Цирк у Северного и раненый афганец: фотограф Дмитрий Вышемирский — о Калининграде 1980-х и героях своих репортажей

Досье Родился в 1958 году. Фотографией занимается с 1980 года. До начала 90-х работал фоторепортёром в периодических изданиях. В конце 80-х совершил несколько фотоэкспедиций в места ГУЛАГа на реке Колыме Магаданской области, в Мурманскую и Архангельскую области, где сделал серию фотографий "Следы ГУЛАГа". С 1994 по 1999 год работал в Русской православной церкви. Автор книг "Кёнигсберг, прости", "post-", "Из зеркал в нас выстрелил свет". Автор и участник многих персональных и групповых выставок в России и за рубежом. Автор ряда публикаций в российских и зарубежных изданиях. Работы хранятся в музеях и частных коллекциях России, Германии, Дании, Литвы, Польши, США, Франции и других стран. Свободный фотограф. В настоящее время живёт в Берлине. В октябре отметила своё 70-летие газета "Калининградский комсомолец". В областной молодёжке начинали работать многие журналисты, в том числе известный фотограф Дмитрий Вышемирский. Он поделился с "Клопс" воспоминаниями о своей работе и Калининграде времён 1980-х. До "Комсомольца" у меня был небольшой опыт внештатной работы, всего три месяца. А здесь я полностью окунулся в работу. В каждый номер нужны были фотографии, газета в то время выходила три раза в неделю. На фоторепортёра нигде не учили. Задание дали — и выполняй как хочешь. Для меня это был серьёзный стресс. Работал семь дней в неделю, без выходных и праздников. Был такой выдающийся литовский фотограф Александрас Мацияускас. И я решил поехать к нему за советом. Набрался смелости и попросился к нему на встречу в Каунас показать свои первые снимки. И он принял и сказал одну важную вещь: "Я советую любому фотографу поработать несколько лет в качестве фотокорреспондента. Года три, не меньше. Это хороший опыт". В то время "Комсомольцем" руководил Валерий Иванов. Замечательный человек, хороший редактор. В 1984-м, проработав полтора года, я решил делать карьеру в Прибалтике. В Риге тогда выходила популярная газета "Советская молодёжь". Я написал заявление. Валерий Иванович предложил мне зайти после рабочего дня. Закрыл дверь на ключ, поставил на стол бутылку рябины на коньяке: "Давай поговорим, почему ты решил уходить". Мы хорошо поговорили, и я остался на долгие годы и в газете, и в Калининграде. Многое из того, что снимал раньше, пропало. Вернее, я сам порезал ножницами и выкинул. Это был демонстративный разрыв с прошлой жизнью — парады, шествия, передовики... Как я об этом жалел через 10–15 лет! Никто не учил, что нужно серьёзно относиться к истории. А фотографии — это наша история, в ней и показуха, и будни, и трагедии. Однажды с Валерой Маначиным, фотокором "Калининградской правды", отправили в Гвардейск на встречу первого секретаря обкома КПСС с местным населением. Нам нужно было сделать фотоотчёт. Еле уговорили выйти Романова сфотографироваться с народом. Человек десять ждали его на улице — доярки, бригадиры, все с орденами. До этого Коновалова фотографировали, он умел себя преподносить. А этот — нет. Он был самый маленький на этой встрече. Стоит и смотрит в камеру. Я набрался смелости и попросил: "Пожалуйста, пообщайтесь с товарищами". На что Романов ответил: "А о чём с ними разговаривать?". ...Тяжёлое время, которое кончилось обманом и лицемерием. С тобой могли что угодно делать, презирали, хамили, не замечали, если ты не в обкоме партии работаешь. Самый трагический случай в моей репортёрской практике случился зимой году, кажется, в 1987. Я работал в лаборатории на седьмом этаже, где находился "Калининградский комсомолец". В редакцию пришла женщина с просьбой опубликовать некролог сыну, погибшему в Афганистане. Мы знали, что идёт война, но упоминать об этом, прикасаться к теме категорически запрещалось. Поэтому ей отказали. Я обрабатывал фотографии, когда услышал дикий женский крик. Она плакала и кричала, а потом спустилась на лифте вниз. Я стоял у окна и смотрел с седьмого этажа, как падает снег. Из нашего здания вышла женщина в чёрном. Я видел, как она идёт, качается и падает на рельсы у портрета Брежнева. Видимо, в тот момент у меня и произошёл перелом в профессиональной жизни. Я пошёл в военкомат и попросил направить в качестве военного фотокорреспондента в Афганистан. Мне отказали. А вскоре дали задание сфотографировать афганца. Я поехал на Северную гору и сделал фотоочерк о парне, который вернулся инвалидом. Этот парень потом лет двадцать был парализован после ранения. Однажды мы с Анастасией Кондратьевой, тогда она была редактором газеты "Страна Калининград", захотели сделать материал о героях моих съёмок. Нашли маму того парня, оказалось, что он умер от ран. Конечно, были и светлые моменты. Однажды я получил задание сделать фоторепортаж из института ИЗМИРАН, а спустя 20 лет один из героев, Женя Лексутов, стал моим большим другом, по сути — старшим братом. Когда мы встретились много лет спустя, я даже и не вспомнил о том репортаже. А он показал газету и мои фото. В 70–80-е годы мы зарабатывали на жизнь и понимали, что впереди только тупик, где нет выхода. Я много фотографировал звёзд тех лет: Леонтьева, "Машину времени", Зыкину… Казалось, это круто. Сегодня звёзды — другие люди, со временем меняются оценки героев и героизма. О том, как жила и о чём писала редакция областной молодёжной газеты, читайте здесь. Материал о первых её годах можно найти здесь.