Ляйсан Утяшева: «В самый страшный период Паша всё пережил со мной»
«Ляйсан Утяшева не знает поражений и идет по жизни с гордо поднятой головой,— пишет Вадим Верник.— У меня всегда было стойкое ощущение, что всё происходит именно так. Мы встретились у меня дома, вдали от посторонних глаз. Разговор получился исповедальным». Ты сейчас ешь шоколад, а когда спортом занималась, могла себе это позволить? Черный шоколад можно было. Нам обязательно давали какао, даже перед стартами, и, честно говоря, я настолько привыкла именно к этому вкусу, что молочный мне кажется слишком сладким. Ой, как я тебя понимаю. Хоть я и не спортсмен. Да, это прям too much для меня. Я и детей своих приучаю к черному шоколаду. Не рано ли детей ограничивать в питании? Пищевые привычки формируются именно в детстве, так что самое время. Для них шоколад — это угощение. Например, Роберт шикарно сделал домашку по-английскому и говорит «мама, шоколадку», то есть для него получить плитку-две шоколадки — это мотивация. Но вместо всяких конфет я лучше дам что-то полезное. У нас с тобой сейчас самый правильный ланч — чай и черный шоколад. Да, чай, травяные сборы, мяту я люблю, еще алтайский сбор. Стараюсь держать себя в форме, в моей жизни это уже дубль три — вес подлетает на «тридцатку», и мое лицо становится как блин. Неужели ты предрасположена к полноте?! Страшно предрасположена! А живу с человеком, который никогда не поправляется. Не в коня корм. Он как ты, Вадим. Ты вечно худой, поджарый, и вообще непонятно, когда ваша порода даст течь. (Смеется.) Спасибо. Не надо. И Пашка так говорит. Он похвастался, что поправился на два кило за лето. Приложил невероятные усилия. Вначале мы с ним выгоняли эти токсины, которые в принципе не дают поправиться человеку, склонному к худобе, — это был длительный процесс. Потом он с детьми вдоль моря много бегал, чтобы не было такого, что у нас только мама спортивная. Пашка на самом деле сам спортивный парень, хотя по нему этого вроде и не скажешь. Да, он такой субтильный. Но мыщцы там есть, он и детей легко поднимает, ну и меня на руках носит. Правда, мне пришлось похудеть на 30 кг, чтобы он спину не надорвал. (Смеется.) Знаешь эффект этот, когда вы идете по пляжу, а на вас так поглядывают: «Ах вот кто его объедает в семье!» Не хочется этой ассоциации, поэтому я начала снова приводить себя в форму. Ляйсан Утяшева В общем, ты должна всё время держать себя в рамках. Сколько тебя знаю, ты всегда ставила себе самые смелые цели, твое зрение, так сказать, не узконаправленно. И я думаю, именно это дало тот эффект, что ты всю жизнь себя проявляешь в абсолютно разных сферах, и тебе это всегда удается на сто процентов. Очень приятно такое слышать. Ты, Вадим, именно тот журналист, который наблюдает за мной давно. Мне кажется, первый раз мы друг друга увидели на каком-то большом мероприятии, организованном Ириной Александровной Винер. Мы тогда с Алиной Кабаевой вышли в свет, что называется. Мне было лет шестнадцать, я была начинающей звездой, Алина — уже большой звездой. Нас с тобой представили друг другу, и, кажется, с тех пор мы и стали общаться.Ты помнишь все мои профессиональные проявления, про травму знаешь, про то, как я боролась со стереотипами, что спортсмен не может работать на телевидении, да еще и на федеральном канале. Я благодарна Кулистикову Владимиру Михайловичу (генеральный директор «Телекомпании НТВ» с июля 2004 по октябрь 2015 года. — Прим. ОK!) за то, что он увидел во мне не только спортсменку. Мне вот что интересно в твоей судьбе. Ты из маленького городка... Даже поселка. ...поселка. Родители не спортсмены, обычная классическая семья... Ты знаешь, пожить классической, как ты говоришь, жизнью, я не успела — все-таки с 4 лет началась гимнастика. А вообще, ты, наверное, знаешь, я хотела быть балериной. Мне было года четыре, когда я увидела по телевизору Майю Михайловну Плисецкую в «Умирающем лебеде», я влюбилась в нее и сказала: «Всё, мама, я буду балериной, веди меня на балет». А мама говорит: «Ты с ума сошла, какой балет?» — «Мама, я балерина, ты не видишь?» И я, как сейчас помню, замоталась в туалетную бумагу — такое вот детское представление пачки, да и ничего другого под рукой не было. И мама в итоге согласилась: «Хорошо, если ты так хочешь, то завтра и пойдем». Но в балет меня не взяли, тогда набирали только с 7 лет. Я сходила с ума и в 4 года не понимала, что такое ждать еще три года, это же вся моя жизнь. А дальше всё как в фильме: в очереди к маленькой девочке в шубке, расстроенной, что ее не взяли в балет, подошел тренер — так и началась моя гимнастика. Я обожаю свою маму — всегда говорю о ней в настоящем времени, у меня ощущение, что она с нами, — она была человеком дела. «Всё, завтра идем. Хочешь? Давай, вперед». Никаких запретов, никаких «если», никаких «ой, надо подумать». Всегда уважала твои желания. Здорово. Да, желания маленького ребенка. И у меня это тоже сейчас в приоритете. Вот Роберт или София что-то говорят, и я стараюсь не то чтобы сразу их желания исполнять, а ставить себя на их место. Ребенок, например, захотел проявить себя в теннисе — хорошо, давай пойдем попробуем, послушаем, что тренер скажет. Или София захотела в танцы: «Всё, давай». Я же ведущая проекта «Танцы», она пришла, увидела танцовщиков и пошла на сцену, «участвовала» в кастинге. Понятное дело, что это не войдет в эфирный вариант, но она испытала это ощущение сцены и сказала: «Нет, мама, лучше теннис». Сейчас одну фотографию тебе покажу. Боже мой! Это же ты с Майей Михайловной Плисецкой! Да, я снимал про нее большой фильм, когда только начинал работать на телевидении. Тебе повезло. Вообще это женщина, которая сделала мою судьбу, честно. Величайшая женщина. И при всей своей такой достаточно классической строгой внешности она была доброй, сентиментальной. Вы были знакомы? Да. Она как-то сказала мне: «Детка, танцуй! Не соглашайся с внешним миром, который будет тебе диктовать другое». Ляйсан Утяшева Это когда ты исполняла «Болеро» с Имперским балетом? Да, в «Новой опере». Плисецкая безумно уважала Ирину Винер и сказала: «Я приду и только посмотрю на девочку». Меня, конечно, трясло, когда я узнала, что она будет в зале. Меня, матерого спортсмена, выходящего на чемпионат мира, на ряд серьезнейших соревнований с поломанными ногами!.. ...чем тоже ты прославилась. Точно. (Улыбается). Но сейчас не об этом. Я к тому, что танцевать перед Майей Михайловной эмоционально мне было труднее всего. Плисецкая ведь тоже «Болеро» исполняла — в хореографии Мориса Бежара. Вот знаешь, Майя Михайловна для меня — эталон бунтарства, смелости: станцевать «Болеро» на столе, перед 32 мужчинами, это всегда было 18+. А теперь зрители видят меня, танцующую «Болеро» в совершенно другой интерпретации — «о времена, о нравы», мы там всё это как раз транслируем. Мне захотелось подстегнуть молодежь, чтобы она приходила к нам. Как мой муж сказал: «У вас не о том, как надо. У вас о том, к чему приходит этот мир, если поступают так, как вы показываете, — к тотальному одиночеству». Главный герой одинок. А что ты сама знаешь об одиночестве? У тебя в жизни были драмы, были потери, но ты, мне кажется, никогда не была одинока. Я знаю об одиночестве через призму своей мамы, которая после отца никого не подпускала к себе ни в физическом, ни в моральном смысле. У них был очень тяжелый развод. Мы не могли жить с тираном, это было совсем страшно, но моя мама всегда продолжала его любить, он был ее первым мужчиной. Помню, она сказала: «Наверное, я лебедь, я лишилась своей второй половины, значит, буду жить по-другому». Она не была обижена на него, она всегда говорила о нем только хорошее. Чего не скажешь про него — он всегда говорил о маме плохо. Сколько тебе было лет, когда родители расстались? Десять. Такой период становления. Да, и я тогда задала отцу вопрос в лоб: «Почему? Почему мама говорит только хорошее? А ты? В тебе, наверное, столько обиды!» Но ответа я не получила. Я видела мамино одиночество, ее грустные глаза. Кроме того, ты же мало знаешь, Вадим, о моей личной жизни до Паши. Было столько сплетен, а я была очень скрытной и, наверное, тоже одинокой, долгое время не подпускала к себе никого. У меня было очень много друзей-мужчин, мне повезло, это мне сейчас помогает составить женский курс «Как правильно вести себя с мужчиной». Я умела быть именно другом, пацанкой. Я ходила всё время в каких-то кроссовках, никаких мини, всё время спортивные костюмы. Ляйсан Утяшева Удивительная, конечно, с тобой случилась метаморфоза: сейчас ты — воплощение женственности и красоты... А скажи, скрытность твоя с чем была связана? Мне хотелось, наверное, вот этой чистоты. Мама воспитывалась в очень религиозной семье, в мусульманских традициях, ей с мужчинами даже дружить нельзя было. Вот и я была очень разборчива в плане дружбы. Кроме того, у меня очень позднее женское развитие, я только в 19 лет начала как-то округляться, это спорт, надо было быть фитюлькой на ковре, 40 килограммов, и всё. Я сейчас пересматриваю те свои фото, очень хочется обратно в ту форму. Я боялась отношений в целом. То есть меня никто не обижал, нет страшных сюжетов из детства, я просто была поздней. И вот так я и выла дома на луну практически до 25 лет. (Улыбается.) И потом тебя Паша подхватил... Повезло, да? Мальчишке. (Смеется.) И опять же, мы очень долго дружили. Правда? Да. Это были те времена, когда Comedy в «Атриуме» выступали. Помню-помню, в холле на первом этаже. Они еще не были мегапопулярными. Я пришла в компании своих крутых друзей-спортсменов. На мне был мамин длинный черный свитер, вот так вот всклоченные волосы. Паша потом сказал, что, когда он увидел ключицу, выглядывающую из-под свитера, был «бух!» как в фильмах. Мы посмотрели друг на друга, я дико застеснялась. Он явно в тот момент был несвободен, явно большое количество женщин претендовали на его тело, а мне этого взгляда было достаточно. Я всё поняла, поняла, что он позвонит, поняла, что мы будем дружить, а дальше я не загадывала, потому что в тот момент я еще мечтала стать олимпийской чемпионкой, этим грезила, в этом плане я была как зомби. Так это же нормально для спортсменки такого уровня. Наверное, но эта зацикленность мешает жить. Паша психологически расслабил тебя как-то? Тут даже не про Пашу, я просто поняла, что это не работает, нельзя о чем-то так фанатично думать. Я увидела этого человека, просто подумала, что он классный, послала ему лучик добра. Не было иллюзий из серии «о боже, он точно в меня влюбился». Я пришла домой и забыла, а с утра звонок: «Привет, длинноногая!» — «Привет!» — «Как дела?» — «Нормально» — «Перекусим в обед?» — «Давай». Всё, приехали, пообщались. Я помню, что это было с душой, как-то сразу проникновенно, вообще там без какого-то флирта. Я приехала с зализанной вот такой прической, совершенно без макияжа, с веснушками, и он говорит: «Боже мой, тебе сколько лет? Ты замороженная». Кстати, эту фразу мне многие говорят: «Ты заморозилась». Как-то было очень легко, потом у меня украли телефон, и мы на время потерялись. Потом я снова пришла на Comedy, рассказала, что у меня украли телефон, а Паша: «Не выдумывай, ты просто не хочешь со мной общаться». Конечно, я хотела общаться, наши встречи всегда длились по восемь-девять часов, мы не могли расцепиться, мы всё время разговаривали... Вадим, ты, кстати, первый, с кем я так разоткровенничалась. Ляйсан Утяшева Спасибо тебе за доверие, Ляйсан. Скажи, что все-таки ты увидела в Паше? Я увидела доброго, надежного друга, опору. Колесо у машины проколола — классика — набрала ему, а он: «Ой, у меня как раз перерыв между съемками». Приехал, поменял резину. С ним всегда легко. Потом была череда страшных событий в Москве, взрыв в Домодедово, я еду и слышу по радио эту новость. Знаю, что мама дома, Винер летает своим самолетом, первый, кого хочу набрать, — Паша. Спрашиваю: «У тебя все целы?» Причем я никогда не выясняла, кто у него, с кем он. Мы друг другу не задавали этих вопросов. Просто общались, и всё. И сколько лет длилось такое общение? Лет семь-восемь. Да что ты! Ну смотри, познакомились, когда мне было 19-20, а в 26 мы с ним поженились. Семь лет, получается. То есть он не торопил события? У меня ощущение, что он, как лев, выслеживал добычу очень долго — вот моя ассоциация. Я ему дико благодарна за это, он не форсировал события, не было давления, а было так, как надо. Наверное, это судьба. Меня знаешь, что восхищает: ты про Пашу говоришь так, будто это всё было вчера. И это, конечно, счастье. Да, наверное. А как по-другому? Зачем людям жить вместе, я не понимаю, если не любишь, не дружишь. Наверное, и у ваших отношений были испытания? Самое большое испытание — смерть моей мамы. Это, конечно, был дурдом. Паша видел, как я буквально умирала и рождалась заново, это всё было на его глазах. Разные были ситуации, эмоциональные, я имею в виду. Я могла людей не узнать, потому что врачи прописали лекарства какие-то лютые — они спасали мое сердце, диагнозы были не очень хорошие, я задыхалась, были приступы. Я похудела, не знаю, на сколько, не могла сама ходить в туалет, лежала под капельницами. Вот самый страшный период, я почти ничего не помню, дырка в голове. Друзья рассказывали, что я швырялась вещами в зеркало, когда спустя сорок дней после смерти мамы их можно было открыть. Я не могла на себя смотреть, говорила, что это предательство, я не должна выглядеть так, в этом зеркале должна быть мама... Паша всё это пережил со мной. Одиночество в «Болеро» — это, наверное, отчасти та пустота, которая образовалась после ухода мамы. Я была зациклена, мы с мамой лучшие друзья, она моя лучшая подруга. Она прекрасно знала о моей нежной дружбе с Пашкой, она всегда говорила: пригласи ты его уже домой, пусть не стесняется. Я приглашала, а он говорил: «Стесняюсь». Он аккуратничал и, наверное, был прав... Ни один мужчина не сможет выдержать четыре месяца женщину в депрессии. За четыре месяца я превратилась даже не знаю в кого. Помнишь, все ждали конца света в 2012 году? Мамы не стало 11 марта 2012-го, для меня это и был конец света. А 13 марта, следом, умерла бабушка Паши, которая растила его. Он, как мужчина, стойко это вынес, а я нет, я сломалась. Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что «Болеро» отчасти о смерти мамы? Я говорю об отрешенности. Постановка 18+ не потому, что там какие-то сцены, которых люди в фильмах не видели. Чем мы сейчас в этом плане можем удивить? Но взрослый человек во всей этой оголенности увидит мой посыл. Женщина в пиджаке на водолазку сидит и просто бесцельно смотрит в зал, а по ней лазают мужчины, женщины и что-то всё время шипят, как змеи... Взрослый человек увидит в этом не оргию или еще что-то в этом роде. Это страдания. Я сказала себе: плакать не буду, лучше покажу и выстрадаю на сцене. Поэтому мне бы хотелось, чтобы ты это увидел своими глазами, а не только по рассказам составил мнение. Ляйсан Утяшева Спасибо. С удовольствием посмотрю. Ирина Александровна Винер сказала: «Я слишком стара, какие только постановки я не видела. Лиса (так она зовет меня), приду на 15 минут». Она попросила посадить ее аккуратненько, так, чтобы это не вызвало общего негодования, почему это Винер ушла через 15 минут. В итоге: «Где мой зять (это шутливо про Пашу)? — на весь зал. — Зять, ты тут? Молодец». Ирина Александровна любит эффектно появляться в софитах, мы фактически ждали только ее, она позвонила и сказала, что немного задерживается. Она просидела час и двадцать минут, а потом говорит: «То, что я увидела, это настолько больно, это так разнообразно. Кто хореограф? Это что, какие-то иностранные ребята?» Я опять-таки отдалась молодежи: Катя Решетникова, Гарик Рудник — это ребята, которые на нашем проекте ставят танцы. Так вот в этом проекте вся боль, о которой я тебе рассказываю, которую видел Паша: безумная женщина, разная женщина, непонимающая, в тумане, не знающая, чего хочет, — вот это всё там. Я не знаком с Павлом лично, но представлял его себе несколько иначе. Мне нравится его юмор, такой здоровый цинизм. Ты же открываешь для меня совсем другого Павла Волю — очень теплого, сердечного. Повторяю, Паша весь тот тяжелейший период со мной вел себя как настоящий мужчина. Может, я говорю как безумно влюбленная в него женщина, которая не видит каких-то вещей... Его съемки заканчивались в два часа ночи, он летел ко мне, он возил меня в Барселону, чтобы я как-то переключалась, он выбрасывал таблетки: лучше плачь, не души ими себя. Мама еще была жива, когда мы стали парой, просто мы не афишировали это. Я была лицом одного спортивного бренда, и мне после съемки предложили взять одну пару кроссовок в подарок. Мама взяла кроссовки для Паши: «Ты не хочешь ему дарить? Я подарю. Хороший мальчик, почему бы не подарить ему кроссовки». В этом была моя мама, это никакой не подкуп. Мама, получается, не застала абсолютного расцвета женственности своей дочери и ее личного счастья. Нет, не застала, но что-то мне подсказывает, что она всё видит. Я верю в тот мир, потому что такие отчетливые сны мне снятся. Мама во сне кричала на меня: «Хватит упиваться своим горем, это эгоизм, прекрати плакать, ты меня слезами точно не вернешь, а слезами себе жизнь испортишь, себе и всем людям, которые рядом. Прекрати, слишком затянулся траур». Я так явно всё видела, будто мы с ней на кухне сидим разговариваем. Я аж проснулась и подумала: а ведь правда, да, у меня горе, но я не имею права делать несчастным мужчину, который сейчас со мной рядом, который так старается, бережет меня, как какой-то хрупкий сосуд. Прекрасные слова, Ляйсан. Мне нравится то, что ты можешь свой опыт, пусть самый печальный, превращать в творчество. А еще, как мне кажется, ты постоянно ломаешь свою дорогу, идешь куда-то в неизведанное, ищешь новые пути. Ты прав. Мне нравится перевоплощаться и выходить из зоны комфорта. Телеведущая, актриса, продюсер, постоянно в поиске. Не то чтобы в поиске, в этом, наверное, просто вся я. Я снова похудела, влезла в лосины, постоянная работа над собой делает счастливой не только меня. Паша говорит: «Я с таким каскадом женщин живу, все они настолько разные. То пышные формы, то пятый размер груди, то кормящая женщина, округлые бедра, прям Моника Беллуччи в лучшие годы, то Анджелина Джоли какая-то драматичная...» Мне кажется, в каждой женщине это есть, надо только обратить на себя внимание, и для этого вовсе не нужны деньги. Ты всегда понимала, что хороша собой? Нет, конечно, Вадим. Ты видел эту фотографию страшную — башкирские щеки огромные, глаз почти не видно, одни щеки. Типичная обычная девочка, каких много. А если красота этой девочки в скулах, то их за щеками еще надо разглядеть... Ляйсан Утяшева Видишь, а Павлу ты всякая нравишься. Да. Он балдеет. Он говорит: то у тебя черные волосы, длинные, то ты с короткими, то с зализанными, то я в его больших рубашках по дому бегаю. У меня дома свой дресс-код, мы не выбрасываем Пашины какие-то крутые рубашки, даже если на них пятна, которые нельзя вывести, я в них дома хожу. Ты сейчас поедешь на репетицию? Да, мы постоянно дорабатываем «Болеро», и ты знаешь, меня это окрыляет. Главное, что наша семейная жизнь от моей постоянной занятости не страдает. С того момента, как София начала ходить в сад, всё как-то урегулировалось, нет никакой паники. В саду она с девяти до пяти, потом у нее английский, ей нравится это всё. Я в этот момент тоже могу заниматься своими делами. Роберт вообще до семи занят. Но в выходные, умри всё живое, я дома, Паша дома, мы не берем трубки, если только не гастроли. Ты, наверное, знаешь, у нас был слишком долгий отдых — сначала отпуск на двоих в Исландии, потом поехали с детьми по Европе. Рабочие телефоны у меня отключаются на три месяца, меня нет, я не существую. На все рабочие звонки отвечает мой директор. Три месяца — не много ли? Много, но мы отдыхаем так. За этот отпуск я похудела на два кило. Это всё Роберт, он привык заниматься спортом, я с ним бегала. Правда, иногда думала: «Боже, полежать бы сейчас». (Улыбается.) А потом побежала быстрее, еще быстрее. Вот в этом, наверное, мой код. Бег от себя к себе, я по-другому не могу. Начинаю киснуть, затухать дома, это меня губит. Домашними делами не любишь заниматься? Ты не хозяйка? Хозяйка, но я успеваю всё очень быстро делать. Люблю готовить. И для меня очень важно, чтобы София видела, что мама готовит. Борщ, пюрешечки — это же элементарно. Гречку нашу любимую мы все едим, яйцо сварить с утра — только мама. Понятное дело, у нас есть помощник по дому, но нет няни — на этом важно сделать акцент. Когда у меня гастроли, дети остаются с бабушкой и дедушкой, родителями Паши, это святые люди просто. Дед сам водит машину, детей развозит по секциям. Когда я дома, убираюсь я (я фанат уборки), дети убирают сами свои комнаты. Хочу, чтобы София и Роб жили совершенно нормальной жизнью и видели, что дома надо делать всё самим. Носки они уже не разбрасывают. Это же так здорово, дисциплина дома, при этом голос мы никогда не повышаем. Забавно, когда Софию спрашивают, кем она хочет стать, она отвечает «мамой», имея в виду, что хочет стать мной. Прямо бальзам на душу, да? Конечно. А значит, я всё делаю правильно, и дети видят эту мою ежедневную работу над собой. Очень приятно чувствовать, что сейчас ты в гармонии. Знаешь, мне 33, а у меня ощущение, что я только что проснулась и всё только начинается, а то, что было до, — это предисловие к моим новым свершениям. Мне кажется, я еще всех порадую и удивлю. Буду ждать! Фото: Альберт Плехов. Стиль: Елена Бессонова Макияж: Вова Ефременко/«Белый Сад» Прически: Рома Кузнецов/«Белый Сад» Ассистент стилиста: Мария Киселёва