"Сначала смеются глупые дети, потом умные"

Почему в репертуаре нет постановок для подростков от 12 лет, им тоже интересен театр! — Неправильно делить репертуар на постановки 6+ или 12+, – сказал главный режиссёр Кемеровского театра драмы, куратор лаборатории Антон Безъязыков. – Мне повезло, я застал те времена, когда в питерском ТЮЗе работал Зиновий Яковлевич Корогодский, легенда детского театра. Я видел реакцию зала. Сначала смеются глупые дети, потом умные, потом глупые родители, потом умные – так он выстраивал диалог с залом. Спектакль создается для семейного просмотра. Главная проблема театра: по мнению родителей, я привел ребенка, оставил его на ёлку-новогоднюю сказку, он что-то там посмотрел и ни разу не сказал мне "ах!". А ведь с ребенком спектакль нужно обсуждать: почему ах и почему не ах, и что ему не хватило, чтобы было ах. А может, и почитать книгу. Получается, что школа и родители перекладывают ответственность на театр: он должен развиваться, соответствовать… Театр зачастую относится к детям потребительски. Как сказал режиссёр Николай Коляда, пионер – сопливый, а деньги в кассу несёт. Каждый директор хочет получить в репертуар своего театра спектакль, такую выездную радость, который умещался бы в легковушку, проходил бы по всем детским садам, школам, шел чесом на Новый год, а потом забывался. Любому режиссёру нетрудно сделать шоу на 500 человек для 12-летних – но это будет коммерческий проект. А для серьезного разговора с подростками нужен спектакль на малой сцене, в камерном пространстве. В этом зачастую не заинтересован театр: сил, времени, денег потратит много, а выхлопа получит мало. Любой директор драмтеатра скажет – мы не театр для детей, у нас другая направленность. В этом также проблема. Кроме того, советские ТЮЗы стали молодежными театрами и серьезный репертуар заявляют в вечерних спектаклях. Такова тенденция. Единственный театр, который несёт воспитательную нагрузку на своем горбу – театр кукол. Но подросткам в 8-14 лет ходить туда уже неинтересно, а драматический театр им не в состоянии что-то предложить. Это тоже одна из проблем. Отчасти для их решения и нужна эта лаборатория: поговорить о проблемах и наметить решение. Слева – Антн Безъязыков. Фото: Кемеровский театр драмы Выяснилась и ещё одна проблема – отсутствие хороших пьес для подростков. — Для детей 6-10 лет есть современная драматургия хорошего качества, – сказала режиссёр из Новосибирска Анна Зуева. – А найти драматургию для подростков – с этим у меня были огромные сложности. Мне кажется, эта аудитория как раз и не охвачена – 14-16 лет. Эти ребята уже приходят на взрослые спектакли, но проблемы, которые связаны с их возрастными особенностями, там не освещаются. Для этого должна быть отдельная драматургия. А встречается, как правило, чернуха или невнятная история, которая непонятно как началась и также закончилась. И что делать? Ставить классиков? — Есть неустаревающая классика, – ответил Антон Безъязыков. – Самый простой пример – Шекспир, "Ромео и Джульетта". Эта история войдет в аудиторию 12-16 лет как нож в масло. Но можно делать на основе классики современные вещи. Та история, которая рассказана Пушкиным в "Дубровском", при правильном ракурсе точно попадает в подростков. Другой вопрос – театры зачастую не заинтересованы в поднимании острых подростковых проблем. В этом еще одна проблема. Как только театры перестанут бояться этой проблемы и она станет востребованной, появятся талантливые драматурги. В центре - Анна Зуева. Фото: Кемеровский областной театр драмы В процессе работы театральной лаборатории была затронута и еще одна проблема – диалога режиссёра и актёра. Ведь лаборатория – это проба нового языка, нового материала, и, как отметили некоторые режиссёры, артист здесь не может выполнить все. Когда режиссёр приезжает в театр ставить спектакль, смотрит репертуар, понимает – вот идея, находит актёра, но все равно его не знает, нет с ним контакта. Начинает работать, уже имея определенный замысел, но в процессе узнавания актёра понимает, что режиссёрский замысел конфликтует со стержнем артиста. И либо силой своей воли заставляет его подчиняться замыслу, и тогда спектакль становится спектаклем режиссёрского "я", либо идет на диалог и вокруг этого актёра выстраивает мир, который состоит из тебя, из него, еще из кого-то. Потому что если режиссёр будет навязывать свое видение, то события не случится, в людях отклика не произойдет. И режиссёр этому не рад. Да, актёр сделал, как хотел режиссёр, но этой тиранией в театре режиссёр доволен не будет. Если режиссёр идет по классическому пути, то важен диалог с артистом. Ведь спектакль – создание мира, связанного не только с тобой, но и с театром, с людьми вокруг.