Le Figaro (Франция): «В Сен-Сен-Дени исламизация идет полным ходом»

Утром 15 октября в студию «Франс Интер» пригласили двух известных журналистов «Монд», Жерара Даве (Gérard Davet) и Фабриса Ломма (Fabrice Lhomme). Им предоставили возможность рассказать о расследовании, которое они проводили совместно с пятью студентами журфака. Оно было названо «Иншааллах» и посвящено растущей исламизации Сен-Сен-Дени (департамент на северо-востоке Парижа — прим. ред.). Толчком для инициативы послужили откровения Франсуа Олланда в беседе с двумя журналистами, которые они отразили в книге «Президент не должен был это говорить». Речь шла о его опасениях насчет «раздела» страны из-за избыточной иммиграции и растущей исламизации: «С исламом действительно есть проблема. Никто в этом не сомневается». Сразу отметим, что этот момент исповеди бывшего президента по большей части так и остался конфиденциальным, и что пресса предпочла заняться другими, не такими неудобными вопросами. Точно такую же «деликатность» мы наблюдали и в решении прессы промолчать о прощальном напутствии Жерара Коллона (бывший министр внутренних дел Франции), к которому тот старался привлечь внимание, поскольку озвучил его на ступенях своего бывшего министерства. В частности он заявил, что целые «кварталы» выходят из-под контроля вдастей из-за исламизма. Но вернемся к словам двух журналистов. Теперь у них только одна религия: факты. И эта религия жестока по отношению к идеологии их газеты и «прогрессивного» радио, в эфире которого они заявили обо всем совершенно открыто. Несколько отрывков: «…В полиции Сен-Сен-Дени, где работает более сотни следователей, была традиция посиделок с коллегами. Выяснилось, что не так давно некоторые сотрудники заявили следующее: "Знаете, тут все сложно. Мы не хотим питаться свининой. Мы не хотим, чтобы женщины готовили барбекю, прикасались к сосискам и т.д." Все это создало настоящий раскол в полиции». Жерар Даве: «Это всего лишь одна деталь, небольшая история, однако, как нам кажется, она является конкретным примером раскола, который формирует эта исламизация. Что-то на самом деле происходит и влияет на нас, на всех нас». Николя Деморан (Nicolas Demorand): «Вы говорите, что почти половина Сен-Сен-Дени — мусульмане. Откуда у вас появились такие данные при том, что точная статистика на эту тему во Франции невозможна и даже запрещена?» Фабрис Ломм: «Именно поэтому я и не стал бы называть это статистикой: в этой форме подобные данные запрещены (…). Эти цифры, к которым пришли наши юные журналисты, опираются на исследования ученых и специалистов. Поэтому их едва ли можно назвать откровением книги. (…) В любом случае, насчет этих цифр существует консенсус. Таким образом, их может быть чуть больше или чуть меньше, нам неизвестно точное количество. Мы просто хотим показать, что это департамент с очень широким присутствием мусульман». Фабрис Ломм продолжает чуть дальше: «Что касается перемен, мы отметили у части мусульман, в Сен-Сен-Дени и не только там, стремление требовать, чтобы ислам утвердился как социальная норма в общественной жизни. Находящееся вокруг них общество становится для них тюрьмой. У самых молодых родителей прослеживается стремление вернуться к истокам некоего мифического ислама, который не факт, что существовал, но в любом случае должен быть более строгим и закрытым по отношению к остальному обществу… Я не скрываю, что ситуация представляется очень тревожной. Эти требования звучат все громче, особенно у родителей, которые больше не хотят, чтобы их дети ходили в бассейн. Им запрещают не пускать детей в бассейн, но тогда они достают медицинские справки у врача. Есть и другие вещи. Например, как обойти закон о запрете на ношение вуали или пребывание в маске на улице. В некоторых уголках Сен-Сен-Дени, а также в удаленных от городских центров местах есть женщины, которые носят хирургические маски. Почему? Потому что при задержании полицейские скажут им: "У вас нет права носить маску". А они ответят: "Но я же болею". (…) Вот как обстоит дело». Чуть позже Николя Деморан упоминает ситуацию с автобусным парком. Теперь говорит Жерар Даве: «Нам удалось попасть в этот парк. Журналистам туда хода нет. Кстати говоря, именно там работал участник терактов 13 ноября 2015 года. Мы, разумеется, не проводим связей между джихадизмом и исламизмом. Но мы попали туда, хотя у нас не было права. И увидели, что там происходит. Факты есть факты. (…) Если конкретнее, закон о религии на государственной службе открыто обходится и нарушается. До такой степени, что многие водители отказывают пожать руку женщине. До такой степени, что формируются практически целые мусульманские профсоюзы. Мы пришли к коммунитаристским профсоюзам…» Далее обсуждается вопрос кумовства. Леа Саламе (Léa Salamé) цитирует сотрудницу администрации, которая отвечает за равенство возможностей: «Сначала девочки носили платок. Потом платок стал черным. А затем превратился в хиджаб. И это за очень короткий период. Белые уезжают. Как и арабы, которые не являются мусульманами или интегрировались в республиканское общество. Остаются по большей части те, кто согласны жить с отсутствием колбасы и запретом для женщин гулять в общественном месте». Жерар Даве подтверждает эти слова: «Именно так. Самое важное для нас в том, что эти люди говорят с открытыми лицами (…), признают ответственность за свои слова. Кроме того, нужно отметить постоянные компромиссы, на которые политикам в Сен-Сен-Дени приходится идти при взаимодействии с этой исламизирующей средой. То есть, они видят, что там много мусульман, и что этот электорат нужно привлечь на свою сторону, если они хотят переизбрания. Именно это мы увидим на муниципальных выборах 2020 года. Тем, кто будет избираться, придется иметь дело с ними и даже задабривать их. То есть покупать земли под мечети и тому подобное. Этому не видно конца, подобного становится все больше и больше. Некоторые мусульмане живут с этим и даже извлекают из этого выгоду». Так рассуждали Даве и Ломм. Никаких возражений, замечаний и ремарок со стороны ведущих. Тишина. Все просто: они говорили прописные истины. Да, в Сен-Сен-Дени идет исламизация. Да, там 50% мусульман, не говоря уже о нелегалах, число которых может достигать 20% населения или 400 000 человек (доклад Национального собрания от 31.05.2018). Да, местные политики в безудержном стремлении добиться переизбрания вынуждены идти на компромиссы и даже прогибаться. Среди них ультралевым даже не приходится принуждать себя, поскольку они не видят ничего кроме своей исламо-левацкой идеологии. Да. Белые массово уезжают оттуда. К этим объективным выводам мне хотелось бы добавить несколько субъективных наблюдений, на границе разочарования и насмешки. Когда другие люди еще раньше констатировали этот факт, ведущие на государственном радио кричали, в лучшем случае, о катастрофизме и, в худшем, о расизме. Когда сегодня левый журналист повторяет то, что до него говорили многие другие, вчерашний мусор превращается для него в золотую жилу. Когда три года назад, еще до терактов, до миграционного кризиса и народного гнева, такие разные люди как Бернар де Ла Вилардьер (Bernard de La Villardière), Ален Финкелькраут (Alain Finkielkraut) или ваш покорный слуга описывали точно такую же картину, журналисты «Монд» и «Франс Интер» только бросали на них свысока косые взгляды. То же самое было позавчера, когда речь шла об ужасах коммунизма, или вчера когда обсуждался исламский антисемитизм. И то же самое произойдет завтра, когда направленный против белых расизм покажет всю свою черную сущность. В сегодняшней ситуации единственное, но очень важное отличие заключается в том, что злые насмешки левых СМИ обернулись против них самих в свете отныне бесспорных фактов. Что не отменяет потерянного времени и плевков в лицо.