Тереза Дурова: "Мне нравится общаться со зрителем, мне нравятся их живые глаза"

Тереза Ганнибаловна, скажите, пожалуйста, с чего начинается театр? С человека! В принципе с человека? Или с какого-то конкретного человека: режиссёра, актёра? С лидера! С лидера-режиссёра! А спектакль с чего начинается? С режиссёрских мучений … (улыбается) В одном из Ваших интервью я читала, что идеи для спектаклей приходят к Вам совершенно по-разному, спонтанно… Действительно по-разному, было бы странно, если бы у меня был один рецепт: берёшь книги и читаешь, слушаешь музыку и выбираешь. Бывает и книги, бывает и музыка, бывает и ассоциации, случайные встречи с человеком. Когда мы говорим о том, как мы выбираем спектакль, прежде всего надо думать, для какого зрителя мы это делаем и зачем. А "зачем" состоит для меня во многом из того, о чём будут говорить мои зрители, выходя из театра. Фото: "Театриум на Серпуховке" А что главное в актёре? Искренность и профессионализм. Когда Вы готовите спектакль, но он ещё пока не вышел, о нём можно говорить? Нет, пока он не вышел на зрителя, о нём ничего нельзя говорить. Можно говорить о том, какие задачи поставлены, какая в спектакле использована эстетика, но о завершении процесса можно говорить только тогда, когда зритель сядет в зал. Это одно целое для меня – "спектакль-актёр-зритель". Тот результат, который мы получаем при совмещении трёх компонентов, и называется театром. Только тогда и можно судить о спектакле как таковом. Что Вас привело к спектаклю "Волшебная мельница Сампо" (премьера декабря 2018 в "Театриуме на Серпуховке")? Стечение обстоятельств и "Калевала". Мы искали спектакль с той этнической музыкой, с которой мы ещё не работали. Максим Гуткин, музыкальный руководитель и дирижёр нашего театра, предложил нам попробовать финский эпос "Калевала". Для него это очень интересный материал – там мало музыки, фактуры – у карело-финнов она очень своеобразная. Это очень интересный материал, а для нас – чем сложнее, тем интереснее. Буквально через несколько дней раздался звонок моего сына, драматурга нашего театра, и он сказал мне: "Ты знаешь, я сейчас с детьми читаю "Калевала", им это очень интересно. А не поставить ли нам спектакль?". Вот эти два человека, мнения которых для меня очень важны, повстречались в космосе, и, наверное, я думаю, не просто так. Я взяла в руки книгу и поняла, что нам сейчас надо сказать людям: "Перестаньте думать, что кто-то к вам придёт и что-то за вас сделает. Вы будете страдать о том, что у вас нет мельницы Сампо, которую надо либо добыть, либо украсть, либо любыми способами ждать волшебства. А на самом деле можно взять в руки плуг, вспахать землю и быть счастливым". Человек может всё сделать сам для того, чтобы быть и богатым, и щедрым, и счастливым. И любимым, и любить. Для этого ему не нужна никакая волшебная сила. Вот об этом наш спектакль. Фото: "Театриум на Серпуховке" Вопрос по поводу этники в Вашем театре. У вас идут спектакли далеко не только русского и европейского репертуара. В этом состоит Ваше желание познакомить зрителя с разным в театре? Безусловно. Во-первых, это мой великий интерес. Во-вторых, это безумное богатство, которое находится в музыкальном материале. Арабская или индийская музыка – это же просто кладезь, с которым мы мало знакомы. Там есть поразительные инструменты, и мы зачастую не знаем, как они выглядят. Очень хочется познакомить людей с этим, разбудить любопытство и в детях, и во взрослых. Для того чтобы было желание думать, находить, сталкиваться с новым, непознанным, с чем-то неожиданным, непонятным встречаться и в это погружаться. Для того чтобы придти домой, посмотрев "Волшебную лампу Аладдина", услышав арабские песни (не по радио, где звучит шлягер!), понять, какой красоты арабская речь, как звучат арабские инструменты, начать интересоваться именно этой культурой. "Принц и нищий". Сцена из спектакля. Фото: Андрей Парфёнов/РГ Другая культура может быть для вас очень интересной, но для того чтобы съесть блюдо, его надо сначала попробовать. Мы даём толчок, импульс. Кто-то на него откликается, кто-то нет - по-разному бывает. Вот мы недавно приехали из Воронежа. Там мы столкнулись с реакцией, с которой у нас прежде не было: наши зрители всегда смотрят разглядывают инструменты, их, в Воронеже же зрители подходили к музыкантам с программкой (там фото инструментов, а также их краткое описание), рассматривали инструменты и сверяли с тем, что есть в программке, и есть ли они вообще на сцене (смеется). В "Принце и нищем" и в "Японской сказке", которые мы играли в Воронеже, звучат инструменты вагантов (странствующих музыкантов и поэтов) и древние японские инструменты. И я знаю, что мы никому не испортили вкус, никому не испортили слух, визуальное наслаждение спектаклями. В этом году Вашему театру исполнилось 25 лет. Скажите, пожалуйста, приводят ли к вам ваши первые зрители своих детей, внуков? Да-да, конечно! Я очень часто выхожу на сцену, особенно, когда идёт "Гаврош" (международный фестиваль, проходит в "Театриуме" 12 лет) или во время спектаклей на наших малых сценах, общаюсь со своим зрителем до и после спектаклей. Я не прячусь, не убегаю от него после премьеры – мне нужно получить ответную реакцию. И часто слышу от многих: "О, привет, Тереза Ганнибаловна! Я привёл к вам своего внука, свою внучку, а начинал-то я с вашего театра, когда был совсем маленьким". Человек начинает перечислять спектакли, которые видел у нас. Такое бывает очень часто, у нас много таких зрителей. Фото: "Театриум на Серпуховке" Я знаю, что Вы присутствуете на каждом своём спектакле. Первом, десятом, сотом… Почему? Потому что в театре нет первого, десятого, сотого спектакля. Есть тот спектакль, который идёт именно сейчас. Он всегда один. Таким, какой он сейчас, он завтра не будет. Вот, например, сегодня мы играем три спектакля, актёры те же, но сами спектакли разные. По энергетике, конструкции, по актёрской подаче. Может поменяться дирижёр, и как результат – замедлится темп спектакля. Это же всё живое, плюс слаженная работа всех театральных служб – только в этом случае зритель получит тот результат, который получаем мы – удар или удовольствие. Поэтому на всех своих спектаклях я и присутствую, чтобы не было никакого сбоя. Для того, чтобы зритель пришёл на спектакль, который идёт уже далеко не первый раз, и застал его в состоянии премьеры, режиссёр должен быть на месте. А как Вы прощаетесь со спектаклями? Очень тяжело. Я с ними не прощаюсь – они остаются дома. Все мои спектакли законсервированы, находятся в идеальном состоянии, и любой, давно снятый с репертуара, я могу за неделю вывести на сцену, потому что есть декорации, костюмы, ноты, записи на видео (мы каждый спектакль снимаем). "Японская сказка. Меч самуая". Сцена из спектакля. Фото: "Театриум на Серпуховке" Сложные темы довольно сложны для восприятия детей и подростков на театральной сцене. У вас же в театре это замечательно получается с помощью "Гавроша"… Я думаю, что это у нас получается с помощью "Гавроша" в первую очередь. Табуированные темы прекрасно освоены европейцами, они тонко умеют их подавать. У них есть такая драматургия, правильный подход, любовь, культура разговора с детьми на серьёзные темы. У нас же в большей степени присутствует культура развлечения (если это касается детей), но не общения. Мы привыкли развлекать детей и себя. Мы ведём ребёнка в театр, чтобы он посмеялся, а не задумался. Это касается всех: и маленьких, и больших, и подростков, которые для нас очень важны. А почему они для Вас важны? Вы знаете, я сейчас скажу очень простую вещь — пройдёт очень мало времени, и мы все будем от них очень зависеть. Когда они вырастут… Это произойдёт очень быстро. Может быть, это и эгоистическая позиция, но мне бы хотелось жить в стране, где будут умные люди, понимающие себя, понимающие что такое культура, этика. Если вы этого хотите, то надо работать. Если же вы хотите провести старость с другими людьми, то, пожалуйста, проходите мимо, не обращайте на них внимания, ругайтесь на них. Смена поколений происходит гораздо быстрее, чем раньше. Я это вижу по своим детям, по детям актёров. Я и не заметила, как они выросли. Теперь уже они – полноправные актёры, и я ставлю на них спектакли, отношусь к ним совершенно по-другому. Вот об этом, как мне кажется, мало кто думает… "Снежная королева". Сцена из спектакля. Постановка театра Junges Schauspiel (Дюссельдорф, Германия) в рамках фестиваля "Гаврош-2018" на сцене "Театриума на Серпуховке". Фото: "Театриум на Серпуховке" Каждое предыдущее поколение говорит о том, что последующее – хуже… Если бы я так думала, мы бы для них ничего не делали. Я не думаю, что они хуже. Просто предыдущее поколение не даёт себе труда уважать следующее поколение. Уважение к человеку, который намного младше тебя, надо воспитывать в нас, в первую очередь. Когда я слышу, как неразумные родители кричат на своих детей, я не понимаю, как они не понимают, что это вернётся. Неуважение ведёт к неуважению. Вот и всё. Я часто слышу, что у молодёжи не развита эмоциональная сфера… Они по-другому реагируют, у них другая конструкция. У нас в театре много спектаклей и много зрителей. Я вижу людей, я знаю профессиональных учителей, которые приводят классы абсолютно нормальных, адекватно воспринимающих, восторженных ребят по 15 — 16 лет. Это совершенно иная энергетика, просто всё зависит от взрослого, с которым они общаются. Момент воспитания ещё никто не отменял. Я знаю, что сейчас многие говорят об отсутствии эмоций у молодёжи. Когда у меня тысячник встаёт на том же "Мече самурая" или "Принце и нищем", я не вижу, что у них нет эмоций. "Принц и нищий". Сцена из спектакля. Фото: "Театриум на Серпуховке" Для меня Ваш театр является местом, где я всегда вижу полные залы и абсолютно эмоционально развитую публику, семейную, кстати говоря, тоже. Да, нужно было очень постараться, чтобы добиться той цели, которую мы поставили. Я не могу делать отстранённых спектаклей, для себя и про себя, я не могу выстраивать четвёртую стену. Не то чтобы не могу – не хочу. Мне нравится общаться со зрителем, мне нравятся их живые глаза, нравится обмениваться со зрителем информацией, эмоциями, чтобы у зрителей и труппы был общий эмоциональный настрой. С каким настроением уходят со спектакля зрители, точно с таким же уходят после спектакля актёры. Если после спектакля заглянуть за кулисы, а потом в фойе, атмосфера будет одинаковой – все на подъёме. Такая же ситуация и в гримёрках. Мы все расходимся после спектакля весёлые, с охапками цветов. Вопрос не про театр, но про театр тоже. В каждом спектакле есть добрые и злые волшебники, есть принцессы, есть добро и зло. А как можно противостоять злу? Никак. Интересно… Оберегать. Зло и добро – две стороны одной медали, без которых мы не сможем выявить добро на фоне зла. Без чёрного мы не поймём, что такое белое. Это земля и вода, вода и небо, это всё, что угодно. Это жизнь. И у палки всегда два конца. Тут важна ваша позиция: кто-то будет бороться со злом всю жизнь, не побеждая его никогда, уничтожая самого себя, потому что для уничтожения зла выбран не тот инструмент. Кто-то ничего не делает, разговаривая с противником, будто бы сам с собой – сидит и страдает. Либо встань и что-то сделай, либо перестань страдать. И есть такая позиция: "Мне это не нравится, я с этим ничего сделать не могу, но оно есть. Я просто отойду в сторону". Если мне человек сделал что-то не так и он слишком злобный, то я его перевоспитывать не стану, я просто отойду. Значит, в моей жизни такого человека быть не должно. Стая летит дальше, а зло остаётся где-то там позади. Рецептов масса, единого нет. Мы сами часто не понимаем, куда приведёт то или иное наше решение. Благими намерениями, как известно, часто дорога вымощена не туда. Мы все несём в себе то и другое, идём по минному полю подназванием "жизнь". Также читайте на портале Ревизор.ru: Волшебники и маги немецкого театра. В Театриуме на Серпуховке завершился XII фестиваль "ГАВРОШ"