Бывшие канадские легионеры КХЛ рассказали ужасы об игре в России

Самоубийство массажиста, странные уколы, русский газ. Эти парни плохо играли в хоккей, но вернулись домой и начали травить байки о России. Несколько лет назад американец Райан Уитни провёл сезон в «Сочи», а затем взорвал Интернет своими высказываниями об игре в России. Теперь он вместе с другим бывшим хоккеистом Полом Биссонеттом ведёт подкаст Spittin’ Chicklets, и иногда приглашает других североамериканских легионеров КХЛ рассказать о России. Сначала это сделал канадец Тедди Пёрселл, а недавно – другой канадский игрок Брент Сопел. Пёрселл приехал в «Авангард» осенью 2017 года и играл до конца сезона, Сопел – обладатель Кубка Стэнли в составе «Чикаго», играл в КХЛ с 2011 по 2014 год за новокузнецкий «Металлург» и «Салават Юлаев». От некоторых вещей, которые они рассказывают, глаза лезут на лоб. О самоубийстве массажиста в Новокузнецке Уитни: Сопс, Новокузнецк – твоя первая команда в КХЛ. Это просто дыра! Сопел: Можете поискать «Крокодиловы слёзы» в YouTube, это синтетический героин, его придумали в Новокузнецке. У людей, которые им колятся, выпадают глаза и отваливаются конечности. На видео даже есть квартира, где я жил. Когда не было матчей, я пил по вечерам. В этом городе никто не говорил на английском. Если мы шли в ресторан, то минут 15 требовалось на то, чтобы просто попросить хлеба. В команде только три или четыре человека говорили по-английски. На второй год один из массажистов покончил самоубийством прямо на арене, с помощью русского газа (смеётся). Накануне вечером мы пришли на арену, чтобы посмотреть видео. Кажется, когда мы ушли вечером, массажист забрался на массажный стол, надел маску, пустил газ и убил себя. Мы пришли на следующий день и узнали об этом. О базе и странных уколах Уитни: Расскажи про базу! Сопел: Всё зависит от клуба, но у многих было правило, что перед матчем надо идти спать на баррикады, где раньше базировалась русская армия. Односпальные кровати, если положить на неё ноутбук, то места по бокам почти не останется. Это был кошмар. В Новокузнецке базы не было, но сам город всё равно был настоящим кошмаром. База – это тихий ужас, там следили за каждым твоим шагом. Русские при любой возможности пытались выбраться, чтобы пойти попить тёплого пива через соломинку. Но наблюдение там было жёстким. Уитни: По утрам мы крутили велосипеды. И там стояли большие телевизоры, по которым показывали обзоры матчей НХЛ. В эти моменты я чувствовал себя хуже всего. Я смотрел на своих ребят по телевизору и думал: «Вчера они играли в Чикаго, следующие три дня у них нет матчей, а я кручу педали в России и смотрю видео из НХЛ. Застрелите меня». Пёрселл: Это как тюрьма. Я спал в штанах, не раздеваясь. Тяжело было читать «Инстаграм», смотреть, как все веселятся. Но мне это было нужно, я его не удалял. По «Фейстайму» наговорил, наверное, на девять миллионов часов. Уитни: Представьте Лу Ламорелло, который шарит по твоей комнате, пока ты на тренировке! Сопел: В Уфе было намного лучше. В Новокузнецке постоянно было интересно. Когда я только приехал, мне надо было сдать тест на ВИЧ для визы. И вот я подхожу к окошку сдать анализ, как будто к окну выдачи в закусочной. Я протягиваю туда руку, и она колет меня иглой, которой до этого пользовались человек 10, наверное. Так что если у меня до этого не было СПИДа, то я его получил (смеётся). Уитни: Когда я приехал в Россию, женщина, которая брала у меня кровь, курила сигарету! Биссоннет: Тедди, ты испытал на себе русский газ? Пёрселл: Постоянно! Биссонетт: А тебе делали уколы перед матчем, после которых ты чувствовал, что можешь вернуться в НХЛ и быть там звездой? Пёрселл: Один раз делали, чувствовал себя невероятно! А после матчей ты идёшь дышать через маску, и ребята оттуда выходили как обдолбанные. Они выглядели совсем не уставшими, были готовы ещё один матч отыграть. Я думал: «Ребята, да вы чокнулись». Об образе жизни русских и женщинах Сопел: Я не хотел заканчивать карьеру и готов был поехать играть куда угодно, даже в Новокузнецк – худшее место на свете. Я просто боялся, что хоккей закончится. Но я не жалею, я побывал в 14 странах. Был полный дурдом, но я столько всего пережил! Видел, например, люди курили в самолётах и пили пиво, я всё это видел и у меня осталось много баек. Пёрселл: Парни носят отвратительные спортивные штаны и футболки, которые стоят тысячи долларов, и выглядят как дерьмо. Их стрижки стоят восемь баксов, а штаны – семь тысяч (смеётся). Уитни: Да, у них квартиры размером с ванную, и при этом они водят Мерседесы, все обвешаны «Луи Витон» и «Гуччи». И носят «Аберкромби и Фитч», там эту марку тяжело купить, и все её носят, а я думаю: «Вы что, придурки?» Биссонетт: Как там ситуация с девушками? Уитни: Они либо шикарные, либо полные замарашки, середины нет. Есть либо отвратительные, либо настоящие бомбы. Либо Курникова, либо как чернобыльский урод с тремя глазами. Пёрселл: Точно! Не понимаю, откуда они берутся. Парни там выглядят плохо, либо у них дурацкие причёски, либо они просто уроды. Расскажу историю: девушка пишет мне в «Инстаграме», смотрю профиль – она потрясающая. Разговор был не слишком интересным, но это неважно. Она приходит ко мне домой, и я понимаю, что она вообще ни бум-бум в английском, переводит через «Гугл». Всё время! Я её спрашиваю: «Сколько тебе лет?», она достаёт телефон, чтобы перевести. Биссонетт: Ещё рассказывают о проститутках, которые стоят в ряд в отелях в некоторых городах. И когда команда приезжает на выезд, некоторые русские звонят на ресепшен и говорят: «Пришлите ту, в зелёном платье». Сопел: Да, игроки жили ради пива и проституток. Неважно, где, в Москве или ещё где-то. В баре или отеле просто берёшь, какую хочешь. Они спрашивали: «Ты спортсмен? Живёшь в гостинице?». Это мне знакомо. Пиво и проститутки – это везде есть. Биссонетт: Они там обращаются с женщинами, как с дерьмом. Уитни: Сопс, ты видел, как русские приводят на один матч жену, а на второй – подружку? Сопел: На каждой игре такое было! Игроки часто женятся в раннем возрасте – в 18-20 лет, и при этом у них ещё пара романов на стороне. Им было наплевать, они с собаками обращаются лучше, чем с женщинами. Могли сказать жене: «Иди домой, а я гулять, у тебя нет выбора». Возвращались домой под утро, и потом никакие шли на тренировку. Или могли исчезнуть на несколько дней, никому ничего не сказав. А затем появлялись, будто ничего не случилось. О трудностях общения Пёрселл: Москва и Санкт-Петербург – потрясающие города, а я был в чёртовой Сибири, там никто не говорил по-английски. Я сам почти забыл, как разговаривать, потому что все мои разговоры с людьми были похожи на разговоры с собакой: «Тедди голодный», в таком духе. Уитни: Точно! Когда я вернулся из России, то разговаривал как придурок. «Сегодня мы идти еда, суши». Знакомые вообще были в шоке. А я долго был лишён нормального общения на английском. В раздевалке ты говоришь: «Коньки, точить, клюшка, мотать». Я тебя понимаю! Неважно сколько ты провёл в России – три недели или 10 лет, первую неделю после возвращения домой ты чувствуешь себя самым счастливым на свете. Пёрселл: Это точно, я полтора месяца не мог напраздноваться. Как будто из тюрьмы выпустили. Уитни: Когда я вернулся, сразу поехал в Скоттсдейл, Вегас, Лос-Анджелес. Потому что думал об этом с декабря, с тех пор, когда в Ярославле сидел и ел бутерброды с майонезом и икрой. Я спланировал себе занятия на четыре месяца, пока играл там! Пёрселл: Если тебе там нравится, то это хороший способ заработать и уехать домой. Но лично для меня это того не стоило. Я и так был некрупным, а там ещё потерял килограммов семь. Попросил родителей приехать ко мне. Второй раз я на такое не готов. Я не жалею о четырёх месяцев, но у меня был настоящий культурный шок. Я общительный парень, могу часами не затыкаться, но там не с кем было поговорить. Однажды пошёл в бар на ужин, в конце хотел взять десерт. Показывал на картинки пальцем, в итоге через 15 минут мне принесли огромную картошку! Но это жизненный опыт. Я ни разу не был в Китае, а в КХЛ туда съездил. Потом у нас была пауза в чемпионате, слетал в Дубай. Беларусь оказалась классной страной, ещё там есть команда из Хельсинки. Было прикольно всё это посмотреть, но это прикольно первые полчаса, а я там был четыре месяца. Уитни: Я просил родителей, чтобы они приезжали по отдельности. «Мам, ты приезжай тогда-то, пап, а ты тогда-то. Мне нужна помощь!». О хоккее и драках Сопел: Пару раз я дрался в КХЛ, но они не хотели связываться с этим. Это «пивная лига», без силовых приёмов, в духе «я тебя не трогаю, а ты меня». Там много мастеровитых ребят – Ковальчук играл там в одно время со мной, Тарасенко, Панарин. Чтобы угнаться за этими ушлёпками по большому льду, мне приходилось пахать в 10 раз сильнее. Особенно учитывая, как плохо я катаюсь. Биссоннет: А ты разговаривал с ребятами из команды, в которой была куча бойцов? Где ещё владельцем был безумный русский, который мог забежать в раздевалку с АК-47? Сопел: «Витязь» что ли? Я знал многих ребят. Когда ты из Америки, в этой лиге ты хочешь увидеть других североамериканцев, чтобы просто поздороваться, поговорить на своём языке. Так что я смотрел состав соперника, чтобы поговорить с кем-то и почувствовать себя нормальным. Мы с «Витязем» играли много раз, но, слава богу, за мной они не охотились. Такие как Мирасти легко бы сделали из меня отбивную. Пёрселл: Там много мастеровитых игроков, но каждый сам по себе. Нет никакой структуры игры, работы тренера. На тренировке мы нарабатывали большинство, тренер подходит, вручает мне планшетку и уходит. И я такой: «И что мне с этим делать?». Тренер не говорит на английском, половина ребят тоже. Так что все делали то, что сами хотели. Там не хитуют, не дерутся. У тебя столько времени, когда ты с шайбой, я к такому не привык. Но в какой-то момент я просто начал пасовать, не бросал сам. Один раз ко мне подъезжает парень, которому я в матче выдал пасов 15. До этого я не стал делать ему передачу, бросил сам. И он говорит: «Тедди, я открыт, я забиваю». А я ему: «Если ты всегда открыт, какого чёрта тогда ты в КХЛ, а не в НХЛ с Овечкиным? Закрой рот!». Уитни: Они всегда открыты! Когда ты наносишь бросок, к тебе подъезжают несколько человек и говорят: «Я открыт, следующий раз смотри, я открыт». Пёрселл: Эти ребята ненавидят выходные. Мы прилетели в Китай в восемь утра, игра на следующий день. Весь день спали в отеле, встали в семь вечера и пошли на тренировку! Затем ты ешь чёртову икру и идёшь спать в 10 вечера. И мне говорят: «Хороший день, Тедди!». А я думаю: «Не, это был худший день в моей жизни». О коррумпированности КХЛ Уитни: Часто говорят о заговоре в КХЛ, Тедди, ты чувствовал, что лига заточена на одну команду – СКА? Пёрселл: Лига настолько коррумпирована, что просто смешно! Мы играли со СКА, хороший был матч, они нас обыграли 3:2. Мы раз 15 оставались в меньшинстве! Все уже почти смеялись на скамейке. Один раз был проброс, и наши ребята все остановились, потому что лайнсмен поднял руку. А игрок СКА продолжил ехать, и в последний момент их проброс отменяют. Биссонетт: Ты за свою жизнь не боишься, о таком рассказывать? Не думаешь, что однажды там скажут: «Он достал, посылайте войска». Уитни: Я иногда боюсь. СКА в итоге проиграл, это хорошо. Биссонетт: Команда, которая их обыграла, тоже потом проиграла. Уитни: Казань выиграла. С Андреем Марковым. О долгах по зарплате Уитни: Проблем с зарплатой не было? Я слышал, в Новокузнецке с этим были проблемы. Сопел: Скажу честно, мне везде платили вовремя, никаких проблем с этим не было. Да, это необычно для КХЛ. Каким бы дерьмовым ни был Новокузнецк, платили мне исправно, мне не надо было орать или угрожать, что я не буду играть. Мне повезло, мой банковский счёт всегда был в плюсе. Благодаря ему я смотался из этой страны. Уитни: Тедди, ты все деньги получил из России? Пёрселл: Мне не заплатили $ 100 тыс, сказали, что я должен заплатить за экипировку. Я приехал туда только с коньками, в которых катался в АХЛ, они уже были как бумажные от старости. Использовал старые клюшки, но мне было плевать. Я там был четыре месяца, и перед плей-офф получил новые коньки и 34 клюшки. Я оставил всю экипировку там, и мне говорят, что я должен восемь штук. Ещё они говорили, что оплатят перелёт для моих родителей, это было в контракте, и мои перелёты, это ещё около $ 20 тысяч. Да пошли они!