. Не нашего ума дело. Что мы лезем не в свое дело. С.ДОРЕНКО: Создана молекула… слушай, наука пышет, мы бомбы создаем, а там эти премии раздают, всюду наука. Мы живем, вы чувствуете, что мы живем среди науки? Бомба, которая летит не туда, а наоборот, и всех путает, сбить невозможно, какая-то офигенская бомба, в один день, в понедельник, по-моему. Во вторник новое — какая-то ракета, которая будет маленькая, микроскопическая, всего 5 сантиметров в ширину, и которая будет как реактивная «Катюша» стрелять, куда хочешь. А.ОНОШКО: Чудо просто. С.ДОРЕНКО: Мы можем снабжать ею какие-то повстанческие отряды. Может быть, запрещенные на территории Российской Федерации, кого-то снабдим и так далее. Маленькая «Катюша» микроскопическая, которой можно стрелять из грузовика, Тойоты какой-нибудь. Удобно и прочее. Каждый день слышно о каких-то изобретениях. Или вот. Создана молекула, которая способна удерживать солнечную энергию в течение 18 лет. Исследователи из Технического университета Чалмерса в Швеции рассказали об усовершенствовании технологии, способной сохранять солнечное тепло в молекуле изомера. Углерод, водород и азот при попадании на него солнечного света она превращалась в изомер — молекулу с той же химической формулой, но с изменившимся пространственным положением атомов. Они использовали ее в системе, которую назвали молекулярным хранилищем солнечной энергии — МОСТ. На протяжении года они работали над ее совершенствованием. Это шведы. А.ОНОШКО: Вы понимаете, что это к отоплению непосредственное отношение имеет? С.ДОРЕНКО: Конечно. Она 18 лет может сохранять эти свойства и отдавать их. 18 лет. Срок хранения энергии 18 лет. Жидкий изомер должен проходить через катализатор. Реакция повышает температуру жидкости до 63 градусов Цельсия. То есть если они давали, ну, исходный, начинался опыт, изомер запускали на 20 градусов, он давал при возврате положения атомов 63. 63 это прекрасное отопление, чего. А.ОНОШКО: И прекрасный душ. С.ДОРЕНКО: Я в самые дикие морозы повышал котел до 80. Но обычно у меня на 60 зимой котел. А.ОНОШКО: Берем молекулу? С.ДОРЕНКО: Нет, мы ракеты берем. Каждому свое. Мы все-таки скорее по ракетам. А.ОНОШКО: Мы будем отапливаться ракетами, я знаю. С.ДОРЕНКО: Каждому свое. Они не гордые люди, а мы гордые. Нобелевскую… мы им обломали рога при Полтаве, Петр? А.ОНОШКО: Да. С.ДОРЕНКО: Теперь они заняты химией, физикой, науками и так далее. А мы молодцы. А вот если бы не обломали, они, может, ракеты делали, а мы бы молекулы, наоборот. Представляешь? А.ОНОШКО: Нет, такого не может быть. С.ДОРЕНКО: Нобелевскую премию по химии вручили за исследования направленной эволюции ферментов, использующихся в производстве, а также пептидов и антител. За 55 лет впервые женщина получила Нобелевскую премию по химии, можешь себе представить? А.ОНОШКО: Да. Арина Холина, ее портрет нашла… Ей сейчас 62. С.ДОРЕНКО: Фрэнсис Арнольд она. Джордж Смит. Ты сейчас назвала кого-то другого. Она родилась в 1956 году в городе Олбани, штат Нью-Йорк. Сэр Грегори Винтер и Джордж Смитю. Вот они втроем открыли какую-то хрень, совершенно невероятную, в химии. И им дают за это премию. Ну, я не убежден, что они молодцы. А.ОНОШКО: Вот. Фрэнсис Арнольд. 62 года ей. С.ДОРЕНКО: Ты права. Извини. Я привык к тебе придираться, и поэтому я профилактически решил придраться. А.ОНОШКО: Я все поняла. С.ДОРЕНКО: Видит бог, я придираюсь к тебе профилактически, просто чтобы… Я вчера вечером читал книгу и сегодня с утра, прекрасная книга одного из основателей интернета. Имя не вспомню, мать, но потом заучу наизусть. И он говорит, что когда он говорил с основателями Google, вы делаете то, то, Yahoo! была, AltaVista, поисковые машины, еще какие-то знаменитые поисковые машины. И человек, инженер из Google сказал ему простую фразу, короткую: понимаете, мы же в сущности создаем искусственный интеллект. Они изначально, в первую минуту, когда они создавали Google, они создавали искусственный интеллект. Это была их главная мысль — они создают искусственный интеллект. Google обучается, сам на себе учится. Если ты берешь картинку, там такая-то птица, а потом ты из этих картинок, которые он тебе предложит, выбираешь именно эту картинку, то этот искусственный интеллект учится, что это она и есть. А.ОНОШКО: А вы знаете, что Art, созданный искусственным интеллектом, уже начали продавать? С.ДОРЕНКО: Да. А.ОНОШКО: То есть он, насмотревшись картинок гитар, может сам нарисовать новую гитару. С.ДОРЕНКО: Google ввела пользователей в ужас тем, что Google теперь дает, заканчивает фразы. Google к тебе присматривается, новая функция в почте. Он к тебе присматривается, и дальше ты, например, включаешь Smart Compose. И ты пишешь «дорогая мама» и он дальше пишет… А.ОНОШКО: «Все хорошо», как там обычно с мамами, «как у тебя дела»… С.ДОРЕНКО: Он тебя изучает, Google твой, Smart Compose. Это искусственный интеллект, в сущности, который развивается постоянно и учится на нас, и об себя учится, и об тебя.» Дорогая мама, у нас все хорошо». И он дальше пишет: «Как там Танюшка?» Он уже знает, что там есть Танюшка. «Как Танюшка? Зажила нога?» А.ОНОШКО: Скоро Google сам начнет интересоваться, без мамы без всякой. С.ДОРЕНКО: Google тебя изучает. Он знает, что у мамы есть какая-то племянница Танюшка, которая упала с велосипеда, все это знает, паскуда. Поэтому, когда ты начинаешь писать «дорогая мама», он тебе хреначит полный абзац. Как там Танюшка? Зажила ли нога? Ты получила мою посылку? А.ОНОШКО: А кстати, вот новые фотки. И прикладывает новые фотки с твоего телефона, чтобы ты не утруждался. С.ДОРЕНКО: Люди в ужасе. Они говорят: мама, что творится! Испуганные. Почему Gmail дописывает предложения? Это устрашающе, пишет Рэйчел Лукас, еще кто-то. Это жуткий предсказатель. Google дописывает твои предложения, он просто про тебя все знает. А.ОНОШКО: Вы так прямо удивляетесь. Они переписку читают, контекстная реклама вас не пугает? С.ДОРЕНКО: Пугает. Знаешь, какая? Я этого не запрашивал даже никогда, но он угадывает мои тайные мысли. Причем, я бы сказал, порочные мысли. А.ОНОШКО: Дом под ключ под чистовую отделку? С.ДОРЕНКО: Он предлагает нечто порочное. Он лучше, чем я сам на самом деле. Это ужасно. В ДВИЖЕНИИ С.ДОРЕНКО: Мы пойдем и проживем его, этот четверг, 4 октября.