26 октября не стало Николая Петровича Караченцова – он не дожил до 74-летия один день. Его сын Андрей Караченцов рассказал «Антенне» о последних днях отца. — Еще в начале сентября папа приходил на сбор труппы «Ленкома», а вскоре его госпитализировали с пневмонией. Воспаление началось в левом легком, где у него диагностировали неоперабельную опухоль в сентябре прошлого года. Позже оно перекинулось и на правое. Там усилиями врачей его победить удалось, но в левом оно так и осталось. Для папы пневмония стала двойным ударом, так как она началась не на пустом месте: в мае он прошел курс лучевой терапии в Израиле, после чего опухоль уменьшилась в размерах в три раза, но ее разложение дали такие серьезные осложнения. Поэтому всю осень он провел в больнице, где с ним неотлучно находилась мама. Она жила в отдельной палате вместе с медсестрой, потому что в реанимацию их не пускали. И мы с женой Ириной и нашими детьми (у Караченцова трое внуков – 16-летний Петр, 13-летняя Янина, 3-летняя Ольга. — Прим. «Антенны») старались навещать его как можно чаще, а в последние недели – каждый день, так как видели, насколько ему тяжело. Вечером накануне его ухода я чувствовал, что мне нужно обязательно успеть повидать папу. Пообщался с ним, насколько это было возможно. Папа сильно открыл глаза и посмотрел на меня. Я почувствовал, что он меня увидел и узнал, ему стало спокойнее и радостнее, потому что я приехал. Когда я покидал больницу, пошел первый снег. А утром мы узнали, что папа умер… Мне позвонили и сообщили, а мама почувствовала сама, пошла в реанимацию и спросила: «А что, он умер?» Его тело было тогда еще теплым… Это очень символично: и в день его кончины идет снег, хотя до этого осень стояла небывало теплая. Холодно и снаружи, и в душе пустота, мы осиротели. Бог послал этому замечательному человеку и актеру тяжелые испытания. Как вы помните, 27 февраля 2005 года папа попал в тяжелейшую аварию, когда возвращался с подмосковной дачи в Москву, узнав о смерти тещи. Получил тяжелейшую травму мозга, перенес трепанацию черепа, почти месяц пролежал в коме… Удивительно, что по прошествии двенадцати лет папа снова угодил в автоаварию, причем в тот же самый день – 27 февраля. И он попал в тот же Склиф, в ту же палату. Вот как бывает. Словно Господь проверял его снова и снова. А после нашли рак, а потом воспаление легких… Он к этому относился крайне мужественно, а лечащие врачи удивлялись, как он может так долго со всеми этими напастями бороться, насколько сильный организм. Все эти тринадцать лет папа был с нами, мы о нем заботились. И хотя физически он до конца не оправился, был слаб здоровьем, я ощущал его присутствие, его психологическую поддержку, что я не один, что нахожусь под его крылом. Сейчас ощущается одиночество – ушел человек, который мог тебя прикрыть. Словно я остался один перед целым миром. Полагаю, не случайно и Иосиф Давыдович Кобзон, и мой папа ушли накануне своих дней рождений. Думаю, в жизни каждого человека присутствует некая цикличность. У них закончился энергетический запас, который позволил бы им выйти на новый виток. У папы сил чуть-чуть не хватило, чтобы начать новый жизненный год. Папа последние три – четыре дня перед уходом был очень бодр по утрам: час – полтора можно было спокойно с ним пообщаться. Говорить ему было все сложнее и сложнее, но он произносил слова, и мы его понимали, даже в последние недели. В основном он все признавался в любви Людмиле Андреевне. Это была главная тема для разговоров. Много задавал вопросов бытового плана, заказывал, что ему принести поесть, что попить. Постоянно смотрел телевизор – и новости, и свежие сериалы, и старые советские фильмы, вспоминал молодость и интересовался, а жив ли тот или иной актер, когда видел старого товарища на экране. И если жив, как он сейчас поживает, что с ним? После он уходил в забытье и пребывал в полудреме. Но периодически он просыпался, широко открывал глаза и четко говорил Людмиле Андреевне или нашей медсестре, или нашим друзьям, что его навещали: «А вы видели мою маму Яну? Она только что здесь была и ушла куда-то. Вы не заметили, куда?» Так он спрашивал раза три – четыре. И не похоже, чтобы в эти минуты он бредил. Он полуспал до того, а вопросы про маму, напротив, задавал в ясном сознании. Значит, есть что-то в том, что души наших любимых умерших приходят к нам перед концом… То ли чтобы позвать к себе, то ли чтобы успокоить, сказать: «Не бойся, я рядом, страшно не будет, мы будем вместе». В августе Николай Караченцов и Людмила Поргина отметили 45-летний юбилей с момента знакомства. Впервые они увиделись в театре «Ленком», а спустя два года поженились. После трагической аварии она посвятила жизнь заботе о любимом. – У нас никогда не случалось кризисов в отношениях, – признавалась в интервью «Антенне» Людмила. – Вообще не умеем ссориться. Размолвки были только потому, что мама Коли меня не очень принимала. Он убедил ее, что нет другого выхода: будем вместе. А когда у нее случился инсульт, то я сидела с ней в больнице. Коля научил меня почитать родителей, несмотря на их характер. Он привил мне терпение. Говорил, что если что-то возмущает, то не стоит сразу же отвечать, лучше промолчать и осмыслить. Также переняла у мужа чувство дисциплины в профессии: надо приходить на репетицию готовым, полностью включенным в материал. И, конечно, я полюбила его привычку – создавать праздник вокруг себя и своих друзей. Мне ничего не страшно, потому что любовь всегда со мной. И если Коле хорошо, то и мне тоже. Он никогда мне ничего не запрещал. Всегда спрашивал, что бы я хотела. Постоянно радовал. Например, на мой день рождения завалил всю 260-метровую квартиру пионами. И под ними я находила подарки. «Мне ничего не страшно, потому что любовь всегда со мной» Как-то ночью Кокочка сказал: «Я так страдаю, наверное, было бы лучше, чтобы я умер сразу и не мучил тебя все эти годы». Я ответила: «Ты с ума сошел! Да если бы ты был даже без рук, без ног, я была бы рада жить с тобой! Ты украшаешь мою жизнь». Когда любишь, то моешь, надеваешь памперсы, вытираешь слюну, и это для тебя несложно. У любимого человека все прекрасно. Он как ребенок. Иногда я говорю: «Какое счастье, Коленька, что мы любим друг друга, иначе как это пережить». Я прекрасно понимаю, что с такими травмами того Коли никогда не будет. Но я же его не за внешность люблю, а за душу, а она осталась та же. Если уезжаю, к примеру, я жила две недели на Гоа, обдумывала, как нам поехать на лечение в Китай, то мы все время на связи. Я назвонила на полторы тысячи долларов. Мой рейс задержался, все заснули, а Коленька один сидел и ждал меня. Когда я приехала, он сказал: «Боже, какое счастье, что ты вернулась!» У нас всегда была очень сильная связь. Коля со съемок звонил по тридцать раз в день, рассказывал все в подробностях, с кем снимается, что съел, куда пошел. Я часто забывала телефон, он говорил: «Повесь его себе на шею, я каждую минуту должен знать, где ты». Однажды мне очень неприятное сказали по телефону, и я заплакала в лифте. Подумала, выйду на площадку, вытру глаза, и никто меня такой не увидит. Двери лифта открылись, а перед ними стоял Коля. Он бросился ко мне: «Кто тебя обидел? Пойдем разберемся!» Очень расстроился, я еле его успокоила. До аварии Коля был кормильцем, главным в семье, прикрывал меня во всех ситуациях. С любой проблемой я звонила ему, а он говорил: «Девонька, сейчас я все решу». И тут этот мир рухнул. У меня было страшнейшее чувство одиночества. Вечером я ездила по улице, открывала окно машины и орала. Но у меня не было мысли покончить жизнь самоубийством. Для меня, верующего человека, это бы значило, что мы никогда не встретимся с Колей в раю на том свете. И я не могла бросить своего сына, беременную невестку, внука и мужа, которому больше всех необходима в жизни. Мне сын Андрей сказал: «Я никогда не знал, что ты такая, что ты сможешь преодолеть такое горе». Он-то сломался. Папа зарабатывал хорошие деньги, считал себя обязанным всем помогать и говорил: «Андрюха, не волнуйся, я всегда с тобой. Что надо купить для твоей семьи?» И вдруг всесильный папа стал немощным, плохо говорящим, с капающей слюной. Андрюша был в шоке. Надо было и его поднимать. Мы с невесткой Ирочкой водили его к психологу, и он потихонечку вернулся в нормальное состояние. В этой борьбе мы никого не потеряли, еще только Янку, внучку, родили. Хулиган, маркиз и ковбой: 12 самых ярких ролей Караченцова Павел Табаков показал последнее фото с отцом Читайте также:
