После Глинки: жизнь фонда «Справедливая помощь» спустя два года после смерти Доктора Лизы

Елизавета Глинка, погибшая в авиакатастрофе 25 декабря 2016 года, в России была одним из живых символов благотворительности. Созданный Доктором Лизой фонд «Справедливая помощь» в середине ноября получил гарантии от государства на 21 миллион рублей, несмотря на негативный фон, сопровождавший организацию весь год. Daily Storm поговорил с экс-президентом фонда Ксенией Соколовой (ей в РФ грозит уголовное дело), которая заявила, что стала целью заговора, ее главным противником — соратницей Глинки Натальей Авиловой, создавшей новый фонд «Доктор Лиза», и доктором Ольгой Демичевой из нового руководства «Справедливой помощи». После смерти Елизаветы Глинки ее муж Глеб Глинка и друзья погибшей попросили возглавить фонд «Справедливая помощь» подругу Доктора Лизы — журналиста Ксению Соколову. В своей колонке на «Снобе» Соколова описывала первую встречу с Елизаветой Глинкой: доктор «с первого взгляда показалась ей благотворительницей-кликушей», да и сама журналист Доктору Лизе не понравилась — показалась гламурной. Однако первые впечатления быстро размылись, и женщины стали близкими подругами. Но гламурность Соколовой никуда не исчезла: дорогие платья, оригинальные шляпы, меха. Такой Ксения была до встречи с Доктором Лизой, во время своей работы в фонде, и не изменяет своему образу и сейчас — журналист проводит время в Европе и в Россию, где ее ждет уголовное дело, возвращаться не спешит. Но гламурность на профессиональных навыках Ксении Соколовой никак сказывалась (впрочем, она считала, что ее образ жизни стал одной из причин конфликта с покровителем Доктора Лизы — генералом СК Игорем Комиссаровым). На посту президента фонда она действовала эффективно. А дальше есть две версии. По первой, все усилия Ксении Соколовой были направлены на собственное обогащение. По второй, журналист пыталась перестроить фонд в нечто более масштабное. Долгое время конфликты оставались внутри фонда. Если разногласия и были, то их не выносили наружу. Все изменилось в декабре 2017 года — накануне годовщины смерти Доктора Лизы. Тогда произошел первый информационный прорыв. РЕН ТВ опубликовал новое штатное расписание «Справедливой помощи» (по старому большинство сотрудников фонда, включая Елизавету Глинку, получали заработную плату 30 тысяч рублей). У президента Ксении Соколовой оклад оказался равен 173 тысячам рублей. Среди других обвинений телеканала были траты на юридические услуги, сопоставимые по стоимости с медицинскими, — 940 тысяч рублей (Ксения Соколова заявила в комментарии журналистам: «Учитесь фабриковать документы»), претензии на архитектурный комплекс XVIII века — заброшенную Басманную больницу — и отсутствие в штате фонда доктора при наличии секретаря и трех бухгалтеров. Журналисты РЕН ТВ при написании материала опирались на внутренние финансовые документы фонда. В открытом доступе их нет. Зато в 2018-м «Справедливая помощь» опубликовала отчет Минюсту о расходовании средств за предыдущий год. На юридические услуги было потрачено 2,37 миллиона рублей (из 57,4 миллиона рублей всех расходов в 2017 году). На медикаменты ушло значительно больше — 9,8 миллиона, на медицинские услуги — 3,1 миллиона. Самые же серьезные расходы прошли по графе «одежда, средства первой необходимости и прочее» — 21,1 миллиона рублей. Более интересные цифры — по зарплатному фонду. На оплату труда сотрудников административно-управленческого аппарата ушло 4,59 миллиона рублей. На зарплаты тех, кто был занят непосредственно благотворительной деятельностью, лишь немногим больше — 6,3 миллиона. При Глинке (согласно аналогичному отчету за 2016 год), расходы на аппарат были чуть выше 1,2 миллиона рублей, а на тех, кто был занят реализацией благотворительных программ, уходило 2,7 миллиона. После выхода сюжета на РЕН ТВ Ксения Соколова в разговоре с корреспондентом Meduza назвала текст «вбросом, направленным на дискредитацию «Справедливой помощи». В каждом из этих материалов и на РЕН ТВ, и на Meduza фигурировала член правления фонда Наталья Авилова. Журналисты телеканала назвали ее человеком, рассказавшим о нововведениях в фонде («...ее, скорее всего, уволят, а она единственная после смерти Елизаветы Глинки продолжала возить на Донбасс гуманитарную помощь. У Соколовой поездка в Донецк в планах не значится»). По словам автора латвийского издания, Наталья Авилова не стала отвечать на их вопросы. В августе 2018 года в интервью изданию «Православие и мир» Наталья Авилова рассказала подробности событий: «Все началось именно с момента, когда члены организации получили финансовый отчет президента. Отчет вызвал многочисленные вопросы. После этого сотрудникам срочно предложили подписывать документы о конфиденциальности и неразглашении, в отношении меня начали проводиться служебные проверки, в состав членов организации начали включаться новые, лояльные Соколовой люди... О каком тогда «сливе конфиденциальной информации» может идти речь, если у благотворительной организации конфиденциальной финансовой информации, утаиваемой от попечительского совета, благотворителей, и быть не должно?» Эту беседу Наталья Авилова вела уже в новом статусе. В марте 2018 года она зарегистрировала благотворительный фонд имени Елизаветы Глинки «Доктор Лиза». Совет фонда возглавил муж Елизаветы — Глеб Глинка. Положение соратницы Доктора Лизы в «Справедливой помощи» долгое время оставалось неизвестным. В апреле 2018 года в интервью с тем же изданием «Православие и мир» Наталья Авилова сказала, что она «только ушла из «Справедливой помощи», поэтому наше общение прекратилось совсем недавно». Ксения Соколова в разговоре с Зоей Световой из «МБХ медиа» (там же она «раскрыла секрет», что при Лизе основные деньги фонда были черные: зарплаты частично платились белые, а все — налом) подтвердила эту информацию: «Было два заседания попечительского совета, на которых, несмотря на заявления Авиловой и Комиссарова против меня, члены совета встали на мою сторону, и Авилова была вынуждена уйти», и даже предоставила снимок заявления Натальи Авиловой от 12 февраля 2018 года. Но в этом же интервью Ксения Соколова упоминает другой факт. В июне для ее отстранения с должности президента общему собранию фонда был необходим кворум, который без Натальи Авиловой собрать не получилось, и поэтому все «сделали вид, что она из организации не выходила». В разговоре с Daily Storm Наталья Авилова подтвердила, что она по-прежнему числится в «Справедливой помощи», и заявления об уходе она не писала. Отстранили Ксению Соколову с поста президента 29 июня. В качестве причин указывали отсутствие отчета за 2017 год, отсутствие стратегии развития фонда и целый ряд других обстоятельств. Уже 1 августа 2018 года в отношении неустановленных лиц из руководства фонда было возбуждено уголовное дело по статье 201 УК РФ «Злоупотребление полномочиями». По версии следствия незаконные действия состояли в заключении контрактов сразу с двумя юристами на оказание одних и тех же услуг — с правозащитником Александром Куликовским (с 2015-го) и адвокатом Анной Агранович (с июля 2017-го). Источники Daily Storm в фонде пояснили, что Анна Агранович состоит в родственных связях с исполнительным директором фонда «Справедливая помощь» Максимом Аграновичем (он был принят на эту должность при Ксении Соколовой). Журналист свое мнение об уголовном деле периодически высказывает у себя в Facebook. К происходящему она относится скептически, называя уголовное дело чушью (Ксения упоминает, что возбуждению дела предшествовали четыре отказных материала) и отмечая, что СК до сих пор никаких успехов в расследовании не достиг. Сама Ксения на допрос в СК приезжать не спешит, руководствуясь рекомендацией своего немецкого доктора, а заказчиком дела Соколова называет генерала Комиссарова — того самого друга Елизаветы Глинки, который невзлюбил журналистку за ее гламурность. Ксения Соколова рассказала «МБХ медиа», что познакомилась с ним на поминках Елизаветы Глинки: «Генерал рассказывал, что в каких-то критических ситуациях Лиза просто звонила ему и он решал вопросы. Он ее очень уважал, она идеально соответствовала его представлению о том, каким должен быть благотворитель, и после ее гибели он решил продолжать помогать фонду. Я вначале его воспринимала очень дружески настроенным человеком и делилась с ним своими планами». По словам Ксении Соколовой, однажды она представила Игорю Комиссарову план по созданию детского центра имени Елизаветы Глинки на территории бывшей 11-й городской больницы на Новой Басманной улице, где находится усадьба XVIII века. По одному из вариантов, у центра должно было быть два отделения: коммерческое и некоммерческое. Средства, полученные от первого, должны были идти на содержание второго. Генерал план не одобрил, а впоследствии не прислушался к доводам, что это был лишь один из вариантов, к тому же отправленный в корзину. По словам Соколовой, генерал для себя решил, что она хочет оттяпать два гектара земли с усадьбой, чтобы открыть коммерческий центр и наживаться на детях, и упоминал о Павле Астахове, который тоже какой-то особняк оттяпал, якобы для детей. Журналист видела руку генерала за всеми ключевыми событиями 2017-2018 годов в жизни «Справедливой помощи»: выход материала на РЕН ТВ, созданием Авиловой параллельного фонда и возбуждение уголовного дела. Daily Storm связался с Натальей Авиловой, чтобы узнать о том, как получается работать двум фондам, связанным с памятью Елизаветы Глинки. — С тех пор, как в «Справедливую помощь» пришло новое руководство, мы возобновили взаимодействие, — объяснила Наталья Авилова. — Мы изначально говорили, что невозможно работать раздельно, например в Донбассе. Мы совместно произвели доставку гуманитарного груза туда. Взаимодействуем по лечению детей и оказанию помощи малоимущим и паллиативным больным в Москве. — Дублирования функций нет? — Сколько у нас фондов, которые помогают онкологическим больным детям? Очень много. А мы помогаем тому, кому мало кто помогает. Таких фондов по пальцам одной руки пересчитать. Мы же не собираем деньги и не распределяем их по больным. Мы лечим, кормим, эвакуируем, летаем в горячие точки, перевязываем. — Не возникает проблем со спонсорами, которые дали деньги «Справедливой помощи» и поэтому не могут дать вам? И наоборот? — В фонде «Справедливая помощь» я с Елизаветой Петровной работала с 2008 года и как раз занималась поиском спонсоров. Конечно, была неприятная ситуация, когда большая часть старой команды ушла оттуда в феврале, и мы создали новый фонд. Большая часть спонсоров предпочла перейти к нам. — Ксения Соколова в одном из интервью упоминала, что часть средств в «Справедливой помощи» при Елизавете Глинке выдавалась черным налом. Это правда или нет? — Были случаи, когда передавали деньги не Елизавете Петровне, а через нее. Я знаю двух людей, которые хотели помогать конкретной семье в Донбассе. Они передавали через Елизавету Петровну конверт с 10 тысячами рублей этой семье. Может быть, об этом Ксения говорила… Любой директор фонда, когда он едет, например, в Ростов на пожар, он может захватить с собой семье посылку, там пять тысяч в конверте. Или волонтеры, которые в Крымске работали. Когда человек не может сам передать, не возьмешь же просто билет на самолет?! Может, это Ксения имела в виду. — Документы финансового аудита «Справедливой помощи» и финансовый отчет, размещенный на сайте, это одно и то же? — Нет, разные документы. Отчет — это некая таблица, плюсики и галочки. «Справедливая помощь» по форме является не фондом, а общественной организацией. По уставу в ней есть несколько контрольных органов. Высший — это общее собрание. Я была и членом общего собрания, и членом правления. Президент обязан давать им полный финансовый отчет. За все время за 2017 год полного отчета с подтверждающими документами представлено не было. А те документы, которые были представлены, оставили больше вопросов. И в феврале я была вынуждена, изучив документы, расходы и счета, обратиться в следственные органы. — То есть отчеты для Минюста недостаточно наглядные или неправильные? — Вы не видите в них, например, сколько потрачено на лекарства, а сколько на представительские расходы. На рестораны, на кафе… — Я вижу, например, что зарплаты и налоги — это шесть миллионов, медикаменты — девять миллионов, медуслуги — три миллиона. — Поверьте, эти данные Вам ни о чем не говорят. Вам любой благотворитель в любом фонде скажет, что отчет Минюсту — это не финансовый отчет. Это разные документы. Вы не знаете, например, что больше половины зарплат не числится в этом отчете Минюсту как зарплаты. Вы их не видите, эти деньги. Они есть, но в отчете Минюсту вы их можете не указывать. — У Вас остались эти документы? С ними можно ознакомиться? — Нет, конечно. Я предоставила их только попечительскому совету и только в следственные органы, никаким журналистам я их не передавала. Теперь мы все ждем результатов расследования. Только после этого документы можно будет опубликовать, и сделают это, наверное, следственные органы. — Еще один громкий скандал — идея со строительством коммерческой клиники. Ксения Соколова в последних интервью говорила, что она от этой задумки отказалась. Это так? — Насколько я понимаю, от имени фонда Ксения ходила на встречи к Миронову, Володину с документами по этому центру. Но по уставу, перед тем как с проектами коммерческих или некоммерческих центров ходить на переговоры в публичное пространство и тем более собирать на них деньги, проект нужно было представить правлению и общему собранию. Такие проекты представлены не были. Видимо, это была частная инициатива Ксении, но представляла она ее от лица фонда, что тоже было нелегитимно. — Вы говорили, что в феврале большая часть сотрудников покинула фонд. Сколько? Я имею в виду старых сотрудников, из тех, кто был при Елизавете Петровне. — 30%, я думаю. Я хочу добавить, что новому руководству «Справедливой помощи» мы рады. И мы ведем работу вместе. Коллегам сейчас очень непросто. — Можете назвать самые главные достижения вашего фонда «Доктор Лиза»? — Мы стараемся делать упор не на сбор денег, а на работу собственными руками. Сейчас у нас на попечении более 70 семей. Это люди, попавшие в тяжелую жизненную ситуацию, малоимущие, одинокие инвалиды и пенсионеры. И работу с ними ведут два человека. У нас в фонде до сих пор нет заработных плат, пока. Мы работаем с моей помощницей и командой волонтеров. Больше чем на 30 миллионов рублей мы доставили гуманитарных грузов. Это и Тверская область, и Донецк. У нашего фонда сейчас 22 партнера, в том числе и те, которые традиционно работали с Елизаветой Глинкой. — Динамика есть со спонсорами? Прибавляются новые? — Конечно, прибавляются. Если я каждый день провожу по встрече! Но мы немножко нестандартные, мы скорее не фонд, а отряд. Когда я хожу к спонсору, то прошу у него не деньги, а салфетки и перекись водорода — то, что нужно сейчас пациентам. Бывший президент «Справедливой помощи» Ксения Соколова также согласилась обсудить с Daily Storm последние события вокруг фонда. — Известно ли Вам о том, произошли ли в «Справедливой помощи» какие-либо изменения после Вашего ухода? — Мне неизвестно ничего о том, что происходит в фонде. За исключением информации из СМИ. — Насколько усложнилась Ваша работа в фонде в период между началом скандала в декабре 2017 года и уходом в июне 2018-го? — К сожалению, с конца 2017 года на фонд и на меня лично велась атака, с использованием самых грязных методов, включая клевету, угрозы и т.д. Целью этой атаки был захват фонда, который произошел в июне 2018 года. Разумеется, это повлияло на репутацию фонда и отношение спонсоров. — Какая часть сотрудников фонда поддержала Вашу позицию? — У сотрудников фонда и родственников Елизаветы Глинки имел место давний конфликт между собой. Я о нем не знала. Когда встал вопрос о принятии стратегии развития фонда, этот конфликт дал о себе знать. — Ощущали ли Вы конкуренцию с фондом Натальи Авиловой? — Нет, не ощущала. Я никогда не рассматривала Наталью Авилову в качестве конкурента. — Вы упоминали оборот серых денег в фонде при Елизавете Глинке. Можете обозначить примерный объем этого оборота? — О том, что черные деньги в фонде были, мне рассказали сотрудники. Обьем я не могу описать — никогда этим не интересовалась. — Есть ли новая информация по уголовному делу? — По делу никаких новостей у меня нет. — 21 миллион рублей, выделенный фонду государством, — это результат ваших старых договоренностей или нового руководства? — У нас имелась договоренность на 50 миллионов. — А на 2018 год из бюджета сколько выделяли? — Собирались 50 миллионов, но произошел скандал, и не выделили ничего. Член правления «Справедливой помощи», врач-эндокринолог Ольга Демичева рассказала Daily Storm, как строится работа при новом руководстве фонда и чего, по ее мнению, не хватало старому. — Приход новой команды в «Справедливую помощь» летом этого года была, как мы говорим в медицине, терапия отчаяния. Действия, которые необходимы для того, чтобы спасти жизнь. Меня больше всего тревожит программа по оказанию помощи детям Донбасса, которая не проводилась в том объеме и темпе, как это должно было быть. У меня ощущение, что сейчас все «задышало»: идет эвакуация, возим вместе с МЧС и Минздравом тяжелобольных детей из Донбасса, берем на себя оплату планового лечения (за тех, кто лечится экстренно, платит Минздрав), ищем спонсоров. Живет и работает Дом милосердия, где располагаются дети с родителями из зон гуманитарных катастроф. У нас идут смены постояльцев там. Зажил прежней своей жизнью Лизин подвал, возобновились милосердные ужины по пятницам, приходят люди, пишут стихи. Работает программа помощи бездомным, мы стараемся ее активно развивать. — Вы упомянули объемы помощи при Елизавете Глинке, при Ксении Соколовой и сейчас. Можно поподробнее о цифрах? — На момент, когда мы летом получили Дом милосердия, там были дети, которые задержались аж с февраля этого года. Ситуация запредельная. — Почему так вышло? — Так работали организаторы до нас. Проблема в том, что в силу, наверное, объективных обстоятельств они почему-то решили, что им нужно действовать через оформление статуса беженца для этих семей. Но они ехали сюда не за статусом беженца, а детей лечить. Их мотивировали на получение статуса беженца, и как беженцы они вставали в длинные очереди на получение плановой помощи. — Были хорошие программы, которые предыдущее руководство сумело создать? Которых не было при Елизавете Глинке. — Они пытались что-то делать. Судя по тому, что кого-то из детей удалось пристроить на лечение… Но я — врач, мне проще эти вопросы решать. Там в команде, к сожалению, врача не было, и они действовали по своему наитию, и не всегда это было оптимально. — Во время скандала зимой выкладывали зарплатные ведомости. Но для людей, которые не занимаются ничем, кроме работы в фонде, это логично — получать зарплаты. Размеры — другой разговор. Сейчас есть те люди, кто получает зарплату только в фонде и не имеет других источников заработка? — Конечно, есть. Наемные работники, которые выполняют большой объем работы. Например, в бухгалтерии. Есть секретарь фонда, которая с девяти утра с ненормированным рабочим днем до позднейшего вечера. Но это не заоблачные зарплаты, а скромные. Я, например, не получаю ничего. Это такие копейки, которые поступают от благотворителей, и брать их на зарплаты… Я — врач, я заработаю в клинике, читаю лекции. — Скандал серьезно разрушил отношения с благотворителями? — Репутацию? Такие скандалы — это большой репутационный вред. И даже если в фонде меняется руководство и предыдущее руководство, благими намерениями руководствуясь, сделало что-то не так, делать из этого скандал, громкий шум — от этого страдают подопечные фонда, дети Донбасса, бездомные. Потому что моментально блокируются потоки благотворительных поступлений, а это значит, что какой-то ребенок не будет прооперирован. Ресурсы фонда тают быстро, а поступления, когда есть репутационный вред, очень скромные. Генерал СК Игорь Комиссаров беседовать с Daily Storm на тему ситуации вокруг «Справедливой помощи» отказался.