Приличный пропагандист Брилёв: желаю брать пример

Ну что вы прицепились к Сергею Брилёву? Да, подданный Ее Величества, и… Вы хотите его четвертовать на Красной площади, на Лобном месте? Или чтобы он каялся публично по своему ящику, как диссиденты в советское время, которых дожало КГБ? Или чтобы, как предлагает Навальный, на краешке телевизора во время его «Вестей в субботу» стоял лейбл «Иностранный агент»? А, может, сразу нарисовать ему эти два позорных слова на лбу?.. Скажу вам как знаток, ребята. Да, порой приходится разбираться в пятидесяти оттенках серого — работа такая. Так вот, Брилёв — это самый приличный пропагандист на нашем ТВ. Не бежит впереди паровоза, а уж тем более — «задрав штаны за комсомолом». Старается не врать, не говорить гадостей и глупостей. Просто на службе у Путина, а значит, у России, и все тут. Что же сдерживает Сергея Брилёва? Может, личная порядочность, семейное воспитание? А может, то самое британское подданство, тот домик в Лондоне? Все может быть. Поэтому я от всей души желаю моим любимым пропагандистам, которые не журналисты… Всем и каждому: Соловьеву, Киселеву, Скабеевой, Шейнину, Кузичеву, Кате Стриженовой, Норкину… Уф, сколько их еще, как бы никого не забыть. …Пете Толстому, Пушкову, Бабаяну, Куликову и Ираде, понимаешь, Зейналовой… Ну, в общем, всем вам, друзья мои любимые, за месяц до Нового года я желаю иметь свой домик в деревне. Деревня может называться Америкой или Румынией, какая разница. Главное, если у вас еще есть что-то за душой, имея гражданство другой страны, вы будете меньше врать и больше давать объективной информации. И тогда (почему нет?) вдруг опять превратитесь из пропагандистов в журналистов. О, это будет праздник какой-то, не хуже Нового года! Боже, храни королеву! И Брилёва. Поплачь о нем Смотрел «Линию жизни» с Николаем Добронравовым по «Культуре» и плакал. Да, наверное, старею. Ох, кокетка… Плачу и не стесняюсь этих слез. Опять начну свою старую песню о главном. Думаю, я вам уже надоел с этим. Поэту исполнилось 90. Он замечательный, и стихи его прекрасные. Его стихи и ее музыка — Александры Пахмутовой. Ну как их разорвешь? Такие люди, такой человек — каких мало. Почти нет уже… Он, Добронравов, все стоит на своем, как тот стойкий оловянный солдатик, как мальчик из «Честного слова». Пост сдал — пост принял. Это песня. А пост — наша бывшая родина, СССР, которой больше нет. Она ушла, как Атлантида. Но люди-то остались. Добронравов — это что-то отдельное, настоящее. Да, верил в коммунизм, ведь надо было во что-то верить. Но искренно, без всякой конъюнктуры. Он стоит на своем боевом посту и не может иначе. Еще этот пост — искусство, настоящее. То, что мы почти уже потеряли. Размазали по столу, пустили по ветру, разменяли. Мелкота царит на сцене. Да, обобщать не будем. Но то, что называлось великой советской культурой, — разве это миф? Это как раз и есть Пахмутова и Добронравов, и Кобзон, и Плисецкая… Это было! Первый по традиции посвятил Добронравову целый день — субботу. И это правильно! Ты просто всеми фибрами своей живой еще души чувствуешь пропасть, провал в бездну между той страной, исчезнувшей, — и этой, новой. Но есть атланты, которые держат небо. Вот Добронравов — атлант. Возьмите его стихи на чудесную музыку Пахмутовой, ну, прослушайте еще раз. Это же чудо какое-то! Такая лирика, такая любовь, такая естественность… Какое счастье видеть его сегодня, слышать его! И ее, Александру Николаевну. Это значит — жизнь продолжается, и мы еще живы. И мы еще поборемся, постоим за себя. Мы просто так не сдадимся. Самые обаятельные и привлекательные Телевизор сейчас смотрят в Интернете. Ну, пусть ты что-то не успел увидеть здесь и сейчас, но получаешь информацию от друзей, заходишь в YouTube в любое удобное для тебя время — и уж тогда… Вот так у меня случилось с программой «2 Верник 2» («Культура») и (а это главное!) с их гостьей — Ириной Муравьевой. Муравьева, которая никогда никуда не ходит, не любит беседовать просто так, бла-бла-бла. Хотите видеть — идите в Малый театр… А в кино она давно уже не снимается. Но к Верникам она пришла. Уговорили? Нет, не то. Она просто им доверяет. Знает, что там, в их программе, не будет пошлости, перехода за грань. А Ирина (именно так, без отчества, ее называли Верники, и так хочется мне) в принципе такой закрытый человек, такой трепетный. Никак нельзя нарушать ее сугубо личное пространство, ни за что! И только тогда она может тебе открыться. Это было наслаждение — смотреть на нее. Знаете, она все так же прекрасна. Ну и, конечно, сразу воспоминания… Да, и Москва, которая слезам не верит, и «Самая обаятельная и привлекательная», и «Карнавал», и «Мы, нижеподписавшиеся», где она такая классная с Куравлевым… Муравьева, которая не разменивает себя на пустяки. Она служит… Она так умна и современна. И, конечно, обаятельна и привлекательна. Ну а как еще?! Нигде не мелькающая, вот поэтому так ловишь ее слово. А Верники… Боже, как они выросли в моих глазах — а может, не только в моих? Начинали же два года назад с банальностей, были скованы, боялись играть вопросами. А теперь… Во-первых, к ним приходят все звезды без исключения. Доверяют… Нет, я и раньше знал, что Вадим — отличный интервьюер, но чтобы Игорь… А вот Игорь показывает, что не одними сияющими белыми зубами жив человек. Он еще и артист замечательный, и вот — телеведущий. Ведь все чувствует, всех понимает. И радуется за всех. Ай да Верники, ай да сукины дети!

Приличный пропагандист Брилёв: желаю брать пример
© Карельские вести