Мосье, пойдемте на баррикады, пока не угасло

Никогда не опаздывайте на деловые встречи. А если ваша профессия каким-либо образом связана с общественными настроениями, которые вам хочется поймать лично, а не узнать из газет, приходите заранее, с запасом хотя бы в несколько минут до условленного часа. Запасайтесь минутами, слушайте и смотрите... Скромное кафе в закоулках одного из округов Парижа, когда-то особенно романтичного, a сегодня притулившегося между холмом Монмартра и уходящими вниз, в мультикультурализм, первыми «этническими пригородaми». В 10 утра здесь – тихий час: забегающие перед работой уже пробежали, приходящие к обеду ещё работают. У стойки всего два посетителя: у левого края бара – аккуратно одетый в стиле «эффективный менеджер» мужчина лет тридцати, лихорадачно эсэмэсящий в телефон над чашкой остывающего кофе. У правого края –грузная женщина лет шестидесяти, с характерно опухшим лицом цвета бордо, неухоженными волосами, в бесформенно мятых, свисающих по табурету одёжах. За стойкой бармен – точная копия Энтони Хопкинса в «На исходе дня», та же выправка, та же безупречность, то же достоинство. Бармен, с прямой как у конферансье спиной, точными жестами переставляет стаканы и, время от времени, заставляет кофе-машину выпускать пар могучей струёй. Грузная женщина курит (что удивительно, поскольку курение в общественных местах запрещено давно и надолго). Судя по вальяжности, с которой женщина курит и общается с барменом, здесь она завсегдатай и ублажает собственные привычки без особых проблем. Перед женщиной (в десять часов утра...) – бокал белого вина, что многое обьясняет. Если верить моему знакомому писателю детективов (большому знатоку парижской кафешной повседневности), начинать утро с белого – первый опознавательный признак алкоголикa: белое быстрее добирается до мозгов и пробуждает искомую эйфорию. Женщина разговаривает очень громким голосом, явно пытаясь вовлечь в беседу всех присутствующих. Эффективный менеджер её сдержанно игнорирует, не отрывая глаз и пальцев от телефона. Я сажусь в угол, к окну и вежливо улыбаюсь в пространство. – И не бензоколонки надо захватывать, а банки! – говорит женщина, отглатывая из бокала, – Банки надо оккупировать в первую очередь. Тогда правительство возьмут за яйца и эти гады сделают всё, что пожелаешь... Бармен насмешливо слушает, перетирая ложечки. – А чего ты желаешь, Арлетт? – спрашивает бармен. Женщина осоловело смотрит на дно своего стакана, однима махом допивает остаток и подвигает стакан к бармену, жестом показывая повторить. – Ну-ка, одень мне девчушку! («Rhabille la gamine!», то есть «налей ещё»). – усаживается поудобней, подбирая на колени груду юбок в стиле хиппи и поворачивается в полоборота ко мне: всё равно эффективный справа не реагирует, а ей хочется аудитории. – В семидесятых, вот здесь же, на этом самом месте, сколько стоил стакан пива, я вас спрашиваю? Не помните? Я помню: стакан пива стоил один франк шестьдесят сантимов, так? То есть, это будет где-то один евро и десять сантимов, так? А сегодня у нас что? Сегодня у нас 2018 год, золотой век! Говорили, все на Марс улетим и будем жрать там что-то в оранжереях. И что? Где? Стакан пива, у стойки – у стойки, ребята! – стоит два евро пятьдесят! Это прогресс, я вас спрашиваю?!. Она запивает свой риторический вопрос щедрым глотком, зажигает новую сигарету и оглядывается на эффективного справа: – Вот вы, мосьё, почему тут сидите? Эффективный устало обречённо поднимает на неё глаза и вяло произносит: – А где я по вашему должен... – На баррикадах! Вы, молодой здоровый человек, должны сейчас в жёлтом жилете стоять на баррикадах, вместе с другими! – А вы почему не на баррикадах? – огрызается эффективный. Бармен улыбается в воротник. Арлетт гулко отхлёбывает из стакана, затягивается, пускает струю дыма вверх жестом плохой актрисы уездного драматического: – Я, молодой человек, инвалид! Я всю жизнь отбатрачила на чужой капитал! Я надорвала себе спину и повредила позвоночник! Бармен откашливается и тихо говорит: – Арлетт, ты работала билетёршей... – Ложь! – неожиданно визгливо кричит Арлетт, – Я была секретарём директора! Я вкалывала, как вол! – Ты продавала билеты в кинотеатре ... – А почему вы инвалид? – с неожиданным интересом спрашивает эффективный, разглядывая свисающую по бокам с табурета даму. – У меня депрессия! – гордо, но не совсем членораздельно заявляет Арлетт, втягивает дым с причмоком. – Я уже годы сижу на таблетках, а они всё дороже и дороже, а соцобеспечение всё наглее и наглее ! Вот, кстати, что тоже нужно оккупировать первым – все центры соцобеспечения! Пусть платят пособия, больным людям, а не всяким африканским проходимцам! Да! Я не боюсь сказать: сделаем революцию – выгоним всех на фиг отсюда! – Ты будешь делать революцию, Арлетт? – спокойно спрашивает бармен, подняв брови и перетираемый стакан. – Для этого придётся много работать, а ты так давно не работаешь... Эффективный залпом допивает остывший кофе и, глядя поверх головы женщины на бармена бросает: – Может, вы надорвали печень, слишком часто «одевая девчушку» в этом баре? Арлетт мутно смотрит на него и молчит. Эффективный роется в карманах, ссыпает на стойку мелочь за кофе и начинает застёгивать пальто. – Ну, пойдём, – деловито говорит эффективный Арлетт, кивая на дверь. Окурок Арлетт вываливается, вместе с губой. Бармен застывает с перетираемым стаканом. – Куда пойдём? – мямлит Арлетт. – На баррикады, на баррикады пойдём! – решительно говорит эффективный, – Сначала помёрзнем-помокнем на баррикадах, а потом решим, куда дальше, на таран – в банки или к соцобеспечению. Жёлтый жилет я вам дам: я один из координаторов движения в этом квартале, мы как раз сейчас собираемся блокировать выезд на окружной бульвар через Сент-Уан. Идём, идём, время не ждёт, революция торопит, пока не угасло. Арлетт подбирает юбки с боков, окурок со стойки и разражается площадной бранью. Бармен хохочет, запрокинув голову. – Так не пойдёте? – участливо спрашивает эффективный, – Жаль, жаль... Он произносит традиционное прощальное «месьё-дам» и ещё раз поворачивается к стойке уже в дверях: – Оденьте девчушку! – подмигивает он бармену и выходит. Арлетт пускает дым в пространство и продолжает злобно выговаривать свою тоску. Её пангирик пестрит неоспориммо весомыми аргументами, типа «сами в деньгах купаются, а работяги должны за них спины ломать». – И вуаля, мадам, – говорит бармен, ставя передо мной чашку бездонно чёрного, как дымящиеся прогнозы кофе, – Совершенно не с кем делать революцию…

Мосье, пойдемте на баррикады, пока не угасло
© Деловая газета "Взгляд"