«Люди мы или приложение к московским квадратным метрам?!»

Что делать, когда кажется, что с бедой не справиться? Что делать, когда жизнь превращается в ад и некуда бежать? Что делать, когда сделать уже ничего нельзя? Нет, можно. Пока человек жив, он должен сопротивляться. Потому что это и есть жизнь, а другой не бывает. Когда-то Гольсиня Ибрагимова мечтала стать юристом. Но этим мечтам сбыться было не суждено. Гольсиня родилась в селе Семеновка Горьковской области. Отец работал шофером в колхозе, а мать после замужества стала домохозяйкой. Семья воспитала шестерых детей. Воды в доме не было, приходилось с бочкой ездить на колонку. Вода нужна была не только для того, чтобы умыться, сварить суп и заварить чай. Она требовалась для полива огорода и содержания домашнего скота. Поэтому дети с утра до вечера были заняты тяжелой мужской работой. Хуже всего было зимой, когда кроме воды нужно было запасаться дровами… И вот в 1976 году Гольсиня окончила 8-летнюю сельскую школу. А чтобы окончить десятилетку, пришлось переехать в райцентр Уразовка и снять там домик. В домике была всего одна комната. Там жила добрая бабушка, которая за небольшие деньги и помощь по хозяйству (вода тоже была из колонки) сдавала Гольсине с двумя одноклассницами угол. Так девушка окончила десять классов и поехала в Иваново. Она надеялась, что сможет поступить в институт и стать дипломированным специалистом. Но ее мечты так и остались мечтами — вступительные экзамены она провалила. Ведь в то время, когда ее сверстники готовились к вступительным экзаменам в вуз, она носила из колонки воду и рубила дрова, полола грядки, заготавливала сено. Только в институте ведь этого не расскажешь. Вот почему она в конце концов решила искать счастья в Москве. В 1979 году 18-летняя Гольсиня устроилась работать электромехаником в производственное объединение «Мослифт» РСУ №6. И ее прописали в общежитии на улице Петрозаводской, дом 8. Однажды во время ночного дежурства на нее напал мужчина, выбил зубы — спастись удалось чудом. Поэтому она уволилась из «Мослифта» и устроилась на работу дворником в ДЭЗ-7 на Таганке. Через полгода ей дали комнату в коммунальной квартире в Большом Факельном переулке, дом 6/12. В 1987 году Гольсиня вышла замуж за Мухсинята Алиакбярова. Она прописала мужа в свою комнату, родила двух сыновей. И 24 года семья из четырех человек прожила в 13-метровой комнате в коммуналке. Между тем в 1989 году семья встала в очередь на улучшение жилищных условий. Сохранился теперь уже антикварный документ: «Исполнительный комитет Ждановского районного совета народных депутатов, отдел учета и распределения жилплощади, гражданке Алиакбяровой Гольсине… извещение …Отдел учета и распределения жилой площади Таганского райсовета сообщает, что решением исполкома от 6 декабря 1989 года №2285 ваша семья… принята на учет по улучшению жилищных условий на общих основаниях… Ежегодно, в период с 1 сентября по 1 ноября, вы обязаны пройти перерегистрацию очередников в отделе учета… жилплощади Ждановского района…» * * * И вот спустя без малого четверть века случилось чудо. Распоряжением префекта ЦАО от 22 февраля 2011 года №317-рзп семье Алиакбяровых было предоставлено право заключить договор социального найма 2-комнатной квартиры по адресу Лухмановская улица, дом 35 (неподалеку от Банной канавы, между Люберцами и Реутовом — не путать с Банным переулком). Договор социального найма жилого помещения №511050086 был подписан начальником управления Департамента жилищной политики и жилищного фонда города Москвы в ВАО Е.В.Бабиной. То есть из этого документа следовало, что квартиру очередникам предоставил собственник — город Москва. В 2004 году Гольсиня из-за постоянных скандалов развелась с мужем. К моменту переезда на Лухмановскую улицу бывший муж остался в коммунальной квартире в Большом Факельном переулке и в феврале 2012 года приватизировал свою комнату. Долгожданная квартира на Лухмановской улице представляла собой, как было написано в одном официальном документе, помещение, пригодное для проживания. Из акта обследования квартиры от 15 июня 2011 года: «Комиссия, которая состояла из ведущего инженера ГУП ДЕЗ, техника-смотрителя и плотника, обнаружила: Входная дверь и коробка разломана, замок отсутствует. Коридор: сломаны плинтуса, отошли обои на 10 кв. метрах. Ванная: умывальник, смеситель, ванна и короб к ней отсутствуют. Кухня: плита, смеситель, мойка отсутствуют, нет ручек на дверях, двери грязные, плинтуса сломаны, обои грязные, отошли от стены. Комната: нет ручек на окнах и дверях, сломаны плинтуса, обои грязные 3 квадратных метра…» Вот в такое уютное гнездышко въехала мать с двумя сыновьями. Оба сына в июне 2011 года ушли в армию и служили на Кавказе. А в это время их мать из последних сил пыталась привести квартиру в порядок. Она заняла деньги у всех родственников и знакомых, потому что для начала требовалось хоть немного выровнять стены, пол и потолки. Все остальное представьте себе сами: пришлось покупать ванну, унитаз, двери. Когда семья въехала в квартиру, она, как коровник, запиралась на гвоздь… * * * В июне 2018 года семья Алиакбяровых решила приватизировать квартиру. Они стали собирать документы. А 4 июля 2018 года им вручили уведомление о том, что их квартира принадлежит Товариществу на вере (Коммандитное товарищество) «СУ-№ 155» и Компания». Решением Арбитражного суда от 13 сентября 2016 года это товарищество признано банкротом. Из уведомления: «Сообщаю, что конкурсный управляющий будет вынужден осуществить продажу указанной квартиры на публичных торгах в срок до 3 месяцев с даты указанного уведомления». Разумеется, из МФЦ района Косино-Ухтомский пришло письмо с отказом в приватизации, потому что у Москвы отсутствует право собственности на эту квартиру. Алиакбяровы пошли в Росреестр. И там выяснилось, что еще 30 декабря 2009 года право собственности на эту квартиру было зарегистрировано за Товариществом на вере «СУ-№155» и Компания». И в настоящее время на квартиру наложен арест. Алиакбяровы лишились дара речи. Ценой неимоверных усилий они привели в порядок квартиру, которую ждали целую жизнь. И вот теперь выясняется, что эта квартира выставлена на торги. Они бросили все дела и побежали к адвокату. Первым делом адвокат направил запрос в Департамент городского имущества города Москвы и 30 октября 2018 г. получил ответ, подписанный заместителем начальника Управления реализации ГЦП «Жилище» В.Н.Ивановым. Там говорилось, что на предоставленную Алиакбяровым квартиру право собственности города Москвы в ЕГРН не зарегистрировано, поэтому будет рассмотрен вопрос замены жилого помещения на равноценное. В то же время адвокат направил запрос и в префектуру ЦАО, которая, как мы помним, вынесла распоряжение о предоставлении семье Алиакбяровых квартиры в доме 35 на Лухмановской улице. 18 октября 2018 года из префектуры ЦАО пришел ответ: вопрос о квартире Алиакбяровых не относится к компетенции префектуры, поэтому адвокатский запрос переадресован в Департамент городского имущества Москвы. А 16 ноября 2018 года из департамента пришел еще один ответ за подписью того же В.Н.Иванова. Однако о замене квартиры Алиакбяровых там речь уже не шла. Зато был ценный совет: «защита нарушенных или оспоренных гражданских прав (в том числе жилищных) осуществляется судом…» Правильно ли я поняла, что когда квартира Алиакбяровых будет продана с торгов, им нужно будет выметаться на все четыре стороны? Можно поехать на какой-нибудь московский вокзал… Но все вокзалы, говорят, заняты жертвами черных риелторов и нотариусов, о которых я написала несколько сотен статей. Тогда, может, ночлежки? Но туда тоже стоит очередь. Остается выяснить, не занят ли берег Банной канавы? * * * Усвоили? Дворник-банкрот. Давно меня так не трясло. Не для красного словца я рассказала о том, где и как провела школьные годы Гольсиня Алиакбярова. Каторжная жизнь в детстве и отрочестве, неудачная попытка взлететь и адский труд до седых волос. И существование вчетвером в 13-метровой комнате. Понимаете ли вы, что для этой семьи означала отдельная квартира? Не квадратные метры, а побег из рабского существования туда, где живут не изуродованные нуждой люди. Теперь скажите: должен ли простой смертный человек разбираться в каждой букве документа, дающего право на получение квартиры? Я отвечу: не должен. И если в этом документе написано, что распоряжением префекта Центрального округа Москвы гражданке Алиакбяровой дано право на заключение договора социального найма жилого помещения в виде одной отдельной квартиры из 2 комнат, — для гражданки Алиакбяровой это, по-старому, ордер на квартиру. Полученную по очереди, в которой она стояла без малого 25 лет. И никаким образом эта счастливая гражданка не должна была знать, что правительство Москвы выделяет ей квартиру, собственником которой не является. Из кучи макулатуры, собранной адвокатом Алиакбяровой, следует предположение: при строительстве дома на Лухмановской согласно какому-то договору часть квартир должна была отойти городу, а часть переходила в собственность СУ-155 или какому-то товариществу на вере — не спрашивайте меня, что это значит, я впервые о таком слышу. И вот теперь, когда СУ-155 разорилось, его имущество пойдет с торгов. Но только получается, что продавать имущество будут с живыми людьми. То есть продадут с людьми, и этих людей, которые не представляют собой никакой материальной ценности, просто выбросят за ненадобностью. И денег им никаких не дадут, потому что они не успели приватизировать свое несчастное гнездо, и другую квартиру не предоставят. А зачем? Ну в самом деле, зачем предоставлять этим людям квартиру, когда можно послать их на три буквы, то есть в суд. И пока они будут там разбираться, все давно о них забудут. Навсегда. И получается, что ни один из квартиросьемщиков на самом деле не является хозяином своей квартиры. В любую секунду ее может отобрать Департамент государственного имущества, черные риелторы, черные нотариусы, социальные работники, участковые, сотрудники ДЭЗа, или как там эта контора теперь называется… И не существует никакой возможности предусмотреть нападение из-за угла. И нет ни одного государственного учреждения, стоящего на страже наших интересов, потому что государство само находится в первых рядах насильников. Мы абсолютно беззащитны. Я уже много раз повторяла эти слова. Но если не делать этого, пропадет последняя призрачная надежда на то, что когда-нибудь что-то изменится. Не может же это продолжаться вечно. Вот только Гольсине Алиакбяровой и двум ее сыновьям помощь нужна не когда-нибудь, а прямо сейчас. Сегодня. Как помочь, я не знаю, знаю только, что нельзя не помочь. Люди мы или приложение к московским квадратным метрам?