Александр Маршак: «Если бы дед не умер, Бродский остался бы на свободе»

Театральный фестиваль «Маршак», стартовавший 27 октября в Воронеже, не зря получил имя великого детского писателя. Здесь Самуил Яковлевич родился и провел детские годы, здесь же пережил главную трагедию своей жизни – потерял маленькую дочь Натанэль. Его внук Александр Иммануэлевич Маршак сам стал детским писателем и ревностным хранителем наследия своего деда. Он приехал в Воронеж на открытие фестиваля и неустанно рассказывал о том, каким уникальным человеком был Самуил Яковлевич. «АиФ-Черноземье» записал самые удивительные факты о писателе Маршаке со слов его внука. О самой большой трагедии «Воронеж - это город и рождения Самуила Яковлевича, и самой большой трагедии в его жизни. Здесь погиб их первый ребенок с Софьей Михайловной. Я думаю, Маршак обратился к детской теме благодаря той невостребованной любви, которая была в его душе и которой он поделился впоследствии с читателями. И эти читатели ответили ему спасением. Когда в 1937 году детское издательство Маршака в Ленинграде разгромили, его не коснулись репрессии. Когда его спросили, как он остался на свободе, дед сказал: «Меня спасли дети». В конце 1930-х годов в каждой семье звучали стихи Маршака, он уже был любимым детским писателем». О театре «Дед очень любил театр, и его первой работой для детей была совместная книга с Васильевой «Пьесы и сказки для детей». Там был и «Теремок», и «Кошкин дом». С этого начинался детский Маршак. Помню, я был совсем маленький, когда в театре имени Вахтангова поставили «Горе бояться – счастья не видать». Роль царевича в нем играл молодой Юрий Яковлев. В Яковлеве дед угадал великого артиста». О беседах с Маршаком «Самуил Яковлевич был крайне скромным в быту. Я никогда не видел, чтобы у деда на столе были какие-то яства. Обычно, если приходили люди, это был кекс, вазочка с вареньем, две чашки чая. И никакого алкоголя – Самуил Яковлевич не пил. Но зато это было пиршество творческое. Беседы с Маршаком - это были серьезные литературные университеты для многих. Они начинались так. Самуил Яковлевич обязательно встречал в коридоре, помогал раздеться, потом провожал и помогал одеться, всегда подавал пальто, даже молодым людям. Все стеснялись, не знали, куда сунуть руку. Уже в коридоре разговор шел далеко не о погоде. Он мог сказать: «Голубчик, помните у Пушкина... », и с этим они входили в кабинет. Я очень благодарен своей судьбе, что я присутствовал при этих разговорах». О творчестве и языке «Он был крайне щедр и ненасытен в творчестве, поэзии, литературе. Недавно ушедший из жизни Наум Моисеевич Коржавин (поэт, переводчик, драматург – реж.) как-то мне рассказал историю: «Мы говорили об искусстве, и Самуил Яковлевич сказал: «Всякое искусство хорошо настолько, насколько в нем присутствует поэзия». Потом вздохнул грустно и добавил: «Кстати, к стихам это тоже относится». Важно, что Самуил Яковлевич знал наизусть почти всю русскую поэзию и очень много языков: русский, латынь, древнегреческий, иврит, идиш, английский, немецкий, французский, итальянский и финский. Это феноменально! По свидетельству писателя Субботина, в 1963 году дед сидел на кресле около моря, ему было уже трудно гулять, но он говорил: «Старость проявляет то, что вы знали в молодости, вы можете спросить у меня любой финский глагол, и я отвечу». О смелости «Он был необыкновенно смелым человеком. Иногда безрассудно смелым. Когда он работал в Краснодаре, в него стреляли. Он участвовал в полемике между журналами. Человек, который вел эту полемику, не выдержал, пришел в издательство и спросил, где здесь Маршак. И дед, видя, что у него пистолет в руке, поднялся и сказал: «Я». И тот выстрелил. Кто-то успел его толкнуть под локоть, и пуля прошла мимо. Еще один пример. Когда в комнату Союза писателей вошел какой-то пьяный бандит и стал издаваться над людьми, все вокруг струсили. Дед повесил палочку на руку, подошел к бандиту и дал ему пощечину, сказав: «Пошел вон, мерзавец!» Тот сдулся и ушел. Сегодня это называют словом «харизма». О помощи другим «Один из героев Великой Отечественной войны, танкист после войны умирал в госпитале. Дед его вытащил, вылечил и затем спросил: «А чем вы хотите заниматься дальше?». Тот сказал, что хотел заниматься историей и поступить в институт. Дед берет трубку и звонит в университет. Ректор, услышав его просьбу, ответил: «Самуил Яковлевич, к сожалению, это невозможно, экзамены уже прошли, пусть он приходит на будущий год, мы с удовольствием рассмотрим». Дед сказал: «Ради героя Советского Союза несколько профессоров не могут собраться?» На следующий день собралась комиссия, герой был принят, закончил университет и много лет преподавал историю. Мало кто знает, но за месяц до смерти – дед ушел из жизни в июле 1964 – он боролся за Бродского, которого в тот момент зажали в тюрьму. Я почти уверен, что если бы Маршак не умер, Бродский остался бы на свободе. Потому что влияние деда на людей было безграничным».