Главный продюсер канала Москва 24: "Успешными себя считают только идиоты"

Он сменил цех прокатки широкополочных балок на манящий мир телевидения и прошел путь от обычного корреспондента до главного продюсера на городском круглосуточном информационном телеканале Москва 24. Как Алексею Вершинину удается управлять таким огромным медийным потоком, сколько кружек кофе нужно для поддержания рабочей формы и чем московское телевидение отличается от регионального – в репортаже портала Москва 24. Наша съемочная группа, состоящая из фотографа, журналиста и PR-менеджера, ожидает Алексея у его кабинета. 5 минут, 10, 15... Двери в кабинет широко открыты, поэтому есть возможность рассмотреть внутреннее убранство. Все довольно скромно: стол, монитор, хорошее кожаное кресло и пара картин с городскими пейзажами. Вскоре, уверенно шагая по коридору и широко улыбаясь, появляется и сам хозяин. Энергетика зашкаливает. Времени, конечно, у него немного, поэтому перед фотосессией сразу направляемся в гримерку, разговор – на ходу. – Марина, а Алексей капризный?, – спрашиваю я у гримера. – Нет, абсолютно ни в чем! Доверяет мне, – смеется Марина. – Да, со мной легко, – улыбается Алексей. Баланс между свободой и семейным долгом металлурга – Алексей, вы работали на металлургическом заводе, тяжелое производство, Нижний Тагил... – Я когда-то написал это в своей биографии и еще не было корреспондента, который бы у меня это не спросил. – Это одно из немногих доступных о вас сведений, которые указаны на сайте телеканала Москва 24. И все же, из мира тяжелой индустрии вы переходите в яркий мир телевидения. Как отнеслись к этому бывшие коллеги по цеху? – Я их не видел с тех пор, поэтому не знаю, как они к этому отнеслись. Но в принципе с переходом на телевидение ничего не изменилось. В моей бригаде на заводе было восемь человек, из которых, по-моему, только один не сидел. И с ними я общался плюс-минус так же, как здесь на канале со всеми остальными. – Не пробуете свой уникальный опыт работы на заводе применить на телеканале? – "По фене ботать" стараюсь не очень часто. – Но все-таки навык есть? А вообще я ушел с завода, потому что там существовали очень строгие правила. Надо было четко в 7:45 утра прийти на работу, в 8:15 – провести профилактику, потом первую летучку, затем в определенное время пойти на обед, и в 5:30 – домой. Я убежал (наверное, именно убежал, а не ушел) с завода, потому что там было мало творчества и свободы, жесткий график все убивал. – Cвоим сотрудникам вы сейчас разрешаете творить в каких-то определенных рамках, в том числе временных? – Я абсолютно убежден, что творческий человек не может существовать в четком графике. Мы лояльно относимся к моментам, когда человек пришел позже, ушел раньше, или у него нет вдохновения. Иначе какой смысл? Мы же не болты точим, мы производим творческие единицы. И если человек не настроен на творчество, то даже придя в восемь утра и сев за стол, он ничего не произведет, не скреативит. А если и напишет текст, то текст будет плохой, потому что человек не выспался, тусил вчера с друзьями где-то в клубе, а сегодня утром вместо того, чтобы хорошо отоспаться и во второй половине дня все сделать, он будет сидеть и мучаться. Одухотворенный свободой и легкой коррекцией образа для фотосессии, Алексей благодарит гримера Марину, и мы, преодолев пару железных дверей (да-да, все строго), выходим в длинный коридор. – Алексей, а что вам дает внутреннюю свободу? – Я родился такой. На самом деле, я очень хотел поступить в театральный вуз и уехать из Нижнего Тагила. До сих пор считаю, что это была большая ошибка моих родителей, которые сказали, что нужно пойти в Уральский политехнический университет и обязательно его закончить. Традиция не должна была пресекаться, потому что мой отец работал на заводе, мой дед работал на заводе, прадед и так до шестого колена, вплоть до моего прапрапрапрадеда, который работал приказчиком у Демидовых на железоделательных заводах Невьянска. Я выполнил эту обязательную программу, а затем начал исполнять произвольную. Здесь Алексей прерывается на телефонный звонок со словами: "Сорян. Андрюха, привет!" Довольно волевым тоном объясняет собеседнику что-то про важность наличия регламента и с юмором добавляет, что, возможно, он был "не в себе", когда согласовывал какие-то темы, но это вряд ли. – Ваши дети тоже должны будут продолжать семейную традицию? – Не дай бог. – То есть вы, исполнив свой долг, оборвете эту цепочку? – Я не буду обрывать, просто ни в коем случае не буду мешать. Если сын скажет, что он хочет работать в цехе на горячем участке, потому что нет ничего важнее производства рельсов, то я удивлюсь, но препятствовать ему точно не буду. Помню, когда я уже работал в Москве на федеральном канале и был более-менее медийным человеком, родственники и знакомые периодически сообщали моим родителям, что видели меня в "телеке". И даже тогда отец все еще звонил мне и говорил: "Что ты там болтаешь всякую чушь в этой Москве, давай приезжай обратно и вставай к доменной печи". Ему было сложно понять, что я произвожу. Вот если ты производишь несколько тонн чугуна в смену – это понятно. А производить слова и смыслы отцу казалось не очень достойным брутального уральского мужика занятием. Но, вроде, в конечном итоге я его переубедил. Восемь чашек кофе, 25-й час в сутках и непрерывное недосыпание – Какой бы опыт вы хотели перенести из Москвы в другие города России? – Я считаю, в Москве лучший "телек". И я не перенес "бы", а ровно этим и занимаюсь. Очень часто езжу в регионы, куда меня приглашают, и пытаюсь на различные региональные телеканалы "франшизировать" Москву 24. Потому что то, что здесь удалось построить – энергичный, мощный, яркий, интересный телеканал – это то, чего, как мне кажется, сейчас не хватает даже крупным российским мегаполисам. – Всем москвичам, ведущим активный образ жизни, часто не хватает еще одного часа в сутки. Если бы у вас был 25-й час на канале, что бы вы там транслировали? – Хм... Алексей задумчиво улыбается и после некоторой паузы выдает: – ГЦП! Генератор цветных полос. И пусть все идут спать, так и напишем: "Всем спать!". – Недосыпание – ваш постоянный спутник? – Да, это правда, очень хочется спать все время. Канал работает круглые сутки, постоянно приходится осуществлять контроль и принимать какие-то решения. Например, сегодня утром я разговаривал с контрагентом, который звонил из Лос-Анжелеса, у него был разгар рабочего дня, а у меня четыре утра. В такие моменты нужно очень быстро проснуться и врубиться в то, что тебе говорят, а потом еще и осмысленно выдать ответ. – Есть какие-то хитрые приемы, как восстановиться в течение рабочего дня? – Я пью очень много кофе. Раньше я постоянно за ним куда-то бегал, а потом подумал: "Черт побери, надо уже свою кофеварку поставить, чтобы она варила кофе безостановочно!". Теперь кофеварка стоит у меня в кабинете. В какой-то момент я понял, что потребляю просто немыслимое количество кофеина, и, кажется, скоро умру, поэтому пришлось снизить потребление чашек до восьми. – Но при этом вы не курите? – Курю. – Мы уже обсудили тему 25-го часа в сутки. А если бы была возможность вставить 25-й кадр, что бы вы внедрили в трансляцию? Алексея так заинтересовал этот вопрос, что он взял таймаут на раздумья и обещал дать ответ вечером. Региональное телевидение vs москвичи – Вы считаете себя успешным человеком? – Успешными людьми себя считают только идиоты. Как мне кажется, любой умный человек склонен к рефлексии, самокопанию и к тому, чтобы ежедневно, ежесекундно анализировать свое место в этой жизни. И он просто должен быть недоволен этим местом для того, чтобы двигаться дальше. Как только ты говоришь: "Я успешный человек", это значит, ты остановился. – Какой ваш следующий шаг? – Этого никто не знает, и я тоже не знаю. Но я пытаюсь всегда перед собой видеть несколько тропинок. Если ты для себя видишь только одну дорогу, то это тоже значит, что ты чем-то ограничен. – В консалтинг не хотите? – Я, кстати, достаточно много преподаю. Но это не какие-то мастер-классы, которые сейчас дают все, кому не лень. Я выполняю конкретную задачу: приезжаю в регион на определенную телекомпанию, смотрю один день, потом говорю, почему все плохо, и далее в течение недели пытаюсь исправить ситуацию. Фактически выполняю роль кризисного менеджера, и через два месяца стараюсь еще раз приехать и посмотреть. Результаты такого сотрудничества региональным телекомпаниям нравятся. Например, анализ проведенной работы на двух каналах показал, что после консультирования рейтинги каждого канала за два-три месяца выросли на 11 и 15% соответственно. – Какие основные проблемы региональных телекомпаний? – Нет свободы. Огромная самоцензура и отсутствие свободы вовсе не в рамках того, что губернатор звонит главному редактору и говорит, как верстать – такого же нет. Все происходит в голове у людей: у журналистов, редакторов, шеф-редакторов – они просто несвободные люди. Почему-то. И когда ты начинаешь им раздвигать эти рамки, сразу жизнь появляется, творчество. Иногда приезжаешь в какие-то города, и это хуже, чем советское телевидение. А когда им показываешь канал Москва 24, они говорят: "Ну это ж Москва, вам там все можно!" Откуда такое мышление? Просто люди "пишут" пресс-релизами, "мыслят" пресс-релизами. Я пытаюсь сломать эту косность. – А у московских телезрителей есть какая-то косность, которую вы ломаете? – У зрителей-москвичей есть одна проблема: они считают, что все знают. Знают лучше всех. Такой человек уже победитель и думает, что живет в городе, в который хотят попасть все. Абсолютно все люди в стране хотят попасть в Москву. И где-то там, за пределами Москвы, есть страшное и мракобесное "замкадье", а здесь у нас маленький рай, мы все уже избранные. И чему нас, избранных, можно научить? Поэтому с московским зрителем невозможно говорить каким-то менторским или поучательным тоном. Эта риторика должна быть доверительной. При том, если посмотреть на людей, которые работают на канале Москва 24, подавляющее большинство здесь – "понаехавшие". Это большая ирония, что на главном городском канале работает столько людей, именно приехавших в Москву. Но мне очень нравится работать с "понаехавшими", потому что у них, в отличие от коренных москвичей, есть очень мощный стимул – боязнь вернуться обратно. У москвича есть своя позиция. Если вдруг неправильно выбрана интонация, и ведущий, корреспондент или автор сюжета пытается навязать какую-то точку зрения, у московского зрителя это вызывает мгновенное и категорическое отторжение, чего нет в регионах. Там люди готовы потреблять информацию и относятся к тому, что передают по телевизору не то чтобы с каким-то сакральным благоговением, но с уважением. Московский зритель на "телек" смотрит с легким пренебрежением, что, как мне кажется, является главной проблемой работы с московским зрителем. Главный продюсер канала – человек занятой, поэтому еще буквально считанные минуты он выделяет на то, чтобы сфотографироваться в студии, и уже просит разрешения у съемочной группы бежать дальше. Наверное, его ожидает тысяча двести один вопрос на согласование, но я уверена, что первым делом продюсер заглянет в свой кабинет и выпьет чашечку крепкого кофе из любимой кофеварки. P. S. И да, Алексей по-мужски сдержал слово и в конце дня все же прислал ответ на вопрос, что бы он вмонтировал в 25-й кадр: маску Гая Фокса. Наталья Лоскутникова