Музыкант Nocow о запретах в России, клубной культуре и равнодушии к наркотикам

Если попросить европейских промоутеров назвать несколько известных им российских музыкантов — вряд ли они представят большой список, но в нем точно будет имя Nocow. За этим псевдонимом скрывается Алексей Никитин, резидент объединения Roots United: его треки используют в своих миксах культовые диджеи Лен Факи и Бен Клок; с последним Nocow выступит на одной сцене 22 декабря на вечеринке System 108 x Roots United в Москве. «Лента.ру» поговорила с музыкантом о состоянии электронной сцены в России. «Лента.ру»: Говорят, чтобы делать хорошую музыку, нужно либо совсем ничего не понимать, либо знать очень много — и ты явно относишься ко второй категории. Мешает ли тебе это выступать на вечеринках в клубах, где люди хотят танцевать? Чувствуешь ли, что приходится как будто снижать уровень, следовать чужому вкусу? Nocow: Впервые слышу подобное утверждение, но если исходить из него, я скорее отнес бы себя к первой категории. И чем дольше живу, тем больше склоняюсь к подобному убеждению в принципе. Чем глубже погружаешься в процесс — тем больше понимаешь, что ничего не понимаешь, хотя это не отменяет приобретенных навыков или опыта. Я не являюсь сторонником того, что серьезную или глубокую музыку в клубе не услышишь. Простой формой можно выразить очень даже глубокие вещи. Для себя я не вижу разницы между танцевальной музыкой или же музыкой для домашнего прослушивания. Главное — содержание. К тому же как раз в клубе можно почувствовать те вибрации, которые дома почувствовать не получится. Что касается «снижения уровня» — думаю, что я делаю не очень сложную музыку по форме, но хочется верить, что с содержанием. В этом смысле мне снижаться особо некуда. Я, конечно, оказывался в ситуациях, когда публике нужно немного другое, но я играю то, что мне хочется, и при этом стараюсь никого не травмировать. Играть динамичную музыку мне нравится гораздо больше — здорово, если работают и ноги, и голова. Но, опять же, танцевальная музыка бывает разная. Для кого-то то, что я играю, кажется не очень танцевальным или понятным. Все относительно. Я была на нескольких твоих выступлениях, и это всегда были лайв-сеты. Это для тебя принципиальный момент? Ты не любишь диджеить? В свое время я немного поиграл диджей-сеты, но потом понял, что я больше продюсер. В том смысле, что я больше музыки пишу, чем слушаю чужой. А для хорошего диджея диггинг («копание», переслушивание старых и новых пластинок, в том числе редких, в огромных количествах — прим. «Ленты.ру») — это необходимость. В Москве с клубами проблема — за последние годы несколько закрылось, некоторые — из-за проблем с властями. Сейчас спокойнее, есть много хороших вечеринок, но они кочуют от площадки к площадке, нет такого места, куда можно пойти каждые выходные и быть уверенным, что там будет хорошо. А как в Петербурге? Многие говорят, что клуб «Клуб» — это новая «Рабица». Самое интересное, что я не был ни в «Клубе», ни в «Рабице», и, хоть и наслышан об этих местах, дать оценку не могу. Что касается закрытия клубов — это, конечно нагоняет грустные мысли о будущем электронной музыки в России. С учетом того, что и настоящее весьма печально. Музыка у нас есть, а вот места для ее «демонстрации» фактически нет. К примеру, в одном только Базеле с населением около 170 тысяч человек есть несколько больших клубов. В Петербурге же нет ни одного постоянного клуба с вместимостью, скажем, 700 человек, и чтобы этот клуб прожил больше нескольких лет, и чтобы люди туда ходили. «Бланк» сейчас развивается, да и в «Севкабеле» происходят движения. Время покажет... Другими словами — у нас и закрывать-то почти нечего, не хотелось бы думать, что это произойдет и тем более будет иметь системный характер. Видишь ли коренную разницу между аудиториями в Москве и Питере, между тем, как ведется «музыкальный бизнес»? Раньше разница была заметной. В Петербурге народ был более застенчивым и даже скованным. Нередко люди на танцполе друг друга стеснялись. Но были места, где публика чувствовала себя свободно, такие как «Дружба». Сейчас, конечно, это кажется странным. Думаю, многое зависит от места и организатора. Если все организовать грамотно — всем будет хорошо, будь то Питер или Москва. Не могу не отметить «Пропаганду», я там играл впервые в этом году и должен сказать, что публика там была очень душевная. Те самые open minded people. Я получил колоссальное удовольствие. В Питере всегда круто на [фестивалях] PPF (Present Perfect Festival — прим. «Ленты.ру») или OFF (серия вечеринок от создателей фестиваля PPF — прим. «Ленты.ру»). «Музыкальный бизнес» я бы, пожалуй, так в кавычках и оставил. На мой взгляд, такого понятия в России пока нет — во всяком случае, в электронной музыке. Фестивали а-ля AFP (Alfa Future People — прим. «Ленты.ру») — не в счет. Как таковой системы у нас не сформировано. Тем более в масштабах страны. Вообще ты для себя прослеживаешь взаимосвязь клубной культуры и продюсирования музыки? Сложнее ли работать в условиях, когда клубная культура плохо развита? На Западе это — система. Например, ты пишешь трек, он попадает на лейбл (или сам издаешь), лейбл готовит релиз, отправляет тест-пресс или цифру диджеям (они играют этот материал в клубах, берут в миксы), лейбл делает проморассылку по всем СМИ, оказывает пиар-поддержку релизу и это все еще до выхода. Потом устраиваются релиз-пати, приходят запросы на ремиксы — и так далее и тому подобное. В этом процессе присутствуют деньги, у всех по-разному и в разных масштабах, но это можно назвать бизнесом. Хотя сейчас продажи музыки падают как снег. А теперь представьте этот процесс в пределах России… Сложнее работать в условиях, когда культура в общем плохо развита. Клубная культура — это лишь небольшая ее часть. Ну и экономика здесь не на последнем месте. Что ты думаешь об отмене концертов за последние пару недель в разных регионах России? Взялись уже не за рейвы, а за конкретных артистов. Как считаешь, что за этим реально стоит? На мой взгляд, за этим стоит общая социально-политическая направленность деятельности властей. В конце 1990-х — начале 2000-х российская музыка была как будто бы очень свободной и дикой. Были, например, «Тату», которых сейчас бы запретили за пропаганду гомосексуализма, а тогда их Россия на «Евровидение» посылала. Как так получилось, что вдруг все свернуло не туда и настала другая крайность? В девяностые и нулевые, хоть это и разные времена, была достаточно явная тенденция и вполне заметное желание нашей страны войти в европейскую систему координат. Я думаю, здесь речь может идти о некой интеграции в целом — конечно, на определенных условиях и в определенной степени. Плюс после развала СССР ощущался некий общий дух свободы, при весьма непростой экономической и социальной ситуации в стране. Видимо, так сложилось, что эти условия не были соблюдены. И в итоге мы столкнулись с ситуацией диаметрально противоположной. Складывается ощущение, что у нас идет очень сильный откат назад, и на очень большой скорости. Не хочу представлять, к чему это приведет. Многие говорят, что в период запретов искусство часто переживает расцвет. Ты в это веришь? В период запретов художник вынужден вырабатывать многие качества, не свойственные ему в «комфортных» условиях, и в условиях жесткой цензуры рождаются «многослойные» или «многоуровневые» пути творческой мысли и ее реализации. Свобода же — это в первую очередь ответственность. Ведь когда у художника есть все свободы, он обязан сам быть цензором своему творчеству, а это сложнее всего. В какой-то мере цензура необходима, только она должна соответствовать определенному уровню. А это уже вопрос общего уровня культуры общества. Часто ли ты ходишь на вечеринки (или концерты), и если да — что для тебя главное? Ходишь на конкретного исполнителя или ради атмосферы, потанцевать? Из последнего где ты был, что больше всего впечатлило? Хожу редко. В большинстве случаев иду на исполнителя. Сходить просто на вечеринку — это скорее если по делу с кем то встретиться или просто своих ребят поддержать. У меня интерес вызывают те музыканты, чью музыку я люблю. Последнее яркое впечатление — это приезд Ларри Херда в Питер на PPF. Это один из любимых продюсеров, так что для меня это было просто необходимо. Чувствуется разница, когда ты выступаешь в России и когда — за границей? Я бы сказал, что основная разница — в уровне организации и качестве звука. У нас в большинстве случаев с этим просто беда. А в клубе качественный звук — это первое, что нужно иметь. Но надо понимать реалии, в которых мы живем. Организация зависит от многих факторов, нам здесь есть над чем работать. По сути, от качества этих двух составляющих зависит результат, который одинаково важен всем сторонам. Что касается публики, то принципиальной разницы не вижу (если мы говорим о Москве, Питере и еще паре городов), в регионах ситуация сложнее. Ты выступал в «Бергхайне» — там редко на танцполе можно встретить человека, ничего не употребившего. Как ты относишься к тому, что твои слушатели обдолбаны? Пытаешься ли, как многие немецкие диджеи, исходить из того, какой эффект наркотики оказывают на восприятие музыки, и подстраивать свой сет под это? Я не употребляю наркотики, поэтому мне довольно сложно представить, что именно будет работать для людей в определенном состоянии, а что нет. Я опираюсь на собственные ощущения. Если я чувствую, что хочу сыграть тот или иной трек, то играю. Для меня нет разницы, что кто-то трезв, выпил или закинул что-то, если человек танцует или слушает музыку и получает удовольствие — это главное. Я долгое время вообще не замечал, что кто-то под чем-то, да и до сих пор практически этого не вижу. Со сцены точно не видно. Я бы добавил к этому, что многие люди в трезвом состоянии в обыденной жизни бывают пострашнее клубных вариантов. Ты говорил в одном интервью, что русские не уважают себя, поэтому все делается криво. С чего начать, чтобы это отношение начало меняться? Видишь ли ты в молодом поколении какие-то изменения? Это очень сложный круг вопросов, на который, думаю, ни у кого нет однозначного ответа. С одной стороны, так сложилось исторически — в частности, монголо-татарское иго и крепостное право оставили значительный след в нас. Как можно изменить то, что складывалось столетиями? С другой — я убежден, что культура, наука, медицина получают толчок к развитию сверху, а не снизу... К моему удивлению, я так и не увидел принципиальной разницы в мышлении молодого поколения. Я, конечно, опираюсь на свой опыт. Но в той мере, в которой я сталкиваюсь с людьми, складывается ощущение, что принципиальной разницы нет. Система воспитания и образования пока осталась той же. Каким был бы для тебя идеальный сет? И как бы ты описал идеальное состояние музыкальной сцены в России, к которому нужно стремиться? Идеальное выступление для меня — это когда всем хорошо: публике, промоутеру и артисту. Это может быть и маленький клуб, и большой фестиваль. Если наши артисты смогут выступать, зарабатывать и иметь своего слушателя внутри страны и за ее пределами, то дальше уже дело каждого — к какого уровня высотам стремиться. Ты часть объединения Roots United. Что для тебя значит это сообщество? Для чего вообще музыкантам, художникам, промоутерам объединяться? Возможно ли что-то сделать в одиночку? Путь артиста, по большому счету, — путь одиночки. Хорошо, когда есть друзья в этой области или коллеги, разделяющие твои взгляды. Roots United мне многое дали. С ними я получил самый большой опыт в нашей стране и многое понял, все-таки наши отношения продолжаются уже с десяток лет. Все начиналось с мероприятий на пару сотен человек, а сейчас масштабы совсем другие. Музыкантам необходимо налаживать отношения, учиться взаимодействовать друг с другом, делиться опытом. Воспринимать других музыкантов не как конкурентов — и так далее. Но, повторюсь, путь артиста — это путь одиночки. Как правило, когда в комьюнити все на одинаковом положении, то все хорошо. Но как только у одного артиста начинается подъем, приходит успех, то остальные отворачиваются. Конечно, у всех разные отношения, и у всех все складывается по-разному. Но начинающим музыкантам и диджеям я бы советовал помнить об этом. Твой последний релиз вышел на британском Rekids. Что для тебя значит сотрудничество с иностранными лейблами? Видишь в этом возможность продвигать русскую музыку на Западе? Все лейблы работают по-разному. И, работая с большими, такими как Rekids или Figure, получаешь серьезный опыт. Но и работа с «ГОСТ ЗВУК» дает не меньше. Например, отчасти благодаря «Ледяному альбому», вышедшему там, я попал на Figure. «ГОСТ ЗВУК» продвинул отечественную музыку на Запад очень серьезно. И, конечно, издаваясь на западных лейблах, наши музыканты становятся заметнее миру. К примеру, лейбл Нины Кравиц «Трип» сейчас весьма активно продвигает нашу музыку на Запад — и весьма успешно. Сейчас можно смело утверждать, что русской музыки на Западе в таких количествах не было никогда. Это не может не радовать. Насколько вообще за границей котируют русскую сцену? Складывается ощущение, что многие западные диджеи и СМИ очень хорошо знакомы если не с нашей музыкой в целом, то с отдельными музыкантами. И их интерес весьма серьезен. Но в целом слушатель знаком не очень. Надеюсь, что в ближайшем будущем ситуация изменится. Тенденции есть. Назови пять треков, которые, как тебе кажется, лучше всего описывают твой музыкальный вкус. Можно хотя бы шесть?)) Aphex Twin — Xtal Larry Heard — Missing You Kashif — Stone Love Cypress Hill — Spark Another Owl Actress — Voodoo Posse Chronic Illusion Karenn — Clean It Up Билеты на System 108 x Roots United можно приобрести по ссылке.