Долгожданная премьера: «Брюсов переулок» в постановке Андрея Максимова покажут москвичам

Сегодня вечером в Театре имени Вахтангова состоится премьера спектакля «Брюсов переулок» по пьесе и в постановке Андрея Максимова. Режиссерская фантазия на тему произведений Валерия Брюсова почти на два часа погрузит зрителей в странный и таинственный мир писателя-символиста, наполненный поисками любви и смыслов человеческого бытия. В основе постановки лежит повесть «Последние страницы из дневника женщины», опубликованная Брюсовым в 1910 году в журнале «Русская мысль». Черты эпохи декаданса, с ее эгоцентризмом и небывалыми личностными откровениями, ввергают зрителей в шок по сей день, а неразгаданная тайна женской души продолжает восприниматься на уровне чарующей музыки сфер. Фантазия сценографа Максима Обрезкова вводит нас в общество героев накануне первой мировой войны, до начала которой остается всего год. Как это часто бывает на пороге великих потрясений, люди веселятся, поют, обсуждают газетные новости и светские сплетни. А меж тем, завеса из черных шинелей, как дымка грядущей катастрофы, уже маячит над персональной вселенной молодой красавицы Натальи (з.а. России Ольга Тумайкина), мужа которой на днях нашли убитым в его собственном кабинете. Потеря супруга неожиданно обнажает в не слишком целомудренной Наталье старую психологическую рану. Красавица воочию убеждается, что являясь осью мира мужчин, крутящегося вокруг ее милой персоны, этим миром она совершенно не слышима. Постоянно порхающие возлюбленные – разные по возрасту, темпераменту и роду занятий – воспринимают ее не иначе, как дорогую игрушку, которой мечтают завладеть. Не считаясь при этом ни с ее чувствами, ни с ее желаниями. Самый юный и простоватый из них – член революционного кружка Володя, ослепленный страстью и ревностью, пытается распространить классовые методы насилия на решение собственных сердечных проблем (точная и лаконичная работа артиста Юрия Поляка). Володя грозится убить соперника, убить Наталью, покончить с собой – набор методов покорения женских сердец у молодого человека невелик. Да и в революционеры-то Володя подался с единственной целью - привлечь внимание Натальи. Пылкий и юный, он совершенно не замечает, что является для зрелой женщины лишь «маленькой подробностью жизни», шипучим лимонадом за обедом, подающимся между основными блюдами. К «основному блюду» можно смело причислить второго соискателя - Модеста Никандровича. В исполнении заслуженного артиста России Игоря Карташева он предстает фигурой объемной, сложной, совершенно иного полета и масштаба личности. Карташев делает своего Модеста артистичным и тонким поэтом (коих Брюсов в своем окружении наблюдал немало). Модест обставляет отношения с Натальей на уровне хорошей трагикомедии. Их встречи превращаются в бесконечный карнавал масок, которые они, то надевают, то сбрасывают, причем, обоим нравится эта веселая игра, оба знают, что играют. Но в своей сердцевине искренно тянущейся к Наталье и страдающий Модест представляет собой все того же Володю. Это обстоятельство режиссер Андрей Максимов умело подчеркивает с помощью языка символов в духе самого Брюсова: два слепых героя – Модест и Володя, то бредут в связке, посохами ощупывая дорогу, то вглядываются друг в друга, словно в зеркало. Подлинная драма Модеста - в том, что он в своем поэтическом мироощущении тоже не видит реальную Наталью, а пылает страстью к образу, созданному его воображением. Ради этой выдуманной богини он готов пойти на все, даже на преступление, примерив на себя страдания Раскольникова. Модест не подозревает, что жизнь, которую он готовит в мечтах возлюбленной, реальной Наталье - совершенно не по плечу. Потому что героиня в изящном прочтении Ольги Тумайкиной переполнена страхами, устала и с годами разуверилась в настоящем чувстве. Она боится быть любимой. И потолок ее притязаний поэтому не идет дальше «самостоятельного выбора тех мужских рук, в которых она - женщина, станет игрушкой». Наталья постоянно твердит об этом самостоятельном выборе, об этой сомнительной свободе, как о высшем благе своей младшей сестре Лидочке (актриса Екатерина Крамзина), единственному чистому существу в этой истории. Но о любви тут нет, разумеется, и речи. Возвращаясь к Модесту, хочется отметить, что он, пожалуй, - самый интересный и законченный персонаж в этой «мужской» истории. В рефлексивных речах он транслирует идеи Достоевского, его внешний облик поразительно напоминает Пушкина – бакенбарды, цилиндр. Не случайно Наталья говорит: «В Модесте я люблю возможность моей любви к нему, а в Володе – его любовь ко мне». Третьим претендентом на внимание Натальи становится Следователь (брутальный Виталийс Семёновс), пытающийся найти убийцу мужа героини. Он изначально убежден, «что человек по природе преступен», и жаждет лишь одного - «мучить себе подобного». И именно это, с его точки зрения, для живого существа является «высшим и единственным наслаждением». В методах этого «застегнутого на все пуговицы» Следователя читаются все те же явные разрушительные революционные идеи, правда поданные под «правозащитным» соусом. Следователь вторгается в жизнь героини «грубо и зримо», тонко используя свое служебное положение и играя на ее женских слабостях. Новый спектакль Театра имени Вахтангова получился философским. В нем устами героев произносится немало соображений, которые тревожили самого Брюсова. Эти «зоны откровения» Андрей Максимов выделяет особо, используя на сцене игру света и тени: герои попадают в луч софита, а вся окружающая действительность при этом отступает, погружается во мрак. Что касается темы «нелюбви», то Андрей Максимов ее исследует всю свою жизнь. Лет десять назад на сцене Театра имени Маяковского он поставил любопытный спектакль «Лист ожидания», который был любим и посещаем зрителями в течение пяти лет. В новой постановке режиссер снова предлагает нам поразмышлять о том, как быстро и незаметно любовь оборачивается нелюбовью, если из нее исчезает Бог. Видимо поэтому эпиграфом спектакля и стали слова Достоевского: «Без Бога…все позволено». Позволено даже лишить жизни соперника, прикрываясь стремлением дать свободу любимому существу. Который к новой жизни может оказаться просто не готов. Иначе бы, уже зажил ею самостоятельно. Вот и получается, что страсть от любви отделана пропастью, имя которой «игнорирование свободы выбора партнера». Свободы выбора – как базового права, дарованного свыше каждому разумному существу.