На чистом энтузиазме. Среди ярославских волонтёров - люди разных поколений

В Ярославской области, по официальным данным, свыше 15 тысяч молодых людей вовлечены в 170 добровольческих организаций. Без них не обходится ни одно мероприятие – акция «Бессмертный полк», спортивные праздники, День города, День пожилого человека... Об искренности добровольчества и «серебряной» помощи от старшего поколения мы поговорили с профессором Владимиром Жельвисом. Объединить идеей Ольга Савичева, «АиФ-Ярославль»: Владимир Ильич, как вы считаете, каковы причины популяризации волонтёрского движения именно сейчас – потому что это модный тренд? Владимир Жельвис: Думаю, что даже если официальные цифры и верны, то часть молодёжи призвана в эти организации «добровольно-принудительно». Во времена моей молодости это было так чуть ли не в 100 процентах случаев. К сожалению, я незнаком с благородными людьми разного возраста, которые по зову души ухаживают за инвалидами, выгуливают собак из приюта и так далее. Я их глубоко уважаю, даже в случае, если им платят какую-то мелочь. Но зато я хорошо знаю другую группу, которая создаёт своеобразные кружки по интересам, причём совершенно бесплатно. Им просто хочется объединить людей какой-нибудь идеей. Библиотекарь Ирина Шихваргер уже много лет собирает в своей Лермонтовской библиотеке группу любителей чтения, безвременно ушедшая от нас Надежда Балуева создала музей быта рабочих Ярославской Большой мануфактуры (ныне «Красный Перекоп»). В своё время в Ярославле пользовался огромным успехом кружок любителей киноискусства, созданный Ниной Юстиновой. Сегодня бурно развивается объединение «Текстиль», одна из руководителей которого – молодая и энергичная Юля Кривцова. «АиФ» рассказал о ярославцах Светлане Чулиной, опекающей кошек, выброшенных бездушными хозяевами, и о «поискоманах», не жалеющих времени на поиски заблудившихся людей. И это далеко не все. И заметьте: всё это на чистом энтузиазме. Явление это не новое, но, возможно, сейчас оно получило новый импульс, и мне кажется, что я этот импульс знаю. Время, в котором мы живём, – время запретительства. Нам чуть ли не каждый день что-нибудь запрещают и, наоборот, заставляют делать то, что противно нашему пониманию справедливости и необходимости. Нас давит бюрократизм, стремление подавить инициативу. А если инициатива всё-таки пробивается наверх, как одуванчик через асфальт, её немедленно превращают в обязаловку. Добровольческое движение – это, возможно, неосознанный протест против бюрократии, эмоциональный всплеск неравнодушных людей: если нельзя повсюду, то хотя бы пусть вокруг меня объединятся несколько единомышленников, которые не собираются сокрушать устои, но которым не всё равно, что творится вокруг. Будем читать стихи, ставить пьесы, смотреть «настоящее кино», изучать историю родного города или предприятия. Да, это нечто вроде теории малых дел: не можешь переделать этот мир – устрой цветник у порога своего дома, обустрой подъезд, развлеки детей, умирающих в хосписе, принеси подарок старику в богадельне. Ну и, конечно, не стоит сбрасывать со счетов русскую совестливость, сочувствие к «сирым и убогим». Боюсь, что такое сочувствие нынче заметно поубавилось, а всё ж с удовольствием наблюдаю, как молодые люди нет-нет, да и уступят старикам место в троллейбусе. Русские люди всегда жалели «несчастненьких», даже преступников. Ну да, вчера он совершил преступление, но сегодня он – жалкий заключённый, и хочется для него что-то сделать. – А в советское время было что-либо подобное? – Если говорить о молодёжи, то тогда это имело другие корни. Ехать в колхоз «на картошку» не хотелось никому, но коль скоро ехать всё равно было надо, мы научились делать это весело. Как и ходить на обязательные майские и ноябрьские демонстрации. Смеялись, шутили, дурачились: свободного времени хоть отбавляй, говорили о чём угодно, только не о значении революционного праздника. Конечно, и тогда были энтузиасты-добровольцы, но их было меньше, порой такое движение вызывало подозрение блюстителей порядка и желание их пригнуть. Доставлять радость – Как вы думаете, много ли ярославцев добровольно готовы сегодня оказать помощь незнакомому человеку, попавшему в беду? – Честно говоря, не думаю, что таких доброхотов у нас много. Приходится наблюдать прямо противоположные случаи. Опасаюсь, что число тех, кто собирает средства на прокорм бездомных животных, заметно меньше, чем число живодёров-любителей. Наверное, это даже естественно: во все века святых были единицы, а равнодушных и безжалостных – легионы. – Сегодня у нас развивается «серебряное» волонтёрство – пенсионеры помогают не только сверстникам, но и более молодым. Насколько эффективна работа таких добровольцев, по вашему мнению? – Не думаю, что всё это – показуха. Многим людям просто духовно необходимо доставлять окружающим радость. Мудрый индийский философ Свами Вивекананда сказал: «Благодарите нищего, которому вы дали подаяние: если бы не он, каким образом вы могли бы проявить своё милосердие?» Христиане знают: давать приятнее, чем брать. – А вы хотели бы вступить в ряды «серебряных» волонтёров? – За свою долгую жизнь я прочёл несколько сот бесплатных лекций и провёл много экскурсий просто потому, что мне этого хотелось. А деньги... Когда-то известный журналист Леонид Жуховицкий написал полушутливый очерк «Зачем Дон Кихоту «Мерседес»?» Имелось в виду, что платить хорошие деньги надо тем, кто не любит свою работу: пусть хоть деньгами утешат свою безрадостную жизнь. А тот, кому приятно творить добро, уже получает награду – радость от ощущения своей пользы. – Как, по-вашему, можно мотивировать волонтёров? – Я не уверен, что им нужна какая-то извне идущая мотивация. Настоящий волонтёр уже мотивирован тем, что облегчил жизнь другому человеку. Или собаке. Само сознание, что он помог, – большая награда. Помоги упавшему – Какими должны быть волонтёры по своим морально-нравственным качествам? – Добрыми. И терпеливыми, готовыми помогать даже тем, кто не испытывает к ним никакой симпатии и считает, что ему просто обязаны помочь. Есть горький афоризм: «Ни одно доброе дело не остаётся безнаказанным». Тот, кому вы оказали добро, может быть человеком недобрым, глупым, капризным. Это ни в коем случае не означает, что ему не стоит помогать. Это трудно, но необходимо. – Вы встречали в своей жизни таких добровольцев? – Не скажу, чтобы много, но да, встречал. Некоторых из них я упомянул выше. Я считаю, что мне очень повезло, что они мне встретились. Но мне очень хотелось бы встретить тех, кто ухаживает за не родственным ему лежачим больным, кто регулярно навещает хоспис или детский дом, борется за выживание животных. – В каком обществе, на ваш взгляд, безвозмездная помощь в решении какой-либо социальной проблемы становится нормой поведения? – Честно говоря, я такого не знаю. Даже в самых благополучных обществах бывает всякое. В то же самое время в обществах, живущих на грани выживания, – африканских, жителей Крайнего Севера – взаимовыручка ценится очень высоко. Подозреваю, что многое зависит от религиозности. В конце концов, все религии учат тому же самому: не делай зла ближнему, помогай упавшему. В развитых обществах, к несчастью, роль религии всё уменьшается, церкви закрываются без всякого давления безбожников. Вот я и думаю: а что если добровольческое движение и есть зародыш своеобразной гуманитарной революции сродни религиозной? Нынче ведь революции в большинстве бескровные: революция электронная, революция коммуникативная и другие. Земля уменьшилась чуть ли не до размеров теннисного мячика, можно в любой момент связаться с кем угодно на другом её краю, позвонить или прилететь. Может статься, что наступит время, когда небольшие группы добровольцев-единомышленников сольются в единое целое. И будет нам счастье!