Александр Цыпкин о «БеспринцЫпных чтениях» и возможности не быть толерантным

Петербуржец Александр Цыпкин дебютировал в жанре малой прозы в 2015 году — и моментально обрёл известность. Его театрально-литературный проект «БеспринцЫпные чтения», в котором принимают участие известные актёры, сегодня собирает полные залы в России и за рубежом. RT поговорил с Цыпкиным на полях VII Санкт-Петербургского международного культурного форума и выяснил, в чём, по мнению писателя, заключаются причины его успеха, где он берёт идеи для рассказов и почему живущие за границей россияне после «чтений» начинают тосковать по родине. — В этом году проекту «БеспринцЫпные чтения» исполняется три года. Можете ли вы подвести промежуточный итог? Чем вы особенно гордитесь? — Мы гордимся практически всем. Потому что, как вы понимаете, у нас не было никаких планов по развитию этого трёхлетнего проекта. Если сравнивать «БеспринцЫпные чтения» с ребёнком, это ребёнок «по залёту». Если бы кто-нибудь сказал, что через три года у нас будет 12 стран, 160 выступлений, 12 авторов и 50 с чем-то актёров, среди которых Константин Юрьевич Хабенский, Данила Козловский, Ингеборга Дапкунайте, Аня Михалкова, Вика Исакова, достаточно такой широкий спектр, — мы бы никогда в это не поверили. Прежде всего потому что сами не предполагали, что люди будут готовы приходить слушать прозу, которая читается со сцены без каких-либо дополнений: просто человек, бумага и текст. Вот у нас позавчера был концерт в Москве. Пришли две тысячи человек. Мы гордимся этим. Мы гордимся каждым героем, каждый новым рассказом. Нас скоро, мне кажется, в лечебницу сдадут, чтобы как-то уже немножко «приземлить». — А вы понимаете, почему люди приходят на чтения? — Если честно, я до сих пор не понимаю, почему они приходят. Знаете, была очень забавная ситуация в самом начале развития проекта (тогда он являлся, скорее, некой акцией по продвижению книжки). Я тогда, условно, в семь часов вечера в среду должен был читать рассказы в книжном магазине. Этот книжный располагался в очень удобном месте. И на следующий день тоже должен был читать рассказы в семь часов вечера — но в «Гоголь-центре». «Гоголь» не так удобно расположен, как тот магазин. Туда нужно доехать, дойти. Причём за деньги: билет туда стоил в районе двух-трёх тысяч, а в книжный можно было попасть бесплатно. Система продвижения на тот момент была одна — мои социальные сети. Я пишу у себя в социальных сетях, что, мол, друзья мои, есть уникальная возможность прийти бесплатно или послушать за деньги. Так вот. На бесплатное мероприятие пришли человек шесть, а в «Гоголе» билеты распродали за несколько часов. Потом мне все звонили: «Как попасть? Всё равно за какие деньги...» и так далее. Я ничего тогда не понял. Наверное, это произошло потому, что мы совместили театр, стендап, светский выход и какое-то весёлое развлечение. Люди приходят, понимают, что их не перегрузят, как на многих современных спектаклях — когда ты ещё несколько дней потом в себя приходишь либо из-за тяжести содержания, либо из-за сложности подачи материала. Во-вторых, мы сделали из понятия «писатель» что-то близкое к рок-звезде. Они открыты, они яркие, интересную жизнь ведут. Они доступные — пожалуйста, вон стоит на сцене! У «чтений» три основателя: это я, Александр Маленков и Александр Снегирёв. Снегирёв вообще лауреат «Русского Букера», то есть абсолютно признанный писатель. Маленков — главред Maxim (как вы понимаете, журнал Maxim имеет свой флёр). Ну, и мои рассказы тоже были популярные. Ещё, наверное, мы пишем про то, что касается абсолютно всех, и не занимаем ту или иную позицию. Мы, скорее, даём ситуацию, и в этой ситуации человек находит себя, делает какие-то выводы, думает, как бы он поступил. Естественно, огромную роль играют актёры. Я всегда выхожу и говорю: «Я знаю, на кого вы пришли — на Константина Юрьевича Хабенского». Но, тем не менее, я один собирал под тысячу в Москве, и в регионах 700-800 человек приходят. То есть, безусловно, актёр, особенно первые год-два — это основная причина, почему проект быстро развивался. Но, я думаю, что и сами тексты имеют значение. Сложно сказать. Посмотрим, как будет дальше. Может быть, мода... — Вы говорили, что когда приехали в Москву, то поставили перед собой цель обрасти связями. Насколько вы обязаны успехом проекта этим самым связям? — В успехе проекта большую роль сыграли связи, которые были в Петербурге. Данила Козловский, Константин Юрьевич Хабенский, Ксения Раппопорт, продюсер кино Елена Янбухтина, продюсер чтения Анастасия — петербургские связи, и они, конечно, мне очень помогли. Московские — безусловно. Но пинок дали петербургские связи. Я безмерно благодарен Ольге Львовне (Свибловой. — RT)... А дальше, скорее, было использование московской среды. Московская среда, наверное, в меньшей степени даёт тебе качество — она дает скорость. Понятно, и качество, но скорость продвижения моментальная. То есть, ты как будто попадаешь из движения по асфальту без колес на хорошую дорогу на хорошей резине. — Если говорить о рассказах, которые понятны всем... Не могли бы вы поделиться рецептом их написания? Наверное, это отчасти воображение, ваш личный опыт или опыт ваших друзей. И наверняка — истории, подслушанные в поездах... — Да, в поездах езжу много. Смотрите. Совсем короткие вещи, конечно, могут быть взяты из окружающей нас действительности. Но, как мне кажется, важно писать о том, что тебе интересно. Даже если эта тема пограничная, даже если в ней человек не выглядит уж настолько добропорядочным или добросердечным. Ты пытаешься, во-первых, найти какое-то объяснение тому, почему человек так поступил. Во-вторых, к чему этот поступок приведёт. Но, опять же, я далёк от попытки кого-то чему-то научить. Я заставляю людей либо смеяться, либо плакать. Вот эти два состояния — они, как мне кажется, важны. Иногда я узнаю, что в моих рассказах, оказывается, был какой-то глубокий смысл, которого я не закладывал. Вот недавно вышел рассказ «Снег» про хоспис и переход из этого мира в тот. И мне позвонила Анюта из фонда «Вера», занимающаяся хосписами. Говорит: «Слушай, а ты понимаешь, что у тебя выстраивается линия героев-ангелов, которые постепенно уводят каждого из твоих героев на тот свет?». Я этого на тот момент не понимал. Вот как интересно происходит!.. Маленков сказал: «У Цыпкина простой секрет: все переспали, в конце кто-то умер. Это работает». Нет! Должна быть обязательно какая-то трогательная лирическая нотка. К сожалению для себя и для нашей страны я понял: просто комедийным автором здесь долго не протянешь. Мы хотим иногда переживать, плакать, расстраиваться... Основная моя задача — не уйти в драму полностью. Во-первых, я не уверен, что хорошо пишу. И без меня хватает драматических писателей. Более того, существуют некоторые ожидания от автора. Мы недавно с Константином Юрьевичем читали монологи людей, которые умерли и попали на тот свет. Драматическая ситуация. А у нас всё время в зале смех! То есть, людям всё равно кажется, что если я пишу про смерть, должно быть что-то смешное. Там есть моменты забавные, да, но, в целом — трагические истории. Думаю, я, наверное, от этого облика (комедийного писателя. — RT) уже не отделаюсь. Может, слава богу. — Как сложился ваш дуэт с Константином Хабенским? — Это был 2016-й год. И одна строительная компания сказала: «Мы хотели бы, чтобы вы выступили на вечере для наших гостей». Я говорю: «Я читаю рассказы, но только если всё проходит в театральной обстановке» (до сих пор, кстати, я рад, что ни разу не изменил своему правилу, и мы не читаем рассказы, если люди сидят за столами). «Хорошо, у нас есть вот такое количество денег», — говорят. Я отвечаю: «Вы знаете, я столько не стою, я стою гораздо-гораздо меньше. Давайте мы попробуем сделать какой-нибудь большой благотворительный проект. Я напишу Константину Юрьевичу Хабенскому. Если у вас есть возможность, мы поможем его фонду масштабной суммой. Может быть, ему будет интересно прочесть рассказы». Я давным-давно делал с ним интервью… (я кстати, все свои связи в области культуры через интервью получил). И он, как ни странно, интервью это помнил. Я в дружеских отношениях состою с его агентом и директором. И сказал тогда: «Есть такой проект. Специально для нас построят театр, очень хорошая публика. Мы деньги на дело потратим. Запишем видео красивых рассказов. Ты не мог бы Константину Юрьевичу рассказы послать? Вдруг ему понравится». И он отвечает: «Да, он готов». С тех пор, по-моему, уже 40 выступлений по всему миру прошло. Сейчас уже будет третья программа. Так сложилось. — Вы выступаете за рубежом. Ваша публика там — наши соотечественники или иностранцы? — Пока всё на русском языке, поэтому, разумеется, публика — наши соотечественники. У меня ведь языковая проза, а не событийная. Человеку, который русский язык знает как иностранный, придётся непросто. Но скоро всё будет переводиться. Я надеюсь модель, которую реализовал в России — актёр с писателем на сцене или просто актёр на сцене — реализовать на Западе. Потому что ряд историй был переведён, я их показал, и зарубежная публика сказала: «Отлично». Ведь всё то же самое: любовь, предательство, дружба, измена, преданность — категории абсолютно одинаковые по всему миру. Хотя, думаю, перед тем, как представлять рассказы заграницей, их нужно будет процензурировать. Потому что Россия в определённой степени гораздо более свободная страна с точки зрения мыслей, которые ты можешь изложить. Здесь ты можешь быть не очень толерантным. Ты можешь в рассказе какие-нибудь сексистские темы поднимать. Моральные темы. Там с этим не так легко... Это моё субъективное мнение. Ну, у меня есть, не знаю, рассказ, который строится на том, что афроамериканец попадает в баню. И понятно, что в бане наш преступный элемент соответствующим образом с ним общается. Я не знаю, как к этому за рубежом отнесутся. Или к изменам, или к жизни на две семьи, или… Вот рассказ новый. Он вообще про дружбу и про смелость. Но начинается с того, что ребята едут в Колумбию за наркотиками. Чёрт знает, как это там будет воспринято. ...а в основном приходят наши. Мне кажется, чтобы увидеть фотографии сегодняшней России. — Для них эти проблемы ещё близки или они, пожив заграницей, уже немного по-другому ваши истории воспринимают? — Может быть, иногда они даже жалеют. Потому что, при всех проблемах, которые есть в нашей стране, у нас вот прямо в ряде случаев весело жить, много что происходит. У нас такой, знаете, немножечко анархический капитализм. Я всегда привожу в пример то, что в Москве 24 часа в сутки ты получишь любую услугу: ветеринара, аптеки, мастера по ремонту айфона... Всё, что можно представить. В пять утра у тебя что-то выстрелило — и всё открыто. В Париже такого не будет. Ты, честно говоря, устанешь 24 часа в сутки искать что-то работающее. Есть другие недостатки у нас, безусловно. Что касается моих рассказов — ситуации оттуда иногда не совсем законодательно обоснованы. Или ситуация с моралью. Ну, понятно, что наше общество, может быть, даже чересчур сексуально раскрепощено... Но, наверное, сегодня многие приехавшие оттуда удивились бы, как здесь можно иногда хорошо провести время людям!.. — И, несмотря на такую вседозволенность, ваши проекты идут с маркировкой «18+». Вы бы не хотели, может, за счёт отказа от чего-то, допустить к ним большую, более молодую аудиторию? — Смотрите, у нас, во-первых, есть проект «Семейные чтения». Там мы представляем детские произведения. У меня, наверное, уже на целую программу накопилось моих детских рассказов. Во-вторых, эта маркировка вызвана, скорее, использованием нецензурной лексики в ряде произведений. И я бы не хотел от этого отказываться. Хотя понимаю ситуацию, когда это необходимо. Но мы тем самым ограничиваем только зрителей, которые приходят в театр. А просмотры на YouTube никак, к счастью, не лимитированы — пожалуйста, там сотни тысяч! Хорошо это или плохо, не знаю. Я думаю, что очень часто меня обоснованно критикуют за это «18+». Но пока я отказаться полностью от этого не могу — за исключением детских семейных программ. Они пользуются большой популярностью. Туда приходят с детьми, все слушают, как я собирал бутылки и ещё что-нибудь. — Вы много раз говорили, что хотите писать именно короткие рассказы. А может ли из-под вашего пера выйти роман? — Выйти-то может. А вот войти куда-то дальше — это уже сомнительно. — Ну а желание такое существует? — Желания такого пока нет. Я даже не автор коротких рассказов, я, скорее, автор рассказов для чтения со сцены. Вот это я, ответственно могу сказать — в силу доказанности эксперимента — делаю хорошо. А то, что эти рассказы собираются в книжку и книжка пользуется популярностью, может быть, это побочный эффект популярности рассказов, прочитанных со сцены. На сегодняшний день на большой роман у меня, наверное, не хватит таланта. Как и усидчивости, и времени... Наверное, любой человек, который писал короткие вещи, рано или поздно приходит к желанию написать что-то большое. И ограничителем здесь становятся обстоятельства. Хотя того же самого любимого мною Зощенко все знают за короткие произведения. Или Бабеля... Его даже относительно большие произведения кажутся сотканными из коротких. Скорее, это будут сценарии. Вот сейчас, когда у меня уже есть опыт написания сценария короткого метра или новеллы в полном метре. Вот, наверное, сценарий — да. Даже сценарий сериала — да. А роман… Ну, наверное. И я не уверен, что он будет хороший. — С каким режиссёром вы хотели бы поработать? — Какого-то особенного нет. Вот мне посылает судьба Аню Меликан — мне очень нравится с ней работать. Мне посылает судьба Резо Гигиенишвили — прекрасно. Я, вообще-то, в этом плане везунчик. Мне сверху дают то, что мне нужно. Поэтому я особо не стучусь. Вряд ли хоть кто-то не захотел бы поработать с Тарантино. Но это я сейчас в шутку говорю. Я не настолько кинематографически образован, чтобы особо выбирать режиссёров. Я уверен: всегда будет стечение обстоятельств, а не какой-то продуманный ход, чтобы мы попали обязательно к этому режиссёру или к этому актёру. Я по-другому не работаю. Полную версию интервью с Александром Цыпкиным смотрите на RTД.