Почему оппозиция больше не возбуждает русский народ

Это только на первый взгляд кажется, что в России ничего не происходит, и тут царит проклинаемая одними и обожаемая другими стабильность. На самом деле всюду жизнь, и наша Отчизна не исключение – надо просто уметь эту жизнь найти. А точнее знать, где искать. Ошибка, которую совершают почти все наши политологи, заключается в том, что они пытаются описать отношения власти и либеральной оппозиции языком политических теорий, интересов, прагматики… здесь дело мертвое, тут тоска и плачущие ивы. Но стоит взглянуть на ситуацию иначе, словно перед нами картинка из мексиканского сериала про любовь, гордость и предубеждение и – вуаля, глаз не оторвать. Вообще, на наш взгляд, история страстей, влечений и отталкиваний –гораздо ближе к описанию политического, во всяком случае в некоторых случаях, чем рассуждения про цели и интересы. Собственно, сложно вспомнить момент, когда история творилась холодной головой, чистыми руками – из всего, что требуется, в наличии зачастую было только горячее сердце. Впрочем, здесь на нашей стороне не только Дзержинский и Маркс («ничто в истории не делалось без страсти»), но и блаженный Августин, учивший, что любовь есть политическое чувство. Нам кажется, что история отношений нашей либеральной оппозиции и власти адекватно описывается в категориях ссоры двух сестер-близняшек из-за одного зрелого любовника (надеемся, что так русский народ еще никто не называл). Обе они женщины властные. Их представления о семье сформировались в одно время – когда они жили вместе, в одной маленькой комнате в коммунальной квартире и хранили свои девичьи игрушки в общей коробке из-под ксерокса. Увы, обе они были безотцовщина. Отсюда – сбитые гендерные модели и неспособность выстроить отношения «по горизонтали», на равных, постоянный поиск иерархии – и стремление все контролировать. В этой же истории – болезненное выяснение: кто начальник, а кто –дурак? Поэтому даже ответ народа – «да ты, ты начальник» – не удовлетворяет надолго, поскольку требует постоянного подтверждения. Одна из них – была натура романтическая и, следовательно, порывистая, склонная мечтать – и верить в свои мечты. Предсказуемо, что она и стала первой женой. Брак ранний, объявленный ею началом новой государственности – мол, вся тысяча с гаком лет, что была до 1991 года, не считается. Все, что было – было объявлено историей сложной и страстной любви, начиная с вечевых прелюдий, признаний в любви на площадях и страстной ночи в Таврическом в 1906 г., закончившейся выборгским письмом к любимому. Молодая была молода – во всяком случае в эмоциональном развитии. Взрощенная на бардовской песне и великой русской литературе, она верила – что это история про раз и навсегда, и что дальше свадьбы роман не идет. Дело сделано, ставок больше нет. Операция по соблазнению прошла успешно – поскольку соблазняемый был не особенно разборчив после семидесяти лет воздержания. То, что дальше началась обыкновенная история – про пенсии, зарплаты и прочие супружеские обязанности – стало для молодой неожиданностью. Невидимая рука рынка категорически отказывалась готовить борщ и подметать полы – и постоянно рассказывала о несовершенстве плановых уборок. При этом страсти в постели молодая тоже не демонстрировала – то истерически крича про «одурел», стоило лишь посмотреть в сторону Индийского океана, то поминала бывшую зазнобу – которая за семьдесят лет хотя любви и не давала, но в последние десятилетия кормила, пусть и магазинными котлетами. Брак рассыпался закономерно, хотя обида от этого меньше не стала. Тем более что истосковавшегося по стабильной и регулярной семейной жизни кавалера к ручкам прибрала родная сестра – можно ли представить себе большее вероломство? И ладно бы там любовь, так нет, ничего личного, просто борщ – регулярно, предсказуемо, стабильно. Вначале казалось, что это мимолетное увлечение – и он одумается и вернется в неустроенную, но передовую семью. Тем более, что вторую сестру были готовы принять, имея столь широкие взгляды, в качестве третьей. Первый брак был по страсти – когда чувства прошли, обнаружилось, что общих интересов у молодых мало. Ее смущали его Череповец с Новым Уренгоем, его – ее антлантические мечты и бесконечные транслантические романы. Второй брак был прозаичен – с брачным контрактом, обменявшим «Радио Свобода» на холодильник, с пониманием что кому нужно – и готовностью мирно прожить до старости, с условием не сильно трепать нервы друг другу. Вторая сестра, конечно, прибрала к рукам семейный бюджет – но зато регулярно выделяла деньги на пиво и отпускала на футбол. Обе сестры в целом оказались похожи – недаром близняшки. Да это, собственно, и объясняет, почему муж променял столь легко одну на другую. Во второй его привлекала проза жизни, тогда как праздник, который всегда с тобой – по обещанию первой – спустя несколько лет обернулся хроническим похмельем, а возраст уже не тот. Второй брак оказался стабилен – со своими взлетами и падениями, приступами ревности и угрозами найти молодую. Со временем стороны притерпелись к капризам друг друга. Был ли наш герой счастлив на этот раз – большой вопрос. Но он человек взрослый, пусть отвечает за себя сам. (в соавторстве с Владас Повилайтис)