Константин Богомолов и Александр Терехов рассказывают, как музыка их связала
Почему вы выбрали такое экзотическое произведение? Написанная 22-летним Генделем оратория «Триумф Времени и Бесчувствия» предназначена скорее для концертного исполнения. Да и, положа руку на сердце, знают ее лишь самые ярые поклонники барочной оперы. В музыкальном театре я человек новый – только захожу на незнакомую территорию, где легко могу вцепиться в стеклянные бусы, приняв их за бриллиантовые. Поэтому и не рискнул ввязываться в историю, которая имеет глубокую сценическую традицию. Конечно, «Триумф» ставили и до меня, и не последние режиссеры, но это все же не «Паяцы» там или «Тоска». Другой вопрос, что в итоге задача оказалась еще сложнее, чем если бы я замахнулся на более понятный материал. И музыка, и драматургия оратории не сюжетного свойства. Точнее, сюжетность в ней неочевидная: ее надо находить, изобретать, выслушивать. Рискну предположить, именно поэтому постановка состоит из двух очень разных частей? Именно. В первой мы с Филиппом Чижевским (дирижер ансамбля Questa Musica, который исполняет «Триумф». – Прим. HB) намеренно мешаем слушателям следить за музыкой. Там масса всяких механизмов задействована – и сорокинский «перевод» (Владимир Сорокин стал автором либретто. – Прим. HB) бегущей строкой, и титры на экранах, и вторгающиеся звуковые куски из совсем других эпох – вроде «Крылатых качелей»,и вой, и стоны, и шумы. У Генделя есть свойство убаюкивать: его музыка воспринимается как услада, как удовольствие для слуха. Мы же хотели, чтобы к ней надо было пробиваться. Чтобы в какой-то момент зритель возмутился: «Почему я должен смотреть на Чикатило или на то, как собака жрет детскую плоть, и вообще испытывать рвотные рефлексы? Верните мне оперу!» То есть здесь, как и в ваших драматических спектаклях, вы построили все на чистой провокации? Я уверен, что атака на ценности – главная задача современного искусства. Это созидательный процесс, в результате которого все фальшивое отпадает, а истинное проходит через мощную закалку. Потому что если нападающий талантлив и его порыв энергичен, то зритель просто вынужден душевно, интеллектуально и чувственно бороться за то, во что верит. Встряска и радикальное обновление идут на пользу даже самым прописным истинам. Вот и с Генделем проделали этот трюк. Хорошо, а что случается после ан- тракта? Освобождение. Мне многие говорили, что и тут ждали какого-то подвоха. Боялись, что опять начнутся всякие непотребства, а когда этого не произошло, расслабились, вплыли и в саму историю, в ее глубину и сложность, и, конечно, в музыку. С костюмами в «Триумфе» все тоже небанально: как, собственно, и во времена Генделя, мужчины поют на сцене в женских платьях. Почему делать их вы позвали именно Александра Терехова? Мы с Сашей знакомы много лет, и я считаю его одним из самых тонких людей в русском фэшн- пространстве, скажем так. Мне безумно нравится его странная смесь шика и аскетизма. Думаю, ему давно пора было попробовать себя в роли художника по костюмам. И эта опера – камерная, формальная и одновременно полная барочных завитушек – отличный вариант. А еще нам пригодилась Сашина не выпячивающая себя, почти английская ирония. Она, кстати, очень созвучна современному театру, поэтому, помяните мое слово, это не последний его сценический проект. А вам самому с какой еще оперой было бы интересно поработать? Да с любой. Мне все интересно, у меня в конце 2018-го – начале 2019-го как минимум четыре абсолютно разных проекта. Я человек неленивый и любопытный. Фото: АНТОН ЗЕМЛЯНОЙ Стиль: АНГЕЛИНА БЕЛОКОНЬ Интервью: АНАСТАСИЯ УГЛИК ВИЗАЖИСТ ТИМА ЛЕО@THEAGENT. RU; АССИСТЕНТ СТИЛИСТА ПОЛИНА МАРЬЯНКИНА; АССИСТЕНТ ФОТОГРАФА ПАВЕЛ ВЕДЕНЬКИН; ПРОДЮСЕР КСЕНИЯ СТЕПИНА.
