«Верста долговязая» или Кое-что из жизни юного Николая Благова
Литератор, автор издательского проекта «Антология жизни» Геннадий Дёмочкин подготовил к печати новую большую книгу – «Благов. Земной путь большого поэта». Поэтическое наследие лауреата Государственной премии Николая Благова (а в книге представлены основные его произведения) отныне обогащено представлением о том, каким человеком был Николай Николаевич, что волновало и радовало его в разные периоды жизни и, наконец, «из какого сора» выросла его поэзия. Бесценны воспоминания вдовы поэта, Ляли Ибрагимовны, сохранившей и архив Благова, и трепетную память о нём. Предлагаем читателям «АиФ в Ульяновске» фрагмент книги, где она рассказывает о школьных и студенческих годах поэта. Или учись, или за девками бегай! В Крестовогородищенской средней школе учителем начальных классов работала мать моего будущего однокурсника Толи Борисова. И она, наблюдая за Колей Благовым, однажды его отвела в сторонку и сказала: «Или учись, или давай за девками бегай. Ты погляди-ка, ночь-полночь, а он с девкой всё гуляет! Я вот матери-то сообщу...». А у Благова тогда в самом расцвете был роман с Леной. Это был их десятый класс. В старших классах школы Николай был дружен с одноклассником Володей Ивановым. Его отец, Василий Иванов, был начальником почты. Они, видимо, были приезжие. Даже говор у них был не деревенский. Семья Ивановых вообще ставилась всем в пример. Сыновья – Виктор и Володя – скромные, воспитанные, образцовые. Старший, Виктор, отлично окончив 10 классов, учился в Казанском мединституте, а затем в медицинской академии, стал военным хирургом. Коля Благов подружился с Володей, видимо, по сходству характеров и по различию внешности. Коля был скромным от своей стеснительности, застенчивости. А было это оттого, что он считал себя некрасивым. Не по годам высокий, тощий, с крупными чертами лица, с широким носом. Высокий лоб, удлиняющий лицо, выдающиеся упрямые скулы. У Володи же было круглое, миловидное лицо, напоминающее девичье. В ту пору Володя был на целую голову ниже Благова. Объединяло же их увлечение литературой (оба много читали), историей. Вообще были не по годам серьёзные ребята. Часто спорили и ссорились, но ненадолго. Самая большая ссора на несколько недель была тогда, когда они обозвали друг друга. Володя сказал: «Верста долговязая, а ума нет». Коля ответил: «А у тебя харя по циркулю проведена, как луна глупая». По отзывам учителей и директора школы Александра Ивановича Зайцева, это были два «великих спорщика». Споры в основном велись на уроках истории. Порой тема урока откладывалась и обсуждались те жизненные вопросы, которые интересовали учеников. Нужно отдать должное прекрасному педагогу (историку) А.И. Зайцеву, который всегда соглашался на это. Привязали к деревне Время послевоенное. Одержана великая победа. В годы войны всё было отдано этой победе, всё выдержали, вынесли, дети работали наравне со взрослыми. И вот страна начала восстанавливаться, отстраивались города, кипели великие стройки, люди начинали лучше жить. А в деревне всё оставалось по-прежнему. Тот же самый, почти неоплачиваемый, колхозный трудодень. Колхозников привязали к деревне. Паспортов не было. Уехать куда-то почти невозможно. Излишки продуктов продавать не разрешалось. Трудодни оплачивались натурой, денег не было. Молодые парни только и ждали срока – уйти в армию, а там – вольный казак, в село можно и не возвращаться. Вот это всё и вызывало у ребят массу вопросов: «Почему так? Почему?» В старших классах под руководством Марии Николаевны Корелиной они выпускали школьный журнал «Юность». Николай уже тогда писал стихи, но юным поэтом Мария Николаевна признала его только тогда, когда прочла его поэму «Лена». В 1947 году были выборы в Верховный Совет, и десятиклассник Коля Благов написал поэму о своей любимой девушке, однокласснице. Будто она выучилась на агронома, стала работать в родном колхозе и её выбрали в Верховный Совет СССР. Потом эта Лена тоже вышла замуж, у неё родились дети. И когда умер Благов, я получила от неё письмо. Она узнала о смерти Николая, была в Городищах, побывала на его могиле, на могиле его матери. И в письме она меня спрашивает: «Что случилось? Почему так рано он ушёл из жизни?». Обратный адрес она указала не свой и имя на конверте поставила другое. Написала: «Если будете мне отвечать, посылайте на этот адрес». (Видимо, боялась ревности мужа). Я ей написала обстоятельное письмо, как и что случилось. Поблагодарила за память... В десятом классе оба, Коля Благов и Володя Иванов, решили поступить в сельхозинститут, чтобы вернуться специалистами и строить новую жизнь колхозного села. Но Николая всё больше увлекала литература. Писал стихи, да и все лучшие сочинения по литературе были благовские. Ни одна школьная стенгазета не обходилась без его стихов. Пошёл направо Куда поступать учиться, сомневались до последнего. В 1948 году приплыли на «Джон Риде» в Ульяновск, поднялись на Венец и задумались: куда идти? Направо – пед, налево – сельхоз. Коля сказал: «Я – направо», Володя ответил: «Я с тобой». В институте разошлись: Коля – на литфак, Володя – на истфак. В группе на литфаке было 28 девушек и один парень – студент Благов. Девчата иногда устраивали ему кучу-малу за то, что изрекал иногда колкую шутливую эпиграмму на ту или иную девчонку. Дружил и общался больше с парнями со старших курсов. Своей начитанностью, знанием литературы, серьёзным отношением к учёбе, видимо, теми вопросами, которые он задавал на лекциях, он был замечен и выделен преподавателями. Они как бы приняли его в свой круг. Он общался с преподавателями не только в аудиториях. И в то же время был очень скромен, больше слушал, чем говорил. Сама студенческая среда тех лет располагала к серьёзной учёбе. На старших курсах учились парни, пришедшие с фронта и тоже пишущие: Николай Краснов, Рэм Герасимов, Костя Кукуев, Николай Рябинин (Сидоров). Были и преподаватели, прошедшие войну: Коновалов, Тюфяков, Бейсов, Жаданов. Это обстоятельство как бы стирало границу между педагогами и студентами. Познакомились на свадьбе ... Я училась на четвёртом курсе и у нас в общежитии была свадьба его одноклассника Володьки Иванова. Благов уже окончил и работал, а Володя учился в нашей группе. Свадьба в нашей комнате, после зимних каникул. Пришли преподаватели: Николай Григорьевич Левинтов, наш куратор и любимый преподаватель, Марья Дмитриевна Чурилова (фронтовичка, на войне потерявшая ногу), Марья Григорьевна Иванова, Сергей Львович Сытин. Ну и, конечно, мы, друзья и подруги. Спросили Николая Григорьевича: «Kaк насчёт выпивки? Можно мы купим вермута?» – «Ну, купите бутылочку». Преподавателям купили бутылку водки, а себе купили портвейн. Мы с Райкой Селезнёвой (в нашей комнате жила девчонка, ох, и остроумная!) были на этой свадьбе тамады. Не знаю, как это у меня получалось, но у Райки это выходило здорово! Она знала кучу частушек, всяких прибауток, да ещё малость с матерщиной... В общем, мы эту свадьбу «вели», может, ещё и поэтому Благов обратил на меня в тот вечер внимание... Я знаю, что студенческие годы для Благова были самыми интересными: он узнавал новых людей, расширял круг творческого общения. В более поздние годы такой среды уже не было. Ульяновск порой становился ему скучен, тесен. Отсюда его метания. Ведь несколько раз пытался уехать. Приглашали в Горький, в Куйбышев. Уговорили саратовцы. Дважды мы туда уезжали и дважды возвращались. Ульяновск без своего издательства, без журнала, без настоящей творческой писательской среды привязал его к себе непонятной властью. Последние годы жизни он очень тяготился «здешней обстановкой». P. S. Если у вас возникло желание приобрести книгу о Благове, напишите Геннадию Дёмочкину в соцсети.
