Бездомные в Нью-Йорке: кто эти люди и как они оказались на улице?
В рабочий полдень в Бруклине у них уже «вечеринка» на троих. Один погрузился в спячку, став арт-объектом для своих собутыльников. Хотя здесь принято называть их друзьями. Дэвид, житель Нью-Йорка: «Я покупаю ему еду. Забочусь о нем. Дал ему кроссовки за 600 долларов». Три товарища утверждают — они не бездомные. У них и айфоны имеются, и съемное жилье на троих. Но это пока есть работа на стройках. Как только начальство устает от таких сотрудников — за квартиру платить нечем, и они оказываются на улицах. Когда некуда больше идти на холодных нью-йоркских улицах, бомжи греются в метро. Как бы их там ни отлавливала полиция, всегда есть шанс зайти в вагон и наткнуться там на бездомного. Каждый день редакция RTVI наблюдает одну и ту же картину. Регина Фокс, шеф-продюсер RTVI Нью-Йорк: «Вот этого человека я вижу примерно каждый раз, когда сажусь в метро на улице Спрингс-стрит». Екатерина Котрикадзе, директор RTVI Нью-Йорк: «Как от него пахнет, если б вы знали! Главное желание в этих случаях — просто уйти из вагона, сбежать». Регина Фокс, шеф-продюсер RTVI Нью-Йорк: «На этой станции метро в Квинсе проживает собственный бездомный. Этот устроился с комфортом. У него даже есть стул, пластиковые коробки. Видимо, он здесь собирается остаться надолго». У полиции нет законных оснований его задерживать. Быть бездомным не преступление, поэтому по указанию мэра Нью-Йорка Билла Де Блазио в городе создали специальные группы в помощь полицейским. Михаил Бернадский, общественный активист «План Де Блазио — стараться входить в контакт с бездомными, интересоваться тем, что у них происходит, и с помощью специальной группы поддержки — специальных служащих, не полицейских —разговаривать с ними, пытаться убедить их в том, что они должны пойти в приюты» В приютах, которые курирует городской Департамент по делам бездомных, живет сейчас больше 60 тысяч человек. Причем около трети из них работают, а денег на аренду квартиры все равно не хватает. Мэр Де Блазио перед своим переизбранием год назад анонсировал строительство еще 90 ночлежек. Но бездомные жить в них не то, что не хотят, а даже боятся. Константин Мусиенко, бездомный «Это, считайте, полутюрьма. Серьезно. Я видел фотографии. Я, к счастью, пока не был. Или к сожалению, не знаю. Но фотографии были ужасные. Это как казарма» Константин Мусиенко — выпускник минского политеха — приехал в Америку в 1996 году. Дела у молодого физика шли хорошо, пока в 2012 году в Нью-Йорке не случился ураган Сэнди. Константин Мусиенко, бездомный «Я жил в подвальном помещении. У меня все утонуло. Я еще пару лет держался: офисные работы, на компьютерные меня не брали — у меня не было возможности обновить сертификат. Ну, все потеряно» Вдобавок умер отец, ушла жена. Справиться с навалившимися несчастьями и проблемами не смог. Запил, потерял работу и квартиру. Переквалифицировался из физиков в лирики. Константин Мусиенко, бездомный: «Люди гибли за металл. Люди гибли за идею. Но погибнуть за себя, Вероятно, не сумеют». Раньше Вадим Арефьев раздавал еду брайтонским бездомным у метро, но оттуда согнала полиция — сказали, нечего прикармливать бомжей. Сейчас Арефьев привозит горячий суп в беседку на океаническую набережную. Вадим Арефьев, глава Фонда Св. Иоанна «Вот здесь, буквально на нескольких кварталах здесь вот больше 90 человек погибло на наших глазах. Это тех, кого мы знаем. Вот на той лавочке погиб один из последних, Женечка такой был. Вот на этой лавочке два парня Олег и Адам, которых мы знали и которых мы кормили, которые жили у нас в Доме Трудолюбия» Чтобы их участь не постигла и поэта Константина, Арефьев зовет его в приют, созданный при Фонде Святого Иоанна. «Дом трудолюбия» — так решили назвать это место, чтобы обойтись без страшного слова «ночлежка». Константин говорит, что созрел для новой жизни: готов бросить пить, пройти детоксикацию и четырехнедельную реабилитацию в клинике. В непримечательном старом доме в южном Бруклине на первом этаже разместился обычный магазин, а на втором — приют для бездомных на 12 человек. Он выгодно отличается от нью-йоркских социальных ночлежек тем, что живут там не по тюремным понятиям. Сергей Сорокин, старший брат приюта «То, что мы можем делать своими руками, делается все своими руками. Покупается только то, что необходимо купить, что мы сами сделать не можем» Уже неделю пытаются починить систему отопления — перед самыми холодами прорвало трубу. Надеются только на себя. Один из постояльцев или братьев, как их тут называют, Владимир Мечиев из Казасхтана. В Америке — 21 год. Он приехал по гостевой визе, остался подработать на стройке. Дальше как у всех: заработал, выпил, ушел в запой. Владимир Мечиев, постоялец: «Если романтик, то легче. Я на звезды смотрю всегда. Бутылка была здесь у меня». Дома остались жена и двое детей. Внуков он видел только по скайпу. Каждый месяц исправно посылает 100 долларов. Пока пил на улице, добывал попрошайничеством. Как он для себя открыл — а точнее, откупорил Америку, — семья в курсе. Владимир Мечиев, постоялец: «Они знают и зовут все время: бросай Америку, уезжай, здесь лучше. Но вот что-то я не знаю. Затягивает Америка». Таких попечителей, как Вадим Арефьев, на всех нью-йоркских бездомных не напасешься. Кроме нехватки подобных приютов, есть еще одна проблема — проблемы с психическим здоровьем. Дэррин Порчер, бывший офицер полиции: «У многих бездомных психические отклонения и прочие медицинские проблемы. И это не позволяет им устроиться на работу, а как следствие, им нечем платить за жилье». В некоторых городах, к примеру, в Сан-Франциско, примерно половина бездомных — это душевнобольные. Еще одна категория потенциальных бомжей — люди с низкими доходами. Ари Каган, журналист и общественный деятель «У нас 580 тысяч нью-йоркцев в одном шаге от того, чтобы стать бездомными. Несчастный случай, потеря работы, что-то стало со вторым членом семьи, которые не может работать, — и вот они уже не могут оплатить свою квартиру» Эта группа риска сегодня вне городской программы помощи бездомным. На нее каждый год выделяется больше $2,5 миллиардов. Деньги уходят на борьбу не столько с причинами, сколько с последствиями проблемы, по большому счету, нерешаемой в многомиллионном городе с высокими ценами. Нерешаемой в свободном обществе. Здесь ведь не будут прибегать к мировому историческому опыту с выселением бомжей за 101-й километр и принудительным помещением в психушки.
