«Подъём» с Сергеем Доренко от 12 декабря 2018 года

С.ДОРЕНКО: 9 часов 6 минут. Среда, 12 декабря. Здравствуй, великий город! Здравствуйте, все! Это радио «Говорит Москва»! Говорит Москва! Эльвира Хасаншина — ведущая этой программы. Э.ХАСАНШИНА: И Сергей Доренко. Доброе утро. С.ДОРЕНКО: С дороги! Андрей Спасатель чешет. «Проехал сейчас Шаховскую на запад, трассуха пустая, но очень плотный туман. Под Волоколамском невероятно смердит полигон «Ядрово». А как вы узнали об этом? Я проезжаю Шаховскую, проезжаю Волоколамск, мне вообще ничего… Как они узнают? Э.ХАСАНШИНА: Тепло, наверное, было, окошечко приоткрыли. С.ДОРЕНКО: Может, я прищепку на нос вешаю, я не знаю. Я еду все эти «Ядрово»… Ездили в Вазузу сейчас мимо «Ядрово» все, тебе смердило? Э.ХАСАНШИНА: Нет. С.ДОРЕНКО: А мне нет. И никому нет. А Андрею Спасателю да. Э.ХАСАНШИНА: Ветер тогда был в другую сторону, а сейчас на дорогу. С.ДОРЕНКО: Нет. Может Андрей Спасатель наделен какими-то сверхспособностями. Э.ХАСАНШИНА: Сверхчутьем. С.ДОРЕНКО: Да. Э.ХАСАНШИНА: Но ему надо. Он зайдет в помещение, а там газ. Он должен. С.ДОРЕНКО: Конечно, конечно. «Футболисты прямо монстры. Глушаков еще жену не убил?» — спрашивает Деревенский Парень. Я не знаю. Я за ними не слежу, пока их не посадят. Как посадят, тогда начинаю следить. «Ах, сейчас бы дороги сухие, можно было бы на мотоцикле выезжать», — говорит Борис Байкер. Да, Борис. Я все время думаю о мототуризме. У меня появился один знакомый, у него жена ведет мототуризм для очень состоятельных господ. Если господа, например, летят в Цюрих, берут мотоциклы и катаются по Швейцарии. Но это осенью было. А сейчас, допустим, они летят в какую-нибудь Касабланку, берут мотоциклы и едут в горы Атласа в Марокко. Э.ХАСАНШИНА: А почему не со своими мотоциклами? С.ДОРЕНКО: Ты понимаешь, в чем дело, хлопотно. А как ты повезешь свой мотоцикл? Тогда надо свой самолет. А как ты закатишь? Э.ХАСАНШИНА: Не знаю, транспортные какие-то специальные. С.ДОРЕНКО: Таких нет. Вот эти богатые, они унифицированные люди и про них, в общем, туризм знает, они как бы изучены, они такие, как положено, они такие, как надо быть. Э.ХАСАНШИНА: Не знаю. Просто когда у тебя свой мотоцикл, лыжи, коньки, ты точно знаешь, как они себя ведут в каких-то ситуациях. С.ДОРЕНКО: Это правда. Э.ХАСАНШИНА: И это безопасность твоя, потому что ты знаешь, как из этих ситуаций выходить. А что делать с новой… Может быть у нее после десятого раза что-то поломалось? С.ДОРЕНКО: Еще важная вещь. Если ты общаешься со своим мотоциклом (ну, например, мотоциклом, машиной, не знаю), ты общаешься как с сущностью, с обладающей личностью, некими чертами личности, а может быть и полноценной личностью, ты хочешь ему показать. Вот ты хочешь своему мотоциклу показать Африку, ты говоришь: брат. Э.ХАСАНШИНА: Как пройти с ним какое-то приключение, да? С.ДОРЕНКО: В русском языке «мотоцикл» всегда мужского рода. В том числе концептуально мы понимаем мотоцикл как продолжение верильности, как продолжение мужественности, как продолжение, некое пенис-extension, как насадку на пенис, да? А на самом деле на английском языке всегда говорят she — она. Про мотоцикл. Ты знала об этом? Э.ХАСАНШИНА: Нет, не знала. Я вообще не знала, что у них есть род. С.ДОРЕНКО: Они могут говорить it, но когда они рассказывают о своем мотоцикле, они называют его «девочкой». И обязательно на испанском языке «эйя», «ламото» — она. На французском — она. Вот это интересно. У русских ровно наоборот. Э.ХАСАНШИНА: Зато «машина» у многих женского рода. С.ДОРЕНКО: Но мотоцикл у англоговорящих she (она), когда они говорят о своем мотоцикле, и «ламото» — абсолютно точно понятно, что это всегда в испанском, португальском, французском, не знаю в итальянском, наверно тоже, это всегда «она», это «девочка». Как это получается, не знаю. Ты скачешь на собственной «девочке» (можно на кобыле скакать, не знаю), и ты хочешь ей показать Африку (ей, своему мотоциклу, ей), ты хочешь ей показать Азию. Но ты не можешь этого сделать. Тогда ты должен сделаться унифицированным человеком, который ездит, в общем, на том, на чем все, превратиться в стандартного человека. И тогда у тебя вариант на самом деле — два мотоцикла. Для того чтобы стать стандартным человеком, ты должен ездить либо на 1200 «гусе», тогда ты будешь богатый господин, такой князь; либо на каком-нибудь Harley Street Bob какой-нибудь. Ты приезжаешь в любую страну, и для такого вида богатых господ есть выбор, присущий богатым господам. Рядом с аэропортом JFK есть прокат, рядом с Цюрихом есть прокат, в Марокко наверняка тоже есть прокат и т.д. Ну, кроме, если только это не Азия, в Азии запрещены такие мощные мотоциклы, во многих странах, их вообще нет. Там мотоцикл 250 кубов — это топ. В некоторых странах 400. То есть там нет по 1200, по 1600, по 1400 мотоциклов вообще. Может быть в этом есть смысл. Может быть есть смысл в том, чтобы взять билет и улететь в Бангкок. И из Бангкока каким-то образом сесть на мотоцикл и уехать не на море, а уехать в горы, на север, в золотой треугольник, туда, где люди ходят со странными штучками в носу, какие-то у них бусы, какие-то ожерелья, какие-то ошейники, вытягивающие шею, еще какие-то странные племена, вот туда уехать. Меня все время тянет все-таки в Apocalypse Now, куда-то подняться по Меконгу и, наконец, найти племя, которое твое племя. Не знаю, может быть я это однажды сделаю. «Вам привезти баночку воздуха из деревни Ядрово? На обратном пути захвачу», — пишет Андрей Спасатель. Андрей Спасатель, мне кажется, знаете, что нужно сделать? Нужно остановиться там, где прёт от «Ядрово» мусором, и закачать прямо вручную или как-то в шины. Шина будет плотнее, потому что воздух там сытный, такой наваристый, нажористый. Закачать его в шины, будет давление другое. «В чем смысл мототура? Не проще ли взять в прокат и самому кататься?» Смысл мототура в том, что… Я нашел в Таиланде одного немца, он там живет 10 лет. И он знает дыры какие-то странные. Вот это интересно, мне кажется. Я не знаю, на Бали я катался… еще где-то в Азии, но если вас везет немец, который там живет 10 лет, и он этих чубриков изучил, понимаете, в чем дело? Он изучил этих чубриков. «У меня сестра без башни. Получила права «А», полетела в Дели, купила моцик, неделю ехала в Гоа. Я бы не решился, а она в восторге», — говорит Планета Железяка. Э.ХАСАНШИНА: Крутая девчонка. С.ДОРЕНКО: Планета, привет вашей сестре. Не знаю, там же левостороннее, неправильное движение. Хотя, когда едешь на мотоцикле с неправильным движением чуть легче. Ощущение неправильного движения не такое острое на мотоцикле, как на машине. Потому что в машине ты еще и сидишь с неправильной стороны, и едешь неправильно. А на мотоцикле ты сидишь с правильной стороны. «Вас там украдут и потребуют выкуп». Я не знаю. «Золотой Треугольник…» «В Таиланде R-1 в прокате даже есть и Hayabusa», — говорит Андрей Спасатель. Но Hayabusa и R-1 мы не берем, нет. Андрей Спасатель, 200 лошадок мне не надо. Ха-ха-ха-ха! Мне хватает 100. 125 самое большое. Поехали дальше, ребят. Мы помечтали с вами. Кто куда едет, кстати? Скажите. «Замутите тут Дедов Морозов на мото, как в Гамбурге». Как? Мы по снегу же не поедем. Кто куда едет? Может быть кто-то на мотоцикле едет, скажите, 73-73-948. Дайте нам чуть-чуть света. Дайте нам чуть-чуть солнца. Дайте нам чертова витамина сейчас, когда мы смотрим на окаянное небо, ползущее прямо по земле. Небо сравнялось с землей, вся эта мерзость, которую мы видим в окне. Э.ХАСАНШИНА: Зато вы, наконец-то, на небесах. Ха-ха-ха-ха! С.ДОРЕНКО: Это правда. Э.ХАСАНШИНА: Радуйтесь. С.ДОРЕНКО: Это правда, мы на небесах, потому что небеса рухнули на землю. Здравствуйте. Слушаю вас. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро. Николай. Жуковский. Собираюсь в Индию. Стандартный тур по побережью. Естественно, с собой мы не повезем. С.ДОРЕНКО: Куда вы, до куда летите? РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Стандартно — до Гоа. С.ДОРЕНКО: А потом идете? РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: В соседние штаты, наверное, вглубь все-таки. С.ДОРЕНКО: Пойдете вглубь? А там не гористо? Я в Индии не разбираюсь. Как вы пойдете? Вы пойдете на юг в Кералу, а потом в серединочку? РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А потом в сторону континента. С.ДОРЕНКО: Как вы там кантуетесь? Вот допустим, вы заранее пробиваете все ночлеги или вы прямо как есть? РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет, нет. 500 рублей за ночь как бы, заранее смысла абсолютно… С.ДОРЕНКО: Нет. И всегда находится? РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Просто можно забронировать, да, и попасть куда-то в абсолютно невероятно ужасное место, а можно выбрать. С.ДОРЕНКО: Сколько километров в день вы стараетесь делать, чтобы по кайфу? РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Около сотки. С.ДОРЕНКО: 100 км в день? РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да. С.ДОРЕНКО: Вы идете по асфальту или у вас «эндурики»? РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Нет, по асфальту, исключительно по асфальту, потому что, понимаете, змеи, пауки и прочее опасное… С.ДОРЕНКО: Можно вопрос? А мото какие берете? Что можно там найти? РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: То, что есть. Но там в основном либо Китай, либо Honda какие-то до 250 кубиков. Есть, конечно, дороже варианты, но тоже опасно брать, потому что можно остаться где-нибудь от аэропорта километров за 500 без мотоцикла и идти пешком. С.ДОРЕНКО: Я сейчас думаю, а сколько мы весим? А чего? Если будет CRF250L, с фарой и все, и чего? И нормально же она едет, господи! РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Отлично едет, но индусы, наверное, на ней тоже хотят покататься. Не у всех возможность есть купить мотоцикл. С.ДОРЕНКО: Могут грохнуть. Кстати говоря, вопрос безопасности как вы оформляете? Аборигены дерзкие или они преклоняют колено перед белыми…? РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Преклоняют, конечно. С.ДОРЕНКО: Преклоняют, да? У вас на лбу написано: у чувака есть доллары. Ха-ха-ха-ха! РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Ха-ха-ха-ха! С.ДОРЕНКО: Преклоняют колено. «Royal Enfield, классика индийских мотопутешествий». А какой у него… Мне кажется, он «лежачего полицейского» не переедет. А может быть путают чего-то? Royal Enfield, он же низенький, низенький. А? А ходы подвески там, наверное, сантиметров 7? А все это в позвоночник лепит? Нет? Я не знаю. «Что мы обсуждаем, — говорит Сергей, — это интересно?» Да, это интересно, Сергей. Вы присутствуете, Сергей, в кои веки при разговоре мужиков. Постой, мальчик, рядом, послушай, мужчиной станешь, вырастешь когда. Мужчиной станешь. У тебя волосы начнут расти от пупка пониже. У тебя бородка появится, начнешь брить ее, хотя брить нечего еще. Правильно? Начнешь брить тихонечко, ну, в надежде, что там вырастет что-то. Правильно? Голос начнет ломаться, Сереж. Начнешь мужиком чувствовать себя. Пока что у тебя нет этого. Но постой с мужиками рядом! Маленечко постой. Понюхай воздуха от нас какого-то. Понюхай авантюры. Понюхай экспансии. Понюхай, как пахнут мужики. Я не знаю. А можешь идти к бабам. Иди, на коленки к маме сядь, Сережа. Вали отсюда! «Я слушаю, опаздываю на работу. Вернитесь, пожалуйста…» Э.ХАСАНШИНА: Демьян писал, интересно рассказывал, что он в феврале поедет от Ханоя до Хошимина и до Ангкор-Ват в Камбоджи, на «китайце» кубов 150. С.ДОРЕНКО: Я ездил на каком-то Suzuki. У меня в какой-то момент был Suzuki, 150 кубов какой-то, DR-Z, но не 400, а 150 какой-то. И я должен сказать, да тащит он, как-то тащит мою тушку, ничего страшного. «А Royal Enfield уже эндуро и есть», — говорит Андрей из Германии. Ну, ладно, хорошо, не спорю. «Из Бангкока до Пинанга на моте — вот это путешествие. Дороги идеальные. Безопасно. Красота. Космос» — говорит Дим Стар. «Мотоциклы «бахай» покупала сестра. С безопасностью все о'кей. Ночлег без проблем. Очень красиво. Рельеф разный». «Про мужиков». Вот вам про мужиков. Ребят, поехали дальше. «Про мотоциклы это так интересно, это же наше общее увлечение», — пишет 17-й. «Многие мотоциклы терпеть не могут». Да идите к черту. «Хватит болтать, начинай работать». 59-й, я услышал голос изнутри. Мотоциклисты вышли в открытый космос. Мотоциклисты вышли в открытый космос с ножницами! Это были какие ножницы, вот интересно мне. У них были ножницы с собой. Космонавты Роскосмоса Олег Кононенко и Сергей Прокопьев вышли в открытый космос с ножницами и ножиком. Э.ХАСАНШИНА: С ножницами наголо. С.ДОРЕНКО: Можно было взять из Орегона, из Портленда ножик, в котором сразу есть лезвие и ножницы. Э.ХАСАНШИНА: Там маленькие. С.ДОРЕНКО: Можно было большой. Э.ХАСАНШИНА: А у них вот такая толстая прослойка. С.ДОРЕНКО: Большой орегонский нож тоже бывает у полицейских в Америке у всех. Можно было взять большой орегонский нож вместе с ножницами. А какие у них были ножницы, интересно. Э.ХАСАНШИНА: Специальные. С.ДОРЕНКО: Гигантские! Резать космический корабль. Э.ХАСАНШИНА: Разрезать вот эту герметичную обшивку. С.ДОРЕНКО: Товарищи, не каждый может разрезать космический корабль. Максим Сураев! О, какое счастье, нам повезло. Максим, здравствуйте. М.СУРАЕВ: Сергей, доброе утро. С.ДОРЕНКО: Скажите, но у «Союза», говорят, нет приспособлений, не за что держаться снаружи. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это правда абсолютная. Да, он не предназначен для того, чтобы по нему ползать и, соответственно, очень тяжело туда добраться. Тем более в бытовой отсек, он повыше чуть-чуть, это первое. И они использовали… так называемая стрела у нас есть. Это такая приспособа, ну, как удочка, так скажем. То есть один стоит на посту оператора, у него две ручки, он может вращать вверх-вниз, вправо-влево поворачивать; а второй цепляется на эту удочку и, соответственно, его подтаскивают к тому месту. С.ДОРЕНКО: Ну, страшно же. Скажите, что страшно. М.СУРАЕВ: Очень. Мне не приходилось на этой «стреле» работать, но я видел ее в космосе, я как бы там и ползал. И у нас в гидролаборатории проходят тренировки. Конечно, это ужасно. С.ДОРЕНКО: Страшно. М.СУРАЕВ: Потому что вот это все болтается, шатается. С.ДОРЕНКО: Главное, ты понимаешь свое, наверное, одиночество в космосе, вот когда ты выйдешь за пределы корабля, уже совсем очевидно, да? М.СУРАЕВ: Есть такая штука. Кстати, между прочим небольшую хитрость делают. Раньше как бы выходили, когда ты открывал люк, в принципе, мог попасть и на солнечную сторону, чтобы освещено было. В темноте сейчас делают в основном открытие люка и выход. Вот сам выход наружу именно из жилого, обитаемого отсека только в темное время, чтобы поменьше, так скажем, травмировать космонавтов, потому что это, конечно… Знаете, когда из теплого… Почему летчики, то же самое, военные с неохотой очень катапультируются… Потому что выйти именно наружу из самолета, из космического аппарата, это психологически очень тяжело. С.ДОРЕНКО: Ужас. Тут ты все-таки как бы на своем, подконтрольном тебе месте. Ну, хорошо. А ножницы? Это же материал-то хороший, его резать, наверное, нелегко. М.СУРАЕВ: Нелегко, да. Это называется FT, переводится как экранно-вакуумная тепловая изоляция. То есть это такой пирог, наслоенный из фольги и специальной ткани. С.ДОРЕНКО: И там еще метеозащита, от метеоров, от метеоритов. М.СУРАЕВ: Микрометеорная защита, да. Но в основном задачка была вот именно разрезать эту FT и добраться именно до корпуса. С.ДОРЕНКО: Вам уже известно, все-таки снаружи или изнутри сверлили? М.СУРАЕВ: Давайте так, это, как вы говорите, это чисто мое оценочное мнение. У меня уверенность на 99,9, что это изнутри все сделано. С.ДОРЕНКО: Изнутри. М.СУРАЕВ: Но это мое. Пускай специалисты… С.ДОРЕНКО: Мы можем представить это как ваше мнение в качестве новости? М.СУРАЕВ: Знаете, я не специалист. Я не хочу наводить вот эту панику какую-то, но по всем фактам, по фотографиям, по ситуации, которая действительно сейчас сложилась (в космосе имеется в виду), там есть определенные… Я не хочу сейчас. С.ДОРЕНКО: Да, да, да. Мы слышали там насчет нервов у женщины. М.СУРАЕВ: Там не нервы. Там на самом деле другая причина. Не хочу я сейчас. С.ДОРЕНКО: Хорошо, не будем. Скажите, пожалуйста, сама операция вот эта. Семь часов они пробыли. Эля, ты говорила семь часов? Э.ХАСАНШИНА: Да, мне кажется семь с половиной. С.ДОРЕНКО: Семь часов, семь с половиной. Они выходили на 6,31 (расчетная), но говорят, что дольше пробыли там. Им сказали, что если они пораньше закончат, еще два маленьких эксперимента. Я думаю, что они закончили не пораньше, а все-таки остались на эти два эксперимента; ну, собственно, это цель визита была, поэтому. М.СУРАЕВ: Сергей, очень трудно. Ты не можешь все смоделировать на Земле. У меня два раза выходы были, бывают такие ситуации, которые ни Земля просчитать не может, ни натренировать не может. Причем может получиться это все вот просто на пустом месте. И думаешь, что эта операция… Грубо говоря, переход тот же самый на бытовой отсек займет 40 минут, но у тебя может пойти что-то не так и вместо 40 минут ты потратишь полтора часа. Вот реально просчитать все невозможно. С.ДОРЕНКО: А вот я начинаю резать, да? А меня же отталкивает, я же в пустоте. М.СУРАЕВ: Естественно. С.ДОРЕНКО: Как же мне прицепиться, чтобы мускульной силой прижиматься? М.СУРАЕВ: Да, есть там и карабины, которыми ты должен цепляться, может быть и второй человек тебя… Потому что у меня было так, вот мы во втором выходе, я просто дотянуться самостоятельно не мог, мой второй напарник просто держал меня за ноги и прижимал к корпусу, потому что иначе… Начинаешь что-то делать, мы выкручивали болты, и тебя просто отрывает от него, ты не можешь дотянуться. Опять на тросах, на фалах, опять начинаешь подтягиваться. С.ДОРЕНКО: Я всегда стеснялся спросить у вас. Есть один вопрос. Я очень люблю Курта Воннегута, это прозаик американский, «Колыбель для кошки», «Бойня номер пять» и т.д. И в одной из работ у Курта Воннегута есть состояние, когда гравитация то больше, то меньше, ну, в одном из его романов, и там написано: «Гравитация сегодня маленькая, у меня все время эрекция». М.СУРАЕВ: Ха-ха-ха-ха! С.ДОРЕНКО: Курт Воннегут, клянусь. Я хотел спросить, это верное предположение или нет? М.СУРАЕВ: Давайте так, по поводу эрекции, уровень ее чуть-чуть повыше, чем в обычной… С.ДОРЕНКО: Жизни. Потому что гравитации нет, конечно. Спасибо вам огромное. Следовало бы задать сразу следующий вопрос, что с этим делать? Но я постеснялся. Представляешь, ты уходишь… Очень интересную вещь сказал сейчас наш слушатель Максим Сураев, космонавт и государственный деятель Российской Федерации. Потому что я, например, с трудом себе представляю, как бы я мог покинуть обитаемую станцию. Мне кажется, чувство одиночества, холода и бесконечной какой-то неправды этой ситуации меня бы заставило шагнуть назад, я бы сказал: я не пойду. Ну ее на фиг, зачем? Э.ХАСАНШИНА: Согласна. Но это как-то против инстинктов. С.ДОРЕНКО: Это против инстинктов абсолютно. Э.ХАСАНШИНА: А мы же животные, очень химические причем животные. С.ДОРЕНКО: И ты же не знаешь, что там. Э.ХАСАНШИНА: Надо просто бороться с естеством своим. С.ДОРЕНКО: А вдруг это оторвется? И кранты, и все. А ты сам шагнул! Не оно с тобой случилось, а ты сам шагнул! Представляешь, какая отвага должна быть? Бесконечная вера какая-то, я бы сказал жулевско-верновская (ну, мне кажется, надо склонять оба слова) вера в инженерную правду в какую-то, в инженерную силу, в разум, мудрость. Ты шагнешь и не умрешь. Ну, как это вообще? Я бы не шагнул, ну ее на фиг, я бы побоялся. Но они там еще и работают семь часов. Боже, какие это отважные люди. Он сказал, они идут в основном в темное время, чтобы не видеть вот этого всего, «Интерстеллар». Э.ХАСАНШИНА: Психологически легче было выходить. С.ДОРЕНКО: Конечно! Потому что как бы ты выходишь в какую-то черную вату и так полегче немножко. НОВОСТИ С.ДОРЕНКО: Как мы классно поговорили. «Долой одиночество!», я просто хочу сказать, людям, которые спросили меня о Курте Воннегуте. Я сейчас в майке… ты видишь эту майку? Э.ХАСАНШИНА: Черная. С.ДОРЕНКО: А что здесь написано? Завтрак для чемпионов. Э.ХАСАНШИНА: Аа. С.ДОРЕНКО: Это же «Завтрак для чемпионов» Воннегута. Э.ХАСАНШИНА: Круто. С.ДОРЕНКО: Я приехал как-то в Испанию в этой майке. Беседовавший со мной этот самый спрашивает по-испански: а у вас такая склонность к оружию, вы любите оружие? Я говорю: да я ненавижу оружие. Он говорит: а майка? Я говорю: чё майка, я люблю Воннегута. Он посмотрел на меня и не понял. Я говорю: Воннегут, прозаик, великий Воннегут. Я начал его укорять: как не стыдно. А он говорит: да просто скажите, что это? Я говорю: это великий прозаик, писатель американский. Э.ХАСАНШИНА: А он? С.ДОРЕНКО: Он говорит: ну, тогда хорошо, что вы меня укоряете?! Ну и хорошо, что прозаик, о’кей. Тогда иди уже со своим прозаиком, ну и так далее. Это называется «Фарс, или долой одиночество!», Курт Воннегут. Сейчас я найду для вас специально. Насколько я понимаю, я теперь уже должен сделать это — вот: «Гости с материка наведываются к нам крайне редко. Мосты рухнули. Туннели раздавлены…» (Он живет на Манхеттене). «Корабли не подходят и близко из опасений заразиться новым видом чумы, которая называется «зеленая смерть». Так-то вот. Что-то я часто повторяю: «Так-то вот». Непристойная икота, да и только! Слишком долго я живу. Так-то вот. Притяжение сегодня совсем слабое. В результате — у меня эрекция. В периоды слабого притяжения у всех особей мужского пола происходит эрекция. Это результат полуневесомого состояния и не имеет ничего общего с эротикой. Подумайте, эрекция у такого-то старца, как я! Гидравлические опыты с нарушенной оросительной системой, не больше того. Так-то вот». Э.ХАСАНШИНА: Он прекрасен! С.ДОРЕНКО: Почитайте. Он прекрасен, абсолютно. «Долой одиночество!» почитайте, Воннегута. Вот почему я это спросил. Э.ХАСАНШИНА: Андрей Спасатель нам написал: «Перед каждым прыжком с парашютом чувство одиночества охватывает». С.ДОРЕНКО: Биологического одиночества. Э.ХАСАНШИНА: Перед инфарктом тоже, ну и во время, чувство тоски, страха — это, кстати, один из симптомов. С.ДОРЕНКО: Чувство тоски. Э.ХАСАНШИНА: Помимо прочих, боль за грудиной и всё это. С.ДОРЕНКО: Кранты — смекнул рядовой Иванов. Я хотел сказать, что в Страсбурге вчера была стрельба. Вы знаете об этом. Стрелял… сейчас быстро посмотрю, она мне кинула. Э.ХАСАНШИНА: Такое имя у него, на Ш. С.ДОРЕНКО: Да простое имя. Шекат, Шекат Шериф. Все отмечают, что он родился в Страсбурге, он урожденный француз, но он Шекат Шериф. С виду, как бы вам сказать, он все-таки какой-нибудь пакистанец. Да? Э.ХАСАНШИНА: Ну, да. С.ДОРЕНКО: Ну с виду я имею в виду. Глаза у него грустные такие, олененка Бэмби. Он начал стрелять, и он убил трех человек. Раненых… у меня разные данные: 11, 12 и 13. От 11 до 13 раненых и три человека погибли. Э.ХАСАНШИНА: Самого его еще не задержали. С.ДОРЕНКО: Его не задержали, он успел скрыться. Ты была в Страсбурге? Э.ХАСАНШИНА: Нет. С.ДОРЕНКО: Я был. Маленький город, это не очень большое место — Страсбург, я бы даже сказал: это небольшое место. Это прямо прилеплено к Рейну, немецкая граница. Это маленький город, я не знаю, почему… его можно было бы как-то… Наверное, у него какое-то укрывище, он как-то продумал эту тему, где-то укрылся. Э.ХАСАНШИНА: Конечно, если он там родился, он это место хорошо знает. С.ДОРЕНКО: Все дыры. Шекат Шариф. Вот имя смерти — Шекат Шариф. Три человек погибли, 13 раненых. Он пошел именно на рождественскую ярмарку, чтобы наказывать жителей Страсбурга именно за их тягу к Рождеству. Э.ХАСАНШИНА: Просто это считается одной из самых популярных в Страсбурге ярмарок, и там до миллиона посетителей может быть. С.ДОРЕНКО: Я думаю, что контекст связан так же именно с тем, что это Рождество, то есть он пытается наказать иную цивилизацию, цивилизацию Рождества. Э.ХАСАНШИНА: Мне кажется, он просто выбрал самое массовое мероприятие. С.ДОРЕНКО: Связанное с цивилизацией Рождества. То есть он выбрал не автомобильную выставку или не парламентскую ассамблею, а мог бы. Извини, в Страсбурге Парламентская ассамблея Совета Европы, пожалуйста. Э.ХАСАНШИНА: Вы представляете, сколько там охраны в этот момент. С.ДОРЕНКО: Что?! Э.ХАСАНШИНА: Да. С.ДОРЕНКО: Послушай меня. Э.ХАСАНШИНА: Что, я себе слабо представляю европейскую охрану? С.ДОРЕНКО: Я не просто был в Страсбурге, я выступал в Парламентской ассамблее, какую-то лекцию читал, я трындел там минут сорок, потом отвечал на вопросы. Охрана, я умаляю, какая охрана? Там какой-то человек, который, может быть, в этот момент сочиняет какое-то стихотворение, поэтому у него видно только белки глаз, а зрачки закатились ко лбу. Правда. С белками глаз стоит человек, белки на тебя смотрят. Ты думаешь: а где же зрачки? А зрачку укатились, видать, переключение. Он сочиняет стихотворение. И всё. Ты входишь, выходишь, это всё делается очень легко. Там столовка, где сидят литовские депутаты. Э.ХАСАНШИНА: Может, вы их просто не замечаете, может быть, они настолько идеальные сотрудники службы безопасности. С.ДОРЕНКО: Я сейчас объясню: Литва не очень далеко от Страсбурга, туда приезжают пожрать литовские депутаты. Когда ты заходишь в столовую, там, может быть, семь литовских депутатов, может быть, часть из них оказалась латышами на время. Литовцы, латыши какие-то сидят, и все жрут непрерывно. И ходит какой-то буддист один, одинокий буддист в специальных одёжах. Страсбург — маленькое место. Почему его не поймали? Это странно. «У Путина огромная охрана. Эльвира привыкла к нашим реалиям». Э.ХАСАНШИНА: Это правда, я привыкла, что ФСО весь периметр ограждает, зачищает, никого не пускает. С.ДОРЕНКО: Нет. Какие-то мужеподобные тетки ходят в этой Парламентской ассамблее, литовские депутаты и один какой-то несчастный охранник с видом, как будто он Кевин, оставленный дома, «Один дома»; у него такое ощущение, что то ли надо куда-то бежать, то ли сдаваться, то ли бороться за свой дом. Такой Кевин из «Один дома» — это охранник; он стоит и думает, что же делать. Здравствуйте. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро. Насчет охраны. На самом деле, в Европе не принято большую охрану, как у нас, выставлять. С.ДОРЕНКО: Нет, конечно. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: …Приезжал словацкий президент туда, соответственно, встречали его, почетный караул, всё здорово, классно. И только они ушли, их супруги встретились — ушли, почетный караул проходит небольшой парадик и больше никого! И мы с женой пошли по этому двору, и навстречу нам выходит как раз австрийский премьер… С.ДОРЕНКО: А мог бы спокойно на велосипеде мимо вас пропилить. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: В этот момент я жене сказал «слушай, я не знаю, сейчас наверно будут стрелять», но ни одного слова нам не сказали. Они вошли в один подъезд, мы вошли в соседний подъезд… Рядом с делегацией ходили, у нас это наверно невозможно. С.ДОРЕНКО: Я однажды пытался не то чтобы обогнать… Вы Москву хорошо знаете? Едем по Кутузе и подъезжаем к мосту над Москвой-рекой, с которого стреляли по Белому дому. И можно свернуть направо на набережную. И рядом ехал кортеж 50 км/ч, это после инсульта или инфаркта Алексия II везли. Он просил, чтобы 50 км/ч возили. Обгонять нельзя. Соответственно, за ним идет 10 км пробка, а он едет 50 км/ч, в ус себе не дует, перед ним чистая дорога. И вот когда они уже пошли левей, на Новый Арбат, я решил дернуться правей, чтобы на набережную. Так от них оторвался какой-то фэсэошник моментально, прижал меня к мосту, высунул автомат и совал автомат в меня, как бы показывал автоматом — на, на, на! Я вообще побледнел, думаю: боже, какие демонстрации силы со стороны патриарха Московского и всея Руси, РПЦ МП. Думаю, милостивый боже, неужели… РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Он просто хотел вас заранее призвать на службу высшим силам. С.ДОРЕНКО: Автомат совал мне в окно! Это был ад настоящий! Это со мной один раз в жизни, правда, было. Смотри, они идут 50 км/ч, после инфаркта он не любил, чтобы его возили быстро, поэтому возили медленно. Они идут по мосту, и они начинают уходить правей, правей, правей, а мы, огромная колонна машин, которую они не пропускают, вся Москва празднует проезд патриарха, идем. И я думаю: ну ладно, хрен с ним, раз они пошли влево, то я вправо метнусь на набережную. У меня тогда Nissan Maxima была (не такая уж машина, ничего), и я такой по газам, в крайний правый ряд, поравнялся с ними, а это нельзя делать, и оттуда фэсэошник прямо с автоматом. О чем ты говоришь, охрана! У нас охрана такая, какой нигде в мире нет. Э.ХАСАНШИНА: Эстонец нам пишет, что он в пробке премьера может увидеть. С.ДОРЕНКО: Здравствуйте. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Я хотел по поводу Страсбурга вам сказать. С.ДОРЕНКО: Скажите, пожалуйста. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро. Меня зовут Андрей, из Москвы. Два года назад мы с женой были как раз на ярмарке рождественской. Нас поразил уровень безопасности, который был там. У нас отель был внутри старой части города. Нас дважды останавливали (такси), открывали багажник, смотрели наши документы. С.ДОРЕНКО: А это было связано с каким-нибудь происшествием недавним, может быть? РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это было Рождество, ничего не было там. Мы видели примерно три или четыре разных спецслужб, тяжеловооруженных десантников и остальных. С.ДОРЕНКО: Но он местный. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Из старого города можно только пешком, заставляли снимать куртки и досматривали всех. С.ДОРЕНКО: Если позволите, он местный, он там родился. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Если он не жил в старой части города и принес оружие, внести невозможно было извне. С.ДОРЕНКО: Значит заранее. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Обыскивают всех абсолютно. Насчет безопасности вы неправы. С.ДОРЕНКО: Хорошо, я принимаю вашу точку зрения. Важно, что у вас более свежие впечатления. Скажите, пожалуйста, а вот то, что он ушел и его до сих пор не арестовали, не кажется вам диковинным? РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вот это диковина. Потому что на наших глазах какой-то молодой человек арабской наружности что-то пытался устроить, его мгновенно скрутили, положили на землю. Тут правозащитники уже целый день бы выступали по этому поводу, а там сапогом на шею и лицом в асфальт. Поэтому удивительно, что он ушел. С.ДОРЕНКО: Значит, он подготовил и укрывище, он где-то залег на дно. Он, может быть, и не ушел, он просто залег. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Либо это дело подготовлено не им одним и кто-то ему помогает. С.ДОРЕНКО: Спасибо большое за более свежее. Вот, пожалуйста, Страсбург, особенно старая часть города, полон мер безопасности, говорит нам человек, который был там ровно два года назад на подобной выставке. Я был не на выставке, я помню, что я был в теплый сезон, было тепло, как май-июнь, но я был прилично, еще когда я был плохим, период с железными клетками. Я ездил в Страсбург докладывать о зверствах гэбушного режима, доклады там читал, это было прилично. Я уже давно хороший, товарищи! Ведь я давно хороший! Я исправился! Я вернулся в лоно святой матери — власти! «А в Эстонии министр обороны ходит в обычный магазин», — говорит мне Викта. Я хотел сказать про пистолетчика… Вот мне что интересно: вы не интересуетесь Латинской Америкой! Вы интересуетесь Сирией, вы интересуетесь хрен пойми чем! Вы же БРИК! Э.ХАСАНШИНА: С. С.ДОРЕНКО: БРИКС. Ваша фамилия Брикс, товарищи! Но вы не интересуетесь Б! Б возглавляет БРИКС! Надо интересоваться Б. А что происходит в Б? А в Б происходит: мужчина 49 лет расстрелял вчера четырех человек в Капминас. Это городочек, 100 км от Сан-Паулу. И еще он многих ранил. И потом он застрелился на алтаре. Он вошел в церковь. Э.ХАСАНШИНА: Ужас какой. С.ДОРЕНКО: Да! В том-то и дело. Э.ХАСАНШИНА: Обрядовое, какое-то жертвенное убийство. С.ДОРЕНКО: Эулер Фернанду Грандолфу, ему было 49, и он шел с двумя пистолетами, один из пистолетов был револьвер калибра 38-го. Он успел выстрелить двадцать раз в людей, которые находились на мессе. Причем в конце мессы, он позволил все-таки закончить мессу. Он начал расстреливать людей от двери, в конце мессы. Одна женщина пишет: я увидела, как примерно через три скамейки от меня сидела пара, мужчина и женщина, и этот мужчина, который вошел, 49-летний, поднял пистолет и начал в них стрелять, несколько пуль выпустил. Примерно за 30 секунд все выбежали из церкви. Он взошел на алтарь, и… там заканчивается видео. Я не понимаю, а почему там заканчивается видео? Алтарь не снимают, что ли? Туда вбегает полиция, они начинают в него стрелять, прямо по алтарю — шарах, шарах, шара, бэмс, бэмс! А он берет и посередь пуль пускает пулю в себя. Убил четырех и ранил довольно много людей. Всё это в Бразилии, ребята! В Бразилии! Вот вам, пожалуйста. Несмотря на то, что Бразилия привыкла к невероятному насилию, несмотря на то, что Бразилия привыкла к постоянным убийствам непрерывным, бразильцы, тем не менее, ошарашены этим расстрелом довольно странным и так далее. Опять у них у всех обострение, я не знаю, почему. Бразилия, Сан-Паулу. Знаешь, что там? Э.ХАСАНШИНА: Что? С.ДОРЕНКО: Весна! Весеннее обострение. Э.ХАСАНШИНА: Думаете, на них это тоже влияет? С.ДОРЕНКО: Я не знаю. «Это был агент Борн». Я не знаю, я просто рассказываю вам, что происходит. Еще в Бразилии что происходит — в Бразилии повышенная военная готовность. Повышенная военная готовность связана в Бразилии сейчас с тем, что русские атакуют, и бразильцы готовы отражать русскую атаку. Потому что два бомбардировщика в Венесуэлу прилетели. А поскольку президент Венесуэлы Николас Мадуро считается патентованным идиотом, то соседние страны объявили повышенную готовность. ЗАПИСЬ С.ДОРЕНКО: Пакарайма анос сидач. Э.ХАСАНШИНА: Это наш вертолет летит? С.ДОРЕНКО: Какой?! Бразильцы подняли вертолеты на границе. «Пакарайма анос сидач», он говорит, подняли вертолеты боевые, которые барражируют вдоль границы вдоль границы с Венесуэлой, ожидая нападения русских бомбардировщиков. Понимаете, в чем дело. Мы же дружим с патентованными идиотами, любим дружить с патентованными идиотами, и от этого у нас проблемы какие-то; небольшие, пожалуйста, очень маленькие. Бразильцы, например, насторожились и патрулируют границу, а оппозиция заявляет, что русские поддерживают геноцид в Венесуэле. Я вам объясняю просто, когда вы поймете — вам станет легче. Эта власть, Мадуро, она скоро падет, должна скоро пасть, она, в общем, на штыках держится. Э.ХАСАНШИНА: Десять, двадцать лет, сколько? С.ДОРЕНКО: Не знаю. У них миллион триста тысяч процентов инфляция в год. Что ты хочешь? Это вообще чудо. ЗАПИСЬ С.ДОРЕНКО: Вот Национальная ассамблея. ЗАПИСЬ С.ДОРЕНКО: Оппозиция в Национальной ассамблее, там ее еще не истребили пока что, по ошибке… чтобы убрать русские самолеты немедленно. ЗАПИСЬ С.ДОРЕНКО: Мадуро пытается учинить военное столкновение. ЗАПИСЬ С.ДОРЕНКО: Кстати говоря, избегают слово «Россия». ЗАПИСЬ С.ДОРЕНКО: Мадуро занимается геноцидом и провокациями под покровительством иностранных держав. Видишь, а слово «Россия» не говорят. Ну и так далее. Они обращаются к ООН с требованием, чтобы ООН повлияла на Мадуро каким-то образом, предписало Мадуро немедленно убрать иностранные военные силы. Потому что Мадуро завез в страну для гражданской конфронтации и для конфронтации с внешним миром русские военные самолеты. Э.ХАСАНШИНА: За это он получил деньги. С.ДОРЕНКО: Там идет то, что в Венесуэле называется бочинче. Повтори слово «бочинче». Э.ХАСАНШИНА: Бочинча. С.ДОРЕНКО: Бочинче, «е» там. Э.ХАСАНШИНА: Бочинче. С.ДОРЕНКО: Там нас проклинают. Э.ХАСАНШИНА: Что мы, получим враждебную страну, если падет Мадуро? С.ДОРЕНКО: Рано или поздно, конечно. Потому что эта диктатура падет, и мы получим ненависть. Э.ХАСАНШИНА: Но пока-то не упоминают Россию. ЗАПИСЬ С.ДОРЕНКО: Владимир Падрино Лопес — это министр обороны. Они завезли русские бомбардировщики. Там начался бочинче политико. Они свергнут этого диктатора и будут нас ненавидеть, так же как прибалты. Мы будем удивляться! Э.ХАСАНШИНА: Мы же им даем деньги. Они же всё равно придут к нам. Америка им не будет давать, да? С.ДОРЕНКО: Деньги они экспроприируют, долги не возвратят; всё, что мы туда вложили в алюминий и нефть, экспроприируют, нас пошлют куда подальше. Э.ХАСАНШИНА: Так им все равно понадобится еще помощь, это как бездонная яма, и сгорит очень быстро. С.ДОРЕНКО: И мы еще дадим. А потом они нас проклянут. Денег не дадут, и всю оставшуюся жизнь два поколения венесуэльцев будут нас ненавидеть, проклинать и так далее. А что мы с этого имеем, бог его знает. Я не знаю, что мы с этого имеем. Кто-нибудь понимает? В ДВИЖЕНИИ НОВОСТИ С.ДОРЕНКО: 10 часов 6 минут. Посмотрим деньги. Секундочку, я хочу посмотреть деньги. Что у нас с долларом — 66,41; там же 75,21; 60,90 по нефти — чуть изменилась, а валюты так и повисли на месте. 1,1324. Мы вчера видели в 1,13, но чуть-чуть повыше главную пару, сейчас 1,1324. Я быстренько пробежал глазами ваши сообщения. Вы не поверите, я их читаю. Э.ХАСАНШИНА: И я читаю. С.ДОРЕНКО: И Элеонора читает. Э.ХАСАНШИНА: Если вы пишете: «Я в эфире?» Да, вы в эфире. С.ДОРЕНКО: Вы всегда в эфире, товарищи! Всегда вы в эфире, то есть в пролете. Нет. Govoritmskbot — Telegram, SMS +7925-8888-94-8 и Twitter govoritmsk. Меня подтолкнула фраза Путина «хотите как во Франции?», и я начал думать: а как во Франции. В смысле, они жгут там, испортили, как бы закоптили Триумфальную арку, а так всё в общем нормально. Э.ХАСАНШИНА: А побитые экспонаты, которые в музее были. С.ДОРЕНКО: Плохо, да. Э.ХАСАНШИНА: Это очень плохо. Побитые магазины. Мне кажется, это неправильная форма протеста. С.ДОРЕНКО: 25 требований французских «желтых жилетов», давайте прочитаем. Первое требование: созыв всенародного собрания во Франции для реформы налогообложения; законодательный запрет на налоги, превышающие 25 процентов состояния гражданина. Второе, немедленное повышение на 40 процентов минимальной зарплаты, пенсий, прожиточного минимума. Третье, немедленное создать новые рабочие места в сфере здравоохранения, образования, общественного транспорта, правопорядка, чтобы обеспечить должное функционирование инфраструктуры государства. Немедленно приступить к строительству пяти миллионов единиц доступного жилья, обеспечив снижение аренды, ипотеки, создание рабочих мест в сфере строительства. Уменьшить размеры банков и разбить банковские монополии. Запретить банкам заниматься биржевыми спекуляциями. Запретить спасать неликвидные банки деньгами налогоплательщиков. Аннулировать внутренний долг как фикцию. (Что значит «фикцию»? Почему тут так написано?) Такого долга не существует, он был уже выплачен много раз подряд. При народной поддержке переписать Конституцию в интересах полновластия народа. Запретить лоббирование и схемы влияния. Запретить лицам с судимостью пожизненно занимать выборные должности. Запретить занимать несколько выборных должностей по совместительству. Выйти из Европейского Союза. Вернуть суверенитет. Возобновить циркуляцию собственной валюты. Прекратить практику бегства от налогов. Вернуть 80 миллиардов евро, которые 40 крупнейших компаний должны государству. Немедленно прекратить дальнейшую приватизацию. Немедленно убрать с дороги радары и стоп-камеры. Это просто завуалированный налог. Национальная система образования — исключить идеологию из образования. В сфере юстиции — увеличить бюджет в четыре раза. Не кажется, что требования похожи на фантастические? Э.ХАСАНШИНА: Но требования-то хорошие. С.ДОРЕНКО: СМИ — Разбить медийные монополии, искоренить кумовство. Сделать СМИ общедоступными и гарантировать разнообразие мнения. Запретить редакторскую пропаганду. Прекратить налоговые поблажки журналистам. Гарантировать гражданские свободы. Прописать в Конституции полный запрет на вмешательство государства. Продлить срок годности техники законодательно до десяти лет минимум. (Чтобы не обязаны были постоянно менять технику). Запретить производство пластиковой тары. Ограничить влияние фармацевтических компаний на систему здравоохранения. Запретить ГМО, пестициды. Запретить использование сельскохозяйственных угодий без ротации посевов. Провести индустриализацию страны, с целью отказа от импорта. Немедленно выйти из НАТО. Прекратить политику грабежа Африки, постоянное военное и политическое вмешательство в Африку. Прекратить поток иммигрантов — поток, который у нас нет средств ни принять, ни интегрировать. Уважительное отношение к международному праву. И так далее. Э.ХАСАНШИНА: Требования, конечно, очень красивые. С.ДОРЕНКО: Фантастические. Э.ХАСАНШИНА: Наши слушатели, кстати, большинство «за». С.ДОРЕНКО: Сильно фантастические. Э.ХАСАНШИНА: Слушатель пишет: «Во Франции повысили МРОТ на 100 евро, а в Россиюшке — на 117 рублей. Да, я хочу, как во Франции». И не только он. С.ДОРЕНКО: «Хотите ли вы, как во Франции?» Не знаю. Это была фраза Путина, и я начал над ней думать. «Мы же с вами не хотим, как в Париже», — он сказал. «Мы же с вами не хотим, чтобы у нас были события, похожие на Париж» — вот полная цитата. Вы поддерживаете эту фразу? Просто интересно мне. Э.ХАСАНШИНА: Лариса говорит, что все-таки основное требование — это свобода людям, если всё это обобщить. С.ДОРЕНКО: Давайте проголосуем. Владимир Владимирович Путин говорит: «Мы же с вами не хотим, чтобы у нас были события похожие на Париж». Мы не хотим, да — 134-21-35; нет, хотим — 134-21-36. Мы не хотим, чтобы у нас были события похожие на Париж, да, не хотим. Видите, тут двойное отрицание, вам придется немножко поломать голову. Да, мы не хотим этого — 134-21-35; нет, хотим, наоборот, — 134-21-36. Мы же не хотим, чтобы у нас были события похожие на Париж. Черт его знает. Они же всё время революционируют, французы. Я набрал в «Википедии» — французские революции. Есть французские революции, которые моя память выбила уже из меня каким-то образом. Голосуйте, пожалуйста. У меня уже 500 звонков; пока что не хотят, как в Париже, 12%, а хотят 88%, сейчас уже 89%. Голосуйте еще, пожалуйста. 11% не хотят, 89% хотят, как в Париже. Сейчас опять 12% на 88%. Здесь у меня цифра «пляшет», а позвонивших уже 700. То 11%, то 12% не хотят, как в Париже, а наоборот хотят — 88-89%. Я прочитаю: Великая французская революция восемьдесят девятого — девяносто четвертого годов, ликвидировавшая абсолютизм, установившая республику. Июльская революция тридцатого года (вот эта выпала из моей памяти, честно говоря), приведшая к свержению короля Карла X и восхождению на престол Филиппа I. Там тоже была подтверждена власть народа, суверенитет народа. Потом Февральская революция сорок восьмого года — установление Второй республики. Ты знаешь, что в революциях сорок восьмого года, во всех, участвовала Россия. Э.ХАСАНШИНА: Как? С.ДОРЕНКО: Поддерживала законно избранное правительство. Ты знала это или нет? Э.ХАСАНШИНА: Нет. С.ДОРЕНКО: Пуф! Вообще все революции сорок восьмого года — роль России. Россия вторгалась в разные страны в сорок восьмом году, посылала войска, чтобы поддержать законно избранное правительство, 1848 год. Мы создали в 1815 году Священный союз. Э.ХАСАНШИНА: В принципе, это не удивительно. С.ДОРЕНКО: В пятнадцатом году взяли Париж и создали Священный союз против революций, чтобы поддержать законно избранное правительство, все хорошие монархии, в 1815-м. Но эта фигня развалилась. Она развалилась, в частности, во время Июльской революции тридцатого года, когда возвели Луи-Филиппа I. Развалился Священный союз русский. В сорок восьмом году опять началась буза, и опять Россия вторглась, подавляя революции, и опять спасая законно избранное правительство. И опять мы кого-то спасли, опять нас послали на хрен торжественно. Наша цель — всё время спасение законно избранных правительств. Э.ХАСАНШИНА: Александр нам пишет: «Николай I именовался жандармом Европы». С.ДОРЕНКО: Конечно. Николай I Палкин его называли, Николай I Палкин, жандарм Европы. Э.ХАСАНШИНА: Теперь начинаю припоминать это. С.ДОРЕНКО: Конечно. Бенкендорф, Аракчеев. Вы помните Аракчеева? Надпись на гербе Аракчеевых не знала? Э.ХАСАНШИНА: Не помню. С.ДОРЕНКО: Это практически мой девиз по жизни. Без лести предан! У Аракчеевых на гербе было написано «Без лести предан». Это как я, я вот предан и всё. Кому я предан? Предан без лести всё время. Останавливаю голосование. 13% на 87%, позвонило 900 человек. 900 человек — это, конечно, антинаучное голосование, и в этом антинаучном голосовании 13% не хочет, как в Париже, а 87% хочет, как в Париже. Ну, что сказать, а? Э.ХАСАНШИНА: Рамси Болтон пишет: «Так все помнят швейцарский поход Суворова, но никто не помнит, что он там забыл». Вот правда! И он говорит: «Россия напала на революционную Францию». Всё время думала, зачем Суворов туда пошел. С.ДОРЕНКО: Суворов пошел и брал Сен-Готард, Сен-Бернар, эти перевалы страшные и так далее. Действительно мы воевали с французами с целью защиты законно избранного правительства. Они уже отрезали башку Марии-Антуанетте, а мы ее защищали, с отрезанной башкой. Мы должны были подавить узурпатора и спасти, кстати говоря, тогда австрийцев. Ты знаешь, чем дело кончилось? Просто это печальная история нашей дипломатии. Ты знаешь, чем дело кончилось? Э.ХАСАНШИНА: Чем? С.ДОРЕНКО: Австрийцы нас подали куда подальше. Э.ХАСАНШИНА: Мне кажется, у нас всегда все истории так заканчиваются. Нет? С.ДОРЕНКО: Нет, послушай меня, это очень важно! Армия наша поехала, героически брали… Вы помните картины эти: солдаты Суворова идут через перевал Сен-Готард. Для чего же они это делали? Чтобы немедленно выручить австрийскую армию, которая послала нас торжественно в одно место. Понимаешь, да. Они то ли сдались, то ли уже ушли, а мы всё еще переваливали, переваливали, тащили на себе пушки. Русские солдаты молодцы! Орлы, орлы! Есть такой фильм, там кричит маленький такой человечек — Суворов называется: «Орлы! Молодец! Пуля — дура, а штык — молодец!» Я тебе серьезно говорю, там дело закончилось полным фиаско. То ли мы опоздали, то ли австрийцы слиняли, то ли послали нас в жопу, как-то так произошло. Э.ХАСАНШИНА: Зато как красиво шли, эти картинки в учебниках истории. С.ДОРЕНКО: Да, да! Никому не нужные. Революции и роль России, я однажды сделаю на эту тему доклад. Мы спасали там законно избранное правительство. Я сейчас посмотрю, может быть, мне повезет, и прямо сейчас. Studopedia.su. Революции 1848 года. Баррикады на улицах Вены, в Европе и в России. Силами русских, турецких войск была подавлена революция в Валахии. Наши вторгались везде, чтобы поддержать законно избранное… В Дунайских княжествах… Россия ввела войска в Молдову, подавила восстание. Интервенция в Венгрию была так же нами сделана. И правильно сделали. Нет? На территории Венгрии формировались польские революционные отряды, поэтому мы вошли в Венгрию, вторглись. 140-тысячная русская армия под командованием генерал-фельдмаршала Паскевича вступила в Венгрию! Силы венгерских повстанцев потерпели поражение! Поэтому они нас ненавидят до сих пор. Мы всегда всё делаем правильно, а они нас напрасно ненавидят. Напрасно! Стыдно, товарищи! Что они нас ненавидят! Россия пыталась обеспечить солидарность европейских правительств в борьбе с революцией. Императорская Россия была единственным оплотом легитимизма и оказалась в полной изоляции! Мы оказались в полной изоляции, поскольку мы всегда были за законно избранное правительство. Тогда Николай II занял более осторожную позицию. Ну и так далее. Э.ХАСАНШИНА: Причиним другим добро! С.ДОРЕНКО: Мы всё время боролись за то, чтобы у них ничего не было. Нам за них было стыдно, и мы к ним вторгались, чтобы защитить их от них. А они нас всё время за это ненавидели и до сих пор так продолжают делать. Правда, здорово. Ну, смешно. 7373-94-8. Здравствуйте, слушаю вас. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро. Андрей, Москва. Два тезиса. Первый: они в своем воззвании говорят, что они хотят свободу. Как вы считаете, Сергей, если бы у них не было свободы, они могли бы сейчас так свободно трясти тестикулами на площадях? С.ДОРЕНКО: Абсолютно верно, что свобода есть компромисс, и они хотят пересмотреть сейчас параметры уже имеющейся свободы. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Согласен на сто процентов. В чем сейчас проигрыш Макрона и французов. Тот же самый проигрыш был у Меркель, на мой взгляд, несколько лет назад. Если бы сейчас на Елисейские поля вышли три БТРа и дали бы две очереди — одна над головами, а другая по ногам — всё, там была бы тишина. С.ДОРЕНКО: Точно нет. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Хорошо, тогда выше ног. С.ДОРЕНКО: Я вам объясню: правительство после очереди по ногам сегодня, в XXI веке, последний раз оружие применялось 50 лет назад. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Девяносто третий год, Москва. С.ДОРЕНКО: Я говорю, во Франции. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: О’кей. С.ДОРЕНКО: Во Франции последний раз стреляли 50 лет назад. Если сейчас любое правительство произведет не один случайный выстрел, а целенаправленно несколько выстрелов, — любое правительство будет сметено через полчаса, ну хорошо, у вечеру этого дня. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Кем, армией? С.ДОРЕНКО: Францией. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Кем именно? С.ДОРЕНКО: Всеми, людьми. Ни один человек не зайдет в дом, будет стоять на улицах. Я вам отвечаю. Ну, вы просто не понимаете. Просто к вечеру сегодняшнего дня. Вот сейчас стреляет, к вечеру он больше не президент Франции. Вы просто не понимаете степень возможности расстрела. В Доминиканской Республике расстрелять можно. Я как-то разговаривал с доминиканцем. В Доминиканской Республике расстрелять можно. Люди пойдут — их можно расстрелять. Плохо, но можно. Всё равно будет кризис правительственный. В России расстрелять можно, вообще без сомнений, точно можно расстрелять. А в Испании нельзя, во Франции нельзя, в Великобритании нельзя, в Соединенных Штатах Америки нельзя, в Новой Зеландии нельзя. Понятно, да. Просто нельзя, товарищи, нельзя. Даже, вы будете смеяться, в Аргентине нельзя сегодня. Хотя недавно там были «де со парасидос» и прочие, режимы совершали страшные преступления. Даже в Аргентине нельзя. В России можно. А если сейчас стрелять во Франции начнет Макрон, он к вечеру сегодняшнего дня не будет президентом. Поверьте мне. Э.ХАСАНШИНА: Ол Арс нам пишет про версию, согласно которой, в провинции все выступления мирные, а пожары устраивают ультрас, и Макрон специально это допускает, чтобы восстановить публику против «жилетов». С.ДОРЕНКО: Я думаю, что это может быть во многом так. Но когда вы посмотрите на карту протестов во Франции, вы на ней не найдете ни одного уголка, где протестов бы не было. То есть вы говорите «протесты мирные, шикарные», я всё понимаю, они мирные, но они тотальные. Когда вы поймете — вам станет легче. И второе, первый выстрел (неслучайный) — к вечеру этого дня Макрон больше не президент. Это мне понятно, например. Здравствуйте. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, эти настроения людей, я имею в виду по России уже. С.ДОРЕНКО: А чё мне Россия? Давайте Франция. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А люди, видите, поддерживают. Это плохо, это кровь. С.ДОРЕНКО: Это плохо, я с вами согласен. Во Франции задержанных 1700 было в прошлые «выхи», но крови не так много, если вы обратили внимание. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Да, но результаты вашего голосования, видите, какие. С.ДОРЕНКО: Они хотят, как в Париже. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Люди тупые, что ли? С.ДОРЕНКО: Мне кажется, неблагоразумные какие-то. 7373-94-8. Здравствуйте. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Доброе утро. Михаил. Интереснейшая тема. С.ДОРЕНКО: Михаил, выступите судьей в нашем споре. Если начать расстреливать людей, к вечеру этого дня Макрон не будет президентом, сто процентов. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Это даже не обсуждается. Я, вообще, в шоке: звонит человек (через одного назад), вроде бы с высшим образованием, и говорит «надо стрелять по ногам». Скажите, пожалуйста, с такими людьми куда дальше? Во-первых, то, что происходит сегодня во Франции, обыденное дело для любой буржуазной… Мы можем вспомнить хоть XIX век, хоть XVIII, четыре революции практически во Франции и установление Второй республики и так далее, конвент, идеи Наполеона, постоянно была кровь, но была небольшая кровь. Дальше: события, предшествующие Первой мировой войне, были сплошь связаны с микрореволюциями, их в России было три. Не две — девятьсот пяты и девятьсот седьмой год, а было фактически три революции. Потому что убийство Столыпина и вся эта возня представляла собой революцию. Дальше: удивительно, что 70 лет скульптура Шадра знаменитая «Булыжник — орудие пролетариата». Президент ведь затронул асфальтовую тему. С.ДОРЕНКО: Он сказал, что будут разбирать булыжники. Э.ХАСАНШИНА: Брусчатку. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: А как же булыжник — единственное орудие пролетариата. Кстати, очень талантливая скульптура, она была у нас канонизирована. С.ДОРЕНКО: А где она сейчас помещается? РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Вот я не знаю. С.ДОРЕНКО: Посмотри: «Булыжник — орудие пролетариата», где сейчас эта скульптура. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Шадр — великий скульптор. Они жили в русле советских идей, и всё это превозносилось. Конечно, люди были «отравлены» тем, поэтому и поддерживают беспорядки. Я тоже поддерживаю эти требования Виттенбергской церкви, которые вы сейчас перечислили. Они все должны постоянно нависать над правительством. И правительство должно постоянно думать об этом, постоянно реализовывать идеи свободы, постоянно изменять условия. Французы, действительно, нетерпеливая нация, в отличие от итальянцев, которые один раз выстрелили … Джузеппе Гарибальди… С.ДОРЕНКО: Я вам скажу, где находится: копия из бронзы в шестьдесят седьмом году установлена в Пресненском районе Москвы, в парке Декабрьского восстания, архитекторы Казарновский и Матюшин. Она стоит сейчас, «Булыжник — орудие пролетариата». Э.ХАСАНШИНА: А оригинал, я так понимаю, в Третьяковской галерее. С.ДОРЕНКО: Как это прекрасно! На родине скульптора в городе Щадринске на площади Щадра установлена архитектурно-культурная композиция: в центре бюст Щадра, самого гениального, а по сторонам две отлитые в бронзе скульптуры Щадра: «Булыжник — орудие пролетариата» с одной стороны, а «Сезонник» — с другой стороны. Также в Киеве на площади Красная Пресня в честь дружбы трудовых коллективов Подольского района Киева и Краснопресненского района Москвы установлена статуя «Булыжник — орудие пролетариата». НОВОСТИ С.ДОРЕНКО: Я хотел поговорить про миллениалов. Вы слышали в анонсах, что Катя Винокурова будет сегодня у нас после трех на станции. Но, тем не менее, мне нужно ей позвонить, чтобы поговорить с ней о миллениалах. Миллениалы — так называют людей, которые не родились на стыке тысячелетий, а тех, кто сделался взрослым на стыке тысячелетий. Где-то с восьмидесятого по двухтысячный год, те, кто родились в последние 20 лет предыдущего тысячелетия, — они называются миллениалами. В частности, Хасаншина. С нами здесь миллениалочка. У Кати Винокуровой написано, что поменялась мода. То есть не нужны украшения, не нужны лабутены, не нужны роскошные одежды, приятнее теплые свитера, кормить уточек, кормить белочек, пить кофе с хорошей компании из картонного стакана. Не обязательно это хорошая посуда, не обязательно это хорошие места, а можно в кафешке, но главное, чтобы была хорошая компания. Интересно путешествовать, не интересны машины, не интересны драгоценности. Написала Катя Винокурова в колонке в «Газете.RU», если я правильно припоминаю. Я это прочитал, и я оставил это, потому что это колонка, это мнение, ну и черт с ней, с этой колонкой. Но мне показалось дискуссионным и интересным, статья Винокуровой повысила свою капитализацию в тот момент, когда я прочитал из Stern: «Миллениалы — не противники капитализма. У них просто нет денег». Вы просто нищие, дорогая, вот в чем дело. Вы бедные люди, и вы поэтому выдумываете, почему вам хорошо. Вы компрачикосы чёртовы, вернее жертвы компрачикосов. Вы живете искореженные, и вам по кайфу, потому что вы должны же объяснить, что вам по кайфу, а на самом деле вам не по кайфу. Если вас чуть-чуть распрямить, сказать «компрачикосы ушли, распрямляйте ножки, ручки свои искореженные». А вы такие скажете «упс, нормально всё». Э.ХАСАНШИНА: Я не думаю, что мы бедные. Я думаю, что просто распределение денег у нас другое. Мы предпочтем потратить их на путешествие и хороший компьютер, блок за 200 тысяч, материнскую плату, нежели на шубу или автомобиль, или на покупку своего жилья. Потихоньку мы уходим от этого. С.ДОРЕНКО: Катя Винокурова с нами. К.ВИНОКУРОВА: Доброе утро. С.ДОРЕНКО: Кать, я звоню из эфира. Смысл в чём, вас поймали компрачикосы, посадили в клетки, искорежили вас бедных, и вы начинаете придумывать, легендировать, мифологизировать счастье в скрюченном состоянии. Если вас вывезти на природу, сказать «ребят, да хватит скрюченными-то жить, распрямитесь»; вы скажете «ой, чёрт, действительно я хочу хорошую тачку». Нет? У вас просто нет денег. К.ВИНОКУРОВА: Нет, Сергей. Вы поймите, что условные кеды могут быть спокойно по цене лабутенов. С.ДОРЕНКО: Да. К.ВИНОКУРОВА: Так, а причем тут деньги? С.ДОРЕНКО: Ну, согласен. И при этом, кстати говоря, не очень хорошие. Я купил New Balance, левую кроссовку разнашиваю два года; правая сразу села, а левую два года разнашиваю. За 12 тысяч купил, жалко выбросить, а, в общем, дрянь дрянью, если разобраться. Ну, ладно, неважно. К.ВИНОКУРОВА: А у лабутенов очень удобная колодка. Так что это тоже была моя ошибка десятилетней давности, на первые заработанные деньги купленные, до сих пор сносить не могу. С.ДОРЕНКО: Ну, хорошо, вы делаете 150 тысяч в месяц, я примерно, оценочно. А если вам дать миллион долларов в месяц, как делают некоторые люди. К.ВИНОКУРОВА: А зачем миллион долларов в месяц, Сергей? Этот миллион есть, что ли? С.ДОРЕНКО: Так случилось. Вас посадили на такое место, где миллион долларов — это и есть ваш доход. Вам, например, лететь в Таиланд, вы говорите: а сколько стоит целый самолет? — Да там 50 тысяч долларов. Вы говорите: ну и что, давайте полетим. К.ВИНОКУРОВА: Сергей, мне кажется, вы, как блестящий полемист нашего времени, немножко передергиваете. С.ДОРЕНКО: Нет. К.ВИНОКУРОВА: Я на это отвечаю: мне совершенно не нужен самолет, я спокойно долечу эконом-классом, только если место будет у окна, но зато этот миллион долларов позволит мне взять на содержание детский дом, какой-нибудь центр для женщин в сложной ситуации и сделать какие-то добрые дела. Эмоциональная отдача для меня в этом будет гораздо сильнее, чем от самолета. С.ДОРЕНКО: Это — скромность пуще гордыни. Потому что вы знаете, что Земля населена 7,5 млрд человек. Вы возьмете 30 воспитанников детского дома, а останется миллиард голодных проституированных детей, которые взрываются вдобавок на минах, оставленных колонизаторами. Миллиард! А вы 30. Это скромность пуще гордыни, Кать. Это гордыня! К.ВИНОКУРОВА: Я буду призывать всех остальных сделать то же самое, потому что только все вместе мы сможем что-то изменить. С.ДОРЕНКО: Я уже анонсировал, что вы сегодня после трех будете с нами, и расскажете об СПЧ и о «хотите ли, как в Париже». Парадоксальная вещь, у нас 87% слушателей проголосовали, что они как раз хотят, как в Париже. Я был потрясен до глубины души. И мы выяснили, что Третьяковке «Булыжник — орудие пролетариата», скульптура гипсовая, а та, которая из бронзы, — на Пресне. И до сих пор на Пресне, у метро, вы помните, казака срывают с лошади. К.ВИНОКУРОВА: Да. С.ДОРЕНКО: Так что, видите, как противоречиво. К.ВИНОКУРОВА: О каких частных самолетах мы можем говорить в такой атмосфере социального неравенства, в таком общественном напряжении. С.ДОРЕНКО: Это правда. Я с вами согласен, что людей в нулевые, какой-нибудь девяносто восьмой год, хорошо было дразнить, потому что они тоже видели флажок на холме. То есть они шли к тому же флажку, что и ты, но ты чуть раньше дошел. А сейчас дразнить, в условиях обреченности, просто стыдно. К.ВИНОКУРОВА: Я об этом и говорю, в этом плане, про частный самолет, например, для полета в Таиланд, это просто стыдно, это глупо, это позорно. С.ДОРЕНКО: Я здесь абсолютно согласен. К.ВИНОКУРОВА: …бессмертны честностью, наглостью, гордостью. С.ДОРЕНКО: Когда вы идете колонной, и вы первая дошли, и вы кричите: «Братцы, я купаюсь в шампанском». Они идут, они тоже будут купаться, на полчаса позже — это одно; а второе, когда вы кричите рабам, потерявшим чувство собственного достоинства, забитым, «я купаю в шампанском!» — это очень стыдно. К.ВИНОКУРОВА: В этом плане да, аренда частного самолета является как раз потерей собственного достоинства, а скромность, разумность и самодостаточность является вариантом его сохранить и для себя, и для других людей. И, мне кажется, это вопрос ответственности и взрослости общества, о чём я и написала. С.ДОРЕНКО: Спасибо за участие в «Подъеме», и мы ждем вас после трех, договорились. Счастливо. К.ВИНОКУРОВА: Спасибо, Сергей! Буду! Счастливо! С.ДОРЕНКО: Это Катя Винокурова. А ты имела какой-то свой дискурс, ты хотела что-то такое изложить здесь. На летучке она мне сказала: да, но мы хотим хорошие гаджеты, мы хотим то-то, то-то. Э.ХАСАНШИНА: Я, конечно, понимаю, что есть люди, которые готовы отдать свой миллион долларов на детский дом, но я боюсь, что не все миллениалы такие. Гуманитарность мышления — это здорово, и наверняка у многих это будет. Конечно, не факт, что они возьмут весь детдом на содержание, но какая-то часть пойдет. Потому что очень много среди людей моего поколения — это девушки или молодые парни, которые едут в какую-нибудь Гватемалу, открывают там клинику, нелегально провозят лекарства через границу, и это не единицы. С.ДОРЕНКО: Я знаю тоже об этом явлении. Я не собираюсь это оспаривать. Здравствуйте. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Сергей, Эльвира, здравствуйте. Александр, Москва. С.ДОРЕНКО: Александр, а вы миллениал? РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я родился в семьдесят восьмом году. С.ДОРЕНКО: Всё-всё! Вы современник Суворова, Кутузова, Пушкина. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Мне больше тридцати не дают. С.ДОРЕНКО: Да? РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я могу ответить вам цитатой другого миллениала прошлого века — литературный миллениал Остап Бендер. Давайте начнем с него. Когда у него появился миллион, он сам себя спросил: «А что я могу с этим миллионом, помимо нэпманского жранья?» С.ДОРЕНКО: Он же собирался в Рио-де-Жанейро. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Я думаю, современные миллениалы не задаются таким вопросом. С.ДОРЕНКО: Не знаю. Я думаю, когда вы получаете первый миллион… Дело в том, что миллион, как если вы проникаете на следующий лэвэл. Первый вопрос: почему не десять? Когда вы получаете десять: почему не сто? Когда вы получаете сто: почему не ярд. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: И с каждым порядком у вас нарастает беспокойство, как сохранить. С.ДОРЕНКО: Сейчас объясню: это беспокойство — скорее, знание, что большая доля этой суммы пойдет на защиту. То есть ты сразу строишь крепость вокруг этого. Ну, миллион — это маловато, а, условно говоря, сто. Вокруг ста вы выложите.., вам надо будет зарабатывать 500 тысяч месяц, 6 млн в год, с этих ста, из них не менее трети отдать на защиту ста миллионов. Вы должны их защищать, конечно. РАДИОСЛУШАТЕЛЬ: Иначе у вас их отнимет румынская… С.ДОРЕНКО: Конечно, конечно. Или силовики, или кто-то еще. Это всегда так. То есть ты обретаешь некую динамическую стабильность, ты начинаешь защищать свои деньги. Миллион еще защищать не надо, потому что у любого полковника — миллион. Десять, может быть, не надо, потому что, в общем, у полковника — двадцать. А сто уже надо, в том числе от полковника; сто миллионов долларов уже от полковника надо защищать, и не только от полковника. Сто миллионов — это уже вкусняшка. Ты должна тратить известные суммы на то, чтобы поставить рвы, стены, чтобы защищаться, чтобы биться с чужаками. Э.ХАСАНШИНА: Но вы же понимаете, что миллениалы будут защищаться не в этой стране. Если они заработают такую сумму, они просто переедут в другую страну, и это самое будет защищаться там. С.ДОРЕНКО: Точно не в этой стране. Там тебя будет защищать система, ты будешь платить серьезные налоги, но ты при переходе не платишь налогов, что очень важно. Когда ты переходишь туда, тебе разрешают ввезти свое имущество, и ты его ввозишь. Раньше проверки были не очень тщательные, сейчас тщательнее, потому что это нормальные деньги. Ты их ввозишь и с них налога не платишь, а вот уже с дохода с этих денег начинаешь платить налоги. И это, собственно, твоя защита. Миллениалы чёртовы, как будто они постматериалисты. Простите меня, когда вы покупаете iPhone за 100 тысяч, 120 тысяч… я сейчас не помню, сколько я за этот отдал, 108, по-моему. Когда вы покупаете iPhone за 108 тысяч, а я дешево купил, он стоил 115 или 120, я немножко сэкономил, 12 тысяч. Это не материализм? Это материализм. Э.ХАСАНШИНА: А я поэтому и не говорю, что миллениалы это такие дервиши, которые идут босыми по деревне, и им больше ничего не надо. Что-то всё равно нужно: выложить какой-нибудь постик в Instagram, для этого вам нужно мобильное устройство хорошее, с хорошим качеством фотосъемки; сделать блог в YouTube или в Facebook. Я думаю, конечно, какой-то материализм есть, просто он другой. Эти деньги есть, они распределены по-другому, ценности другие. Да, не шубы, да, не бриллианты, но это не значит, что от хорошей техники откажутся. С.ДОРЕНКО: Уходят бриллианты… Э.ХАСАНШИНА: Идут к более комфортному, что может сделать тебя лучше, умнее, оперативнее. Этот человек потратит деньги на курсы хорошего учителя английского языка. С.ДОРЕНКО: У тебя два миллиона рублей, например. Предположим, что ты уже живешь в квартире, эти вопросы решены. Э.ХАСАНШИНА: Мне, кстати, кажется, что не факт. В России еще может быть да, но в мире люди чаще всего стараются снимать, причем снимать не у кого-то конкретно, а абстрактный доходный дом. С.ДОРЕНКО: В России просто тебя вышвырнут сегодня на сегодня. Утром придет хозяин… Э.ХАСАНШИНА: Пьяный. С.ДОРЕНКО: К вечеру ты уже выметешься из этой квартиры торжественно. Э.ХАСАНШИНА: Поэтому нам приходится. С.ДОРЕНКО: Например, у тебя вопрос решен с квартирой, у тебя два миллиона рублей. За два миллиона, я сейчас скажу, что можно купить. За два миллиона можно купить хороший раунд кат бриллиант в Израиле. Э.ХАСАНШИНА: Не будут покупать. С.ДОРЕНКО: Very, very small. Э.ХАСАНШИНА: Конечно, есть такие люди, которым это интересно. С.ДОРЕНКО: Very small included, с маленькими включениями. Нормальный карат можно купить за 30 тысяч долларов. Да за пятнадцать можно, но за пятнадцать будет не very small included, а small included. Куда бы ты два миллиона ляпнула? На iPhone многовато, если разобраться, на iPhone и 100 тысяч хватит. Дальше? Э.ХАСАНШИНА: Путешествия. С.ДОРЕНКО: Путешествия — миллион. Э.ХАСАНШИНА: Самообразование. С.ДОРЕНКО: iPhone купила — 100 тысяч, путешествие — миллион. Миллион сто ушел, осталось 900 тысяч. Э.ХАСАНШИНА: Помощь родственникам. С.ДОРЕНКО: Чтобы они что? Родственники пошляки, они какой-нибудь ремонт учинят. Э.ХАСАНШИНА: Да, на ремонт, на крышу, на всё очень примитивное. С.ДОРЕНКО: То есть займутся пошлятиной. Это как-то неинтересно. Э.ХАСАНШИНА: Да, но им от этого будет лучше, пусть это и пошло. С.ДОРЕНКО: Короче, там, где можно купить каратник, Хасаншина поедет в путешествия. Вот это отличие. Я должен сказать, что, наверное, жизнь хороша, когда у тебя есть и каратник, и путешествия, чтобы уже и то, и то. А почему нет? Э.ХАСАНШИНА: А зачем? Куда вы будете его носить? Ради чего? С.ДОРЕНКО: Не надо его носить, его можно в руке подержать. Э.ХАСАНШИНА: Или вы думаете, что потом будет жесткий кризис, и вы его продадите. С.ДОРЕНКО: Нет! Продажа всегда вдвое дешевле. Э.ХАСАНШИНА: Передать дочери, которая будет носиться с ним, как с чемоданом без ручки, ни носить, ни продать. Как-то глупо. С.ДОРЕНКО: Больше того, если продашь в половину, это дикая везуха; тебе адски повезло, если вполовину продашь. Нет, забыли сразу, продавать нельзя. Надо как-то подержать в руке. Я вот нефриты таскаю в руке, мне приятно, на ощупь как-то приятно. Объяснить это невозможно. Э.ХАСАНШИНА: Мне кажется, что нефрит приятнее, чем бриллиант. Всё равно есть какая-то репутация: у золота одна репутация, у серебра другая. С.ДОРЕНКО: Нефрит долго держит тепло, он теплоемкий, наверное, в этом смысле он выигрывает по сравнению с бриллиантом. Вы такие все диковинные, все необычные. Пишет Stern сегодня «У них просто нет денег». Быстро прочитаю вам переписку, которую, насколько я понимаю, можно публиковать. Мне прислал Иван Макушок, мой хороший знакомый, друг, Иван Викторович Макушок. А ему написал, насколько я понимаю… Вань, а можно это использовать? Напиши мне, что нельзя. Потому что я начинаю читать чёртово письмо. А? Он мне прислал письмо от отца Марии Бутиной. Вань, а можно это использовать в эфире? И.МАКУШОК: Конечно, ты можешь сказать. Он же со мной связался, он ни с кем не хочет связываться. С.ДОРЕНКО: Хорошо, договорились. И.МАКУШОК: Я с ним говорил достаточно долго. С.ДОРЕНКО: Ты сейчас уже в эфире. И.МАКУШОК: Очень приятно, что в эфире. Ситуация сложилась достаточно сложная, потому что адвокат, о котором говорят, он чисто номинальник, бесплатный, он может только процессуально помогать. Очень мешают слухи в отношении сделок, связанных с какой-то работой на иностранное государство с просьбой получить гражданство и так далее. Это всё спекуляции, на этом девушку, которая 22 дня находится в карцере, согласитесь, не красит. Журналисты переходят… Помогает наше консульство, консульство каждую среду может с ней общаться, два раза в неделю имеет право звонить. С.ДОРЕНКО: Вань, скажи, пожалуйста, как тебя титровать? Ты сейчас как себя титруешь? И.МАКУШОК: Не надо меня титровать, потому что не по работе совершенно. С.ДОРЕНКО: Я понимаю. Иван Макушок, всё. Пока. Иван Макушок переговорил только что с отцом Марии Бутиной. Я ему говорю: давай я ему позвоню. Он говорит: он не хочет, потому что ты представитель прессы. А Иван с ним знаком каким-то образом. Вот что пишет отец Марии Бутиной: «Юридическую защиту ведут прежние адвокаты. Бесплатный адвокат — исключительно процедурный момент, не влияющий вообще ни на что по существу». Элеонора, чем ты занимаешься? Смотри на меня. «По линии МИД оказывается, кроме моральной поддержки, дипломатическая, в виде нот, протестов и так далее. Но сторона обвинения на это вообще никак не реагирует». То есть там МИД что-то пишет, это вообще никого не парит, американцев. «В основном это касается условий содержания. Финансовая помощь не оказывается ни от кого вообще». Никакой финансовой помощи нет. «В ближайшее время Фондом поддержки соотечественнику (господин Паневкин) будет рассматриваться мое заявление на предоставление гранта на помощь». Наверное, на адвоката. Это интересно — «В ближайшее время Фондом поддержки соотечественнику будет рассматриваться мое заявление, — говорит отец Марии Бутиной, — на предоставление гранта, МИД и УПЧ направили ходатайство. Позицию Россотрудничества не знаю, писал им, но они не отвечают. Фонд сказал: если одобрим, сумма будет маленькая». Фонд поддержки соотечественника маленькую сумму даст. Третье: Суть сделки будет состоять в признании неопровержимого отсутствия регистрации в качестве иноагента (то, что Мария не регистрировалась в качестве иноагента) у генерального прокурора, из-за наличия в деле чиновника из Российской Федерации Торшина. Ничего нового. Все факты давно известны и неинтересны. Никаких оговоров какого-либо и себя не будет. Она не будет оговаривать никого вообще. Никаких гражданств США не предполагалось, чушь полнейшая. Самочувствие у нее уверенное, находится в карцере 22 дня. Звонки, насколько я понимаю, отец осуществляет один раз в неделю. Э.ХАСАНШИНА: А почему в карцере? С.ДОРЕНКО: Это одноместный номер, он ее называет «карцер». Э.ХАСАНШИНА: Не в нашем смысле. С.ДОРЕНКО: Ну, не знаю я! Я слово «карцер» здесь транскрибировать не могу, мне трудно, потому что я не понимаю: карцер там — это что? Э.ХАСАНШИНА: Вообще странно, что она не получает никакой финансовой поддержки, потому что это все-таки имиджевая история. Если этот человек никак не связан, эта штука, которая ударит по репутации страны. С.ДОРЕНКО: Иван перекинул мне это письмо, которое он получил от отца Марии Бутиной. Я склонен доверять этому. «Это палево». Что палево, какое палево? «Карцер — это просто полная изоляция в небольшой камере, одиночка, в сущности». Она сидит в одиночке. «Этот Иван рассказывал про Бельянинова». Совершенно справедливо, именно этот Иван навещал Бельянинова, который рядом с СВР… Вы правильно вспомнили, Мартин Силён. Э.ХАСАНШИНА: Лео Луч нам написал, что сидел в американской тюрьме, знает там что да как. С.ДОРЕНКО: Ну и как? Э.ХАСАНШИНА: Говорит, что карцер в США — это без ТВ, книжки и Библию дают. С.ДОРЕНКО: Но без ТВ. А книжки на английском языке, наверное. Э.ХАСАНШИНА: Да. С.ДОРЕНКО: Я вам прочитал. Что я сейчас сделал? Я прочитал как есть, буква в букву, вы дальше рассуждайте. Договорились? Вы же умные. В ДВИЖЕНИИ С.ДОРЕНКО: Общая загруженность по Москве 5 баллов. В городе сейчас, по данным ЦОДД, машин 87% от нормы, 596 тысяч 70; такси — 109%, 37 тысяч 431 машина и каршеринг — 137. Каршеринг, кстати, всегда выше 100%. Почему? Потому что это расширяющийся сервис, и он каждый раз демонстрирует больший процент, чем прежде. 12 тысяч 704 каршеринговые машины едут сейчас по городу. Мы пойдем и проживем ее, эту среду, 12 декабря.