"Общее дело". Как волонтеры спасают архитектуру Севера
За годы работы "Общего дела" волонтеры провели 320 экспедиций, обследовали 360 храмов, в 146 из них завершили противоаварийные работы. Участники проекта заделывают крыши, укрепляют стены, меняют гнилые конструкции. Сейчас "Общее дело" участвует в восстановлении недавно сгоревшего храма в карельской Кондопоге. Как пришла идея Проект, как и многие хорошие начинания, возник случайно. Когда-то жители далекой архангельской деревни Ворзогоры Александр Слепинин с женой Изабеллой спасли от разрушения колокольню и храм XVII века рядом со своим домом и тем самым невольно дали старт масштабной работе. Татьяна Юшманова, а в дальнейшем и ее муж Алексей Яковлев решили возрождать деревянные памятники Русского Севера. Началось все с того, что Татьяна с подругой еще студентками приехали в Ворзогоры на этюды. Тогда она и познакомилась со Слепиниными. "Во всех окрестных деревнях побывали, по реке Онеге, и везде было запустение, было четкое ощущение, что все умирает, пропадает, никому ничего не нужно — доживают, кто может доживать, кто не хочет и не может — уезжает. На фоне этой картины, когда я оказалась в Ворзогорах впервые, меня поразило, что здесь идет какое-то созидание — на колокольне стучали топоры, видно было — что-то происходит", — вспоминает Татьяна. Поначалу встреча со Слепиниными ничего не предвещала, но скоро оказалось, что это не так. "Мне запомнилась деревня, — рассказывает Татьяна, — запомнились люди, этот круг стариков, которые меня провожали, и особенно семья Александра Порфирьевича, я взяла их телефон и уехала с каким-то чувством обретенности, что-то меня крепко зацепило. Два года затем я здесь не бывала, но тянуло, из многих деревень всплывали Ворзогоры в памяти. И осенью 2005 года я поехала в Ворзогоры на этюды и прожила два месяца у гостеприимных Изабеллы Ефимовны и дяди Саши, с которыми совершенно сроднилась". Потом Татьяна вышла замуж за будущего священника Алексея Яковлева, и они уже вдвоем стали приезжать в Ворзогоры. "Мы приезжали летом, осенью, зимой, весной, и за эти приезды проводили субботники, заказывали уже для храма двери, рамы, окна. В одну зиму решили хотя бы рубероидом перекрыть провалившуюся кровлю разрушенного храма на деревенском кладбище — и дяде Саше с несколькими помощниками удалось поднять этот храм, который был вообще уже руинирован, зарос лесом и даже местные говорили, что его уже не найти. За очень небольшие деньги они сделали гораздо больше, чем мы рассчитывали, — новую крышу, потолок, полы", — рассказывает Татьяна. Как-то раз супруги, стоя на колокольне и любуясь красотой окружающей природы и восстановленного храма, подумали: а почему бы, раз получилось здесь, не сделать это по всему Северу — хотя бы "законсервировать" разрушающиеся храмы и часовни. "Мы сами испугались — это же сотни и сотни храмов, пустые деревни — как это осилить? Но идея эта нас уже не оставляла, и мы стали активно собирать единомышленников, рассказывать разным людям, что вот хорошо бы помогать гибнущим храмам, часовням", — вспоминает Татьяна Юшманова. На Русском Севере и сейчас встречаются удивительно красивые многовековые деревянные храмы и часовни. Татьяна говорит: чтобы сохранить их, в первую очередь важно провести противоаварийные работы — отремонтировать кровли, закрыть окна, заменить сгнившие венцы в основаниях. Запуск проекта Сначала отец Алексей и его супруга сами ездили по отдаленным деревням и искали храмы, требующие срочных работ. Потом начали рассказывать друзьям, те — своим знакомым, и так движение стало набирать обороты. "Мы не ищем добровольцев, мы просто рассказываем о проекте, а добровольцы присоединяются сами, и, как правило, люди, которые один раз съездили, уже не уходят из проекта. События, которые они пережили — радость созидания, сохранения, — это то, что остается с ними навсегда. Так же и спонсоров мы специально не ищем: кто хочет, тот принимает в этом участие, но на самом деле вообще проект существует вопреки здравому смыслу, потому что сохранять храмы на Русском Севере… казалось бы, кому они нужны? Но проект существует, развивается", — говорит отец Алексей. Интересна в этом отношении позиция церкви, озвученная митрополитом Илларионом (Алфеевым), по словам которого, "все брошенные храмы надо восстанавливать — если люди сейчас там не живут, это не значит, что они не станут там снова жить, если храм будет восстановлен". Благодаря всем этим работам памятники смогут подождать полноценной реставрации еще около 10–20 лет — таков срок службы материалов, используемых участниками проекта. "Одновременно на Севере сейчас находится три-четыре экспедиции, каждая длится около недели, люди работают всегда добросовестно, потому что понимают: больше этот храм не получит помощи ни от кого. Среди участников больше всего москвичей, есть люди из Питера и других городов России. Есть добровольцы из Австралии, Канады и Америки. В этом году заключен договор с французской волонтерской организацией Rempart, которая занимается сохранением культурного наследия, и их волонтеры уже приняли участие в наших экспедициях", — отмечает отец Алексей. Работа экспедиций Существует два основных вида экспедиций "Общего дела" — поисковые и трудовые. Название первого говорит само за себя. "Сначала мы находим храмы, часовни — приезжаем, составляем описание, делаем фотофиксацию, определяем первоочередные работы, узнаем, где закупить стройматериалы, кто из местных жителей мог бы нам помочь, какая логистика, где жить и где покупать продукты, знакомимся с местной администрацией", — объясняет отец Алексей. Затем профессиональные архитекторы и реставраторы составляют проекты и сметы, которые согласовываются с минкультом. Параллельно добровольцы выясняют историю памятника. "На местах расспрашиваем старожилов — как правило, память народная крепкая, они помнят, что им рассказывали их дедушки, бабушки, тем — еще кто-то, и вся информация объединяется. И сейчас на сайте проекта есть интернет-странички с паспортом храма: фотографиями и обмерами, данными из архивов и историей, которую мы смогли узнать", — рассказывает Татьяна. После согласования в минкульте по проекту работает группа добровольцев во главе с опытными специалистами. Многие памятники нуждаются в предварительном разборе завалов, и эта работа иногда напоминает квест — не так легко определить, где раньше находились кусочки кровли или как крепились провалившиеся балки. Иногда в ходе работ удается найти утерянные шедевры — под одной из ворзогорских церквей были спрятаны древние иконы деревенского письма. Не только храмы Далеко не все деревенские церкви сравнимы размерами с обычной избой. "Например, храм Владимирской иконы Божией Матери в Подпорожье, построенный в 1757 году, — он деревянный, выше 30 метров. В этом году мы начали противоаварийные работы, поставлены леса, проводятся работы по согласованным проектам. У храма есть отверстие в куполе приблизительно метрового размера, и это означает, что ближайший ураган может разрушить этот купол", — объясняет отец Алексей. Будущие мастера для проекта учатся в школе плотницкого мастерства, которую открыл отец Алексей при московском храме Серафима Саровского в Раеве, где он служит настоятелем. Волонтеры восстанавливают не только деревянные памятники архитектуры. "Мы ежегодно проводим международные научно-практические конференции, и главной темой одной из них было сохранение не храмов, а крестьянских домов. Мы занимаемся этими домами, перекрываем кровли, меняем венцы — для нас важно сохранить и то, что называется культурным ландшафтом: для нас дороги традиционные деревни", — подчеркивает отец Алексей. Интересно, но иногда работа "Общего дела" полностью меняет жизнь деревни: туда начинают приезжать туристы, появляются рабочие места, а главное — местные жители тоже начинают видеть смысл оставаться там жить. Однажды, в первый год работы, местный житель вез к храму добровольцев, ворча: "Зачем вам это нужно, какие-то вы дурачки". "А во второй год он уже принимал участие в работах и затем всю зиму на свои средства ремонтировал храм, а на третий год он был уже командиром для тех, кто приехал трудиться", — рассказывает отец Алексей. За многими памятниками все равно необходим постоянный уход: десятки, а возможно, и сотни уникальных строений находятся в отдаленных деревнях, а иногда и вовсе в исчезнувших населенных пунктах. Пока же группа проекта делает максимально возможное, чтобы дать старинной архитектуре хотя бы надежду на новую жизнь. Константин Крылов
