Чем отвратительна травля в отношении сектантов

За те дни, что прошли с момента массового убийства, устроенного 18-летним Владиславом Росляковым, СМИ и блоги успели перебрать разные версии, из которых самой правдоподобной остается одна. Это «школьный расстрел», явление, уже печально известное в других странах, когда озлобленный подросток добирается до оружия и начинает убивать всех подряд. Что побудило его к этому страшному поступку? Многие обращают внимание на то, что его несчастная мать принадлежала к культу «Свидетелей Иеговы», и восклицают - так вот где собака зарыта! Виноваты сектанты! Это довольно популярное мнение, но здравый смысл подсказывает, что собака зарыта все-таки не здесь, и нападать на сектантов - значит искать не там, где вы потеряли, а там, где светло. Злодеяния, подобные керченскому расстрелу, поражают своей нарочитой бессмысленностью. Злодей в таких случаях не может и не пытается извлечь какую-то выгоду, не имеет осмысленной идеологии, не выдвигает требований. Он просто идет и убивает как можно больше людей. Чаще всего такого рода преступления совершаются в США, но их никак нельзя было назвать чисто американским феноменом: они отмечены также в Мексике, Германии, Великобритании, Финляндии, Норвегии, Пакистане и других странах. Похоже, ни богатство, ни процветание, ни общее благоустройство, ни преобладающая кротость нравов (как, например, в Норвегии, где явился Брейвик) не служит гарантией от подобных трагедий. Теперь это шокирующее свое бессмысленностью зло добралось и до нас. Мы хотим жить в предсказуемом и объяснимом мире, в котором опасность, если она есть, можно предвидеть и как-то контролировать. Узнаваемый враг с понятными целями, в отношении которого мы можем строить разумные планы борьбы, - это намного легче, чем абсурдный и непредсказуемый выброс зла, когда юноша убивает десятки невинных людей, а потом и себя. При этом мы понятия не имеем, когда и где это может повториться – и как мы могли бы это предотвратить. Гнев и потребность решительно действовать, «сделать хоть что-нибудь», естественно, побуждает людей искать и находить виноватых. Причем виноватыми предсказуемо назначаются те, на кого люди и до этого были склонны смотреть косо. В США каждый такой расстрел вызывает ожесточенную перепалку между демократами и республиканцами. Республиканцев обвиняют в том, что из-за их приверженности древнему «праву на оружие», провозглашенному еще в эпоху кремниевых мушкетов, психопат может вполне легально завести себе коллекцию автоматов. Сколько еще детей должно быть убито, восклицают демократы, перед тем как республиканцы наконец согласятся ввести строгий контроль за оружием? Республиканцы отругиваются тем, что это именно демократы со своим безбожием и распущенностью подорвали институт семьи и воспитания, породив озлобленную и растерянную молодежь. И вообще – людей убивают не стволы, людей убивают люди, лишенные веры и правильных ориентиров в жизни. Со стороны глядя, и та, и другая партия отчасти правы. Для преступлений такого рода нужно сочетание озлобленных, психически нестабильных молодых людей – и доступности оружия. При этом фактор проблем в семье находят правдоподобным и профессиональные криминологи, то есть ученые, исследующие преступность и методы борьбы с ней. Известные представители этой профессии Майкл Готтредсон и Трэвис Хирши пишут: «По таким показателям, как процент разведенных, процент домохозяйств, возглавляемых женщинами, и процент бессемейных лиц легче всего предсказать уровень преступности в районе». Еще один ученый, Питер Лэнгман, указывает, что 82% школьных стрелков происходят из неполных семей. Это мнение поддерживают и другие исследователи. Хотя эти криминологи исходят из американского материала (где само явление уже давно и хорошо известно), их данным хорошо соответствует и керченский случай. Росляков тоже происходит из неполной семьи. Разумеется, этот фактор не единственный: большинство подростков, растущих в неполных семьях, вовсе не становятся преступниками. Но он первым бросается в глаза при статистическом исследовании. Соответственно, уровень риска могло бы снизить укрепление института семьи. Но это очень сложная задача, требующая работать против мощных коммерческих и идеологических тенденций, направленных на обесценивание и разрушение брака. В культуре, где никто никому ничего не должен, где при слове «духовные скрепы» полагается почти рефлекторно делать презрительную гримасу, где «свобода» означает принципиальное отсутствие обязательств и ответственности, говорить о ценности семьи сложно. Потому что семья - это обязательства, это самоограничение, это готовность следовать долгу, а не желаниям. Это признание того, что есть вещи намного более важные, чем твой личный комфорт. Гораздо легче найти другую причину. Мать-одиночка была заодно и сектанткой – состояла в довольно неприятном культе. Да, к культу «Свидетелей Иеговы» можно высказывать различные претензии. И богословие у них еретическое, и манипуляция адептами налицо, и практика отлучения устроена так, чтобы лишить отступника всех привычных ему социальных и даже семейных связей. Наконец, печально известный запрет на переливание крови наряду с провалившимися предсказаниями конца света. Вот только в склонности к вооруженному насилию «свидетелей» обвинять нечестно. Бывают культы, к этому склонные – «ветвь Давидова», «Аум Синрике», ДАИШ (запрещенный в России ИГИЛ) – но про иеговистов этого сказать нельзя. Как подчеркнул один комментатор в сети, иеговист с ружьем (или с гранатой) это все равно, что исламист со свиным окороком и бутылочкой красного. Это нечто, полностью противное их верованиям. Даже неприятные нам люди имеют право на честное и справедливое к ним отношение. Травля в отношении сектантов плоха еще и тем, что она меняет – и сильно к худшему – самих травящих. Более того, она блокирует рассмотрение подлинных причин трагедии, потому что с точки зрения криминологии причины таких преступлений не имеют отношения к вероисповеданию родителей преступника. Если искать наиболее бросающуюся в глаза причину, то это, как уже сказано, распад семьи. И бороться против этого значит бороться за укрепление семьи и восстановление про-семейной культуры в обществе. А вот назначать ту или иную неприятную нам группу «козлом отпущения» точно не выход.