Светлана Миронюк: «У тебя возьмут столько, сколь­ко ты готов отдать»

Светлана Миронюк, ведущий медиаменеджер страны в 2000 году, бывший главный редактор РИА Новости, сменила профессию. В течение года Светлана Миронюк возглавляла департамент маркетинга и комму­никаций в Сбербанке в должности старшего вице-президента, сейчас преподает в Московской школе управления «Сколково» и руководит службой маркетинга PWC в России. Свою личную вовлеченность в сферу благотворительности Миронюк ак­тивно использует в консалтинге, про­пагандируя социальную ответственность бизнеса и радость донации. Светлана, как вы стали заниматься благотворительностью? Недавно читала выпускникам скол­ковской школы лекцию, как осоз­нанно изменить свою жизнь. В этом смысле у меня классическая исто­рия: в 2013 году я закончила с одной индустрией и поехала получать МВА в Чикагский университет. Так сейчас многие делают, когда хотят поменять жизнь и профессию. Все задуманное получилось, а многие мои знакомые сменить профессию так и не смогли. На лекции я анали­зировала почему. Мне так повезло? Или мой медий­ный бэкграунд сработал? Важнее другое: благодаря новым друзьям из чикагской бизнес-школы и филан­тропии у меня кардинально изменил­ся круг общения. Новые социальные связи и отношения определили мою новую профессиональную реали­зацию — образовательную. Учеба и благотворительность изменили мою жизнь и дали новые смыслы. С 2013 года я в совете фонда «Подари жизнь» с Чулпан Хаматовой, с 2014­-го — в фонде «Выход» моей подруги Дуни Смирновой. Я дружу с фондом «Дети­-бабочки» Ксении Раппопорт, помогаю другим знако­мым фондам. Со смехом я говорю Дуне Смир­новой и Чулпан Хаматовой: девочки, вы позвали меня в филантропию, выписав путевку в новую жизнь. Светлана, как появились «Друзья»? Мы были знакомы до того, как я присоединилась к фонду. С Яном Яновским общались чаще, с Димой Ямпольским или Гором Нахапетя­ном — реже. Зато сейчас мы — насто­ящие друзья. Фонд «Друзья» — струк­тура нового формата, как сейчас модно говорить — флеш-организация. Она формируется на основе ролей, которые играют люди. Эти роли гибкие и могут меняться. Например, сегодня я хедлайнер, завтра — один из рядовых участников. Каждый вовле­чен настолько, насколько он в данный момент может и хочет. Правильная филантропия, на мой взгляд, устроена гибко: у тебя возьмут столько, сколь­ко ты готов отдать. Фонд «Друзья» кардинально отли­чается от других фондов, потому что не помогает конкретным людям: он помогает некоммерческим органи­зациям стать лучше. Его создали бизнесмены, для них филантропия — индустрия, такая же, как сфера услуг, образование, медиа. Они применяют подходы из бизнеса, оперируя поня­тиями эффективности и результатив­ности действий. Мы иногда называем друг друга «серийные благотворители» — боль­ные на голову в этом смысле люди, которым доставляет удовольствие заниматься выстраиванием возмож­ностей и поиском решений для НКО. Что именно вы делаете во всех этих фондах? Принимаю участие в обсуждениях, поиске возможностей, в принятии некоторых решений. Я знаю, что моя экспертиза или контакты востребова­ны в определенных ситуациях. Я не хожу в хосписы к Нюте Федермессер мыть полы, не помогаю санитаркам, которые ухаживают за больными, и не приношу в фонды каких­-то ощутимо больших де­нег — значит ли это, что мой вклад или влияние не так существенны? Системные изменения, професси­онализация благотворительности, в том числе с помощью образования, по-моему, сегодня значат больше финансов и админресурса. Как поставить на промышленные рельсы фандрайзинг, как научиться получать деньги у бизнеса регулярно, а не просить каждый раз с протянутой рукой. Как заинтересовать компании в системной и, вы удивитесь, взаимо­выгодной дружбе с НКО. Как добиться такой прозрачности и регулярной отчетности, как на финансовых рын­ках. Простое, но системное внедрение бизнес-правил и подходов делает благотворительную индустрию более масштабной и результативной. Мы надеемся через пять лет сделать умную благотворительность мейнстримом. Чтобы люди помогали НКО не только финансово, но и вкладывались своими профессиональными навыками и возможностями. Например, MasterCard профинансировал платформу Pro Charity. MasterCard сделала бесконтактные постеры для детей-бабочек. Подходишь к постеру, на котором призыв помочь детям-бабочкам, прикладываешь свою карточку и перечисляешь 100 рублей. В мире умная благотворительность работает и частным образом, и институционально. Юридические, аудиторские, бухгалтерские компании должны бесплатно отработать определенное количество часов на социальных проектах. Вот мой сын, который работает в Шотландии в юридической компании, на этапе обучения защищал бомжа в суде. «Друзья» выпускают годовой отчет, где публикуют все суммы, включая сборы от фандрайзинга. В 2016 году фандрайзинг составил почти 18 млн рублей, а 2017 году — 43 млн. Кто сейчас основные благотворители в России? Как санкции и кризис отражаются на благотворительных проектах большого бизнеса? Кто? Просто люди. Есть исследования по фандрайзингу в Европе и в Америке: когда экономическая ситуация ухудшается, простые люди начинают жертвовать больше денег, компании и частные благотворители, наоборот, урезают свои бюджеты. Логика человека проста: если мне сейчас плохо, то нуждающимся в помощи людям еще хуже. Филатропия у нас — это очень много разрозненных организаций. Есть частные филантропы. Есть фонд RVVZ Рубена Варданяна и его проект Phil in, фонд Потанина. «Рыбаков фонд» Игоря Рыбакова. Есть большое количество волонтерских организаций, есть много НКО в регионах, о которых мы мало знаем. В октябре мы представим результаты первого масштабного всероссийского исследования инноваторов в области социальной сферы, благотворительности и филантропии. Исследование — результат совместных усилий фонда «Друзья», Центра содействия инновациям в обществе «СОЛь» и сколковского Центра изучения благосостояния и филантропии. Все эти люди собрались, загорелись идеей, нашли ресурсы и запустили исследование с методикой «снежный ком». То есть поиск информации происходит во время многочасовых глубинных интервью. На основе этих интервью мы сложим благотворительную карту социального взаимодействия современной России. Мне как эконом-географу по первому образованию невероятно интересно понять, как развиты социальные и благотворительные институции федерального уровня, как дышит этот огромный неформальный нетворк хороших людей самых разных взглядов, объединенных простой идеей «сделать мир хоть немного лучше и добрее». А как маркетолог я уверена, что выживать и устойчиво развиваться в совсем недалеком будущем сможет только социально ответственный бизнес.