Интервью с основателями «Гражданской обороны»: И Христос был маргиналом — что же с того?
В Москве выступил музыкальный коллектив «Кузьма и виртУОзы». Под этой вывеской играют сооснователь «Гражданской обороны» Кузя У.О. (Константин Рябинов), важнейшие для группы Егора Летова музыканты — гитарист Игорь Джефф Жевтун и ударник Александр Андрюшкин; а также примкнувший к ним Александр Бровко, работающий с группой ДДТ. Проекты, заслуги и совместные подвиги действующих лиц можно перечислять долго — «Мечта!», «Коммунизм», «Егор и О****ие» — толку от такого реестра будет немного. Люди в теме и так все знают, а для постороннего человека он будет неинформативен. Вкратце же это лучшие рок-музыканты сибирской волны — из тех, кто дожил. Или, как говорит нынешняя молодежь, олды подъехали. Но с важным исключением: вместо Андрюшкина в этот вечер стучала молодая, но не менее хардкорная Оксана Jeffrey Григорьева — уже это говорило о характере концерта: барабанщица предпочитает выступать на тех вечерах, когда ее товарищи по «ВиртУОзам» уходят от классического сет-листа из нетленок в сторону авангардной импровизации. Спрашивать этих музыкантов про Егора Летова и то, каким он парнем был, предоставим коллегам Малахову, Борисову и Корчевникову. Вместо вакханалии воспоминаний и диспута о музыкальном искусстве мы предложили артистам разговор о киях и пряниках, о коммунизме и терроризме, финской мятной водке и бугорке обетованной землицы; о Кубрике, фейсах и Фейсе. Все это, а также самый глупый вопрос, который задал автор за свою карьеру, расскажет об этих людях больше, чем умное. Примечание: в разговоре принимала активное и чрезвычайно полезное участие Ксения Кислицина, подруга дней суровых Кузьмы. Она трактовала его иной раз глубокие ответы. Некоторые чемоданы мудрости из ее реплик отчасти разобраны на фактуру ответов остальных участников всего текста. Акт 1 За пять часов до концерта, зал готовят к вечеру. В зале халдеи и уборщица. Действие 1 В зал входят Кузьма, Ксения, Автор. Кузьма: Еле нашли, где здесь клуб. Автор: А я был здесь однажды — у меня есть друг, тоже татарин, музыкант и историк Роберт Гараев. Он тут читал лекцию о казанских гопниках. Ксения: Да, это тема известная, мы были недавно в Казани, там да, все об этом говорят туристам. Но живых группировщиков не видели, наверное. Кузьма: А мы были в халяльном кафе, обедали. Готовы начинать? Дождемся только, когда закончат пылесосить. Я волнуюсь. Робею перед авторитетами, которых надо спрашивать об умном. Кузьма: А я сам не знаю, что отвечать, и не могу сказать, что готов. Может, подождем — щас еще один молодой гитарист придет. Вот Саша хорошо говорит. А я косноязычен! Автор: Сейчас мне вспомнилось, как я брал интервью у Сергея Фирсова (архивариуса и смотрителя питерской «Камчатки», среди прочего в 1985 году вписал у себя Летова, когда тот бегал от призыва, и его друзей). Стоя в февральском сугробе, я задавал вопросы, которые в моей голове казались ничего, а долетая до Фирсова, обращались несусветными глупостями. Кажется, он думал так же, потому что отвечал мне очень кратко. Я бы сказал, лапидарно. Он тогда познакомил меня с лучшими в мире Андреем и Ольгой Машниными, они с большим радушием встретили мои вопросы. Кузьма: Да, Машнины отличные. Да и Фирсов не такой уж суровый молчун, он о многом может рассказывать. Я его хорошо, конечно, знаю. Ксения: У нас в Питере большая и дружная рок-н-ролльная семья, где все друг другу свои и царит любовь... ну да (смешок). Кузьма: Я, пожалуй, выпью пива, мне и правда неловко и нервно. Или, может, Сашу все-таки дождемся? Он же интересный. Он из ДДТ. Ксения: 30 лет там чалится. Автор: Да уж, столько не живут. Нет, ну я вот живу, мне тридцать. (Все смеются) Кузьма: Лучший комплимент для музыканта, для нашего молодого гитариста. Вот он расскажет вам, как мы все в Петербурге друг друга ненавидим. А я спал плохо. Режим сбился. Автор: Наверное, Сергей тоже подумал, что я за сплетнями приезжал. Кузьма (пьет пиво): Волнуюсь. Вам же проще, вы с редакционным заданием, вы знаете, зачем пришли. Вот с каким главным вопросом вы пришли? Автор: У меня всегда есть вопрос наготове — как раз про режим. Как вы за собой ухаживаете? Кузьма: (со смехом) Хороший вопрос! Хороший вопрос... Кузьма, задумавшись, грустно молчит минуту, рассеяно повторяет эти слова еще пару раз, потом снова смеется. Действие 2 Входит Александр Бровко со словами «Не буду я ему ничего подсказывать. И вообще не со мной интервью. Ты же прекрасный рассказчик!». Кузьма: Да что ты, я хуже Фирсова. И как мы Кириллу мяса дадим про легендарные события? О, вы вот Ксюшу спрашивайте — она все знает, кто что сочинил, что у кого украл. Вас же наверняка интересует тот период «Гражданской обороны» сильнее, чем наш коллектив? Ксения: Константин Валентиныч, вы боитесь темноты? Кузьма: Да, боюсь... ой, нет, не боюсь! Александр: Вот, а теперь аргументируй! Кузьма: Надоело бояться! Александр: Вот, надоело бояться, и не знаю, что такое темнота. Кузьма: (повторяет за товарищем) Надоело бояться, и что такое темнота, уже понимаю смутно. Александр: Вот. А «смутно» — это та же темнота. Да? Кузьма: Да. Александр: Тебе надо бороду отрастить, у тебя безвольный рот. Кузьма: Он у меня еще и какой-то красный. Я заметил это только что в кафе-халяльной. Автор: А почему вы именно туда пошли? Кузьма: Я даже объелся... Ксения: Ну мы же из Петербурга, здесь на местности плохо ориентируемся, а до этого заведения ближе всего. Кузьма: Ну и свинину там уж точно не подают. Автор: А вы не едите свинину? Ой, а почему? Пауза. Ксения и Кузьма испытующе глядят на Автора. Кузьма: Не любим. Действие 3 Музыканты и Автор умничают. Автор: Что вы думаете об усиливающемся давлении на музыку, музыкантов и фанатов? Разные по происхождению, но одинаково враждебные силы прессуют металлистов, панков с хардкорщиками, рэперов, поп- и рок-музыкантов совсем невинных. Это что, в 2018 году в России музыка снова главное из искусств? Кузьма: Наоборот же! Вот у меня в советской музыкальной энциклопедии написано было, что интерес к современной популярной музыке с середины 70-х годов неуклонно идет на убыль. Не соврали. Александр: Я думаю, это происходит из-за того, что «они» прощелкали молодежь. Сейчас чухнулись — и пытаются что-то сделать. И им это все страшно интересно самим. Просто в Конторе служат такие люди, которые свой интерес могут выражать только запретами, ограничениями и так далее. Например, в 1930-х годах заинтересовались учеными — стали ученых сажать. Сейчас вот на музыку перенесли свой интерес. Автор: Очень любознательные граждане, да. Александр: Да, они такие, только взгляд узкий. Его на все сферы жизни не хватает, приходится по очереди. Тогда долбили советскую интеллигенцию, сейчас узнали о прослойке молодых музыкантов. Автор: Еще, кстати, момент — пока IC3PEAK пели по-английски, на них никто не обращал внимания. Запели по-русски — сразу почувствовали — ага, контрики засланные. Интересно стало, а прийти на концерт послушать, познакомиться, поговорить — это ниже их достоинства. Они эмоцию интереса проявляют запретами. Кузьма: Я, в принципе, согласен с Александром (дружный смех). Автор: А вы сейчас испытываете давление? Кузьма: Группа ДДТ не испытывает! (смех) Хотя нет, погодите. Александр: Музыканты и поэты должны своим делом заниматься, а давление от них не зависит. Автор: Тогда спрошу, много ли вы репетируете? Кузьма: Изнурительно занимаюсь. Вот сколько концерт длится, столько и занимаюсь на гитаре. Сложнее со словами — мы их на репетициях и то вспоминаем с трудом. У особо забытых песен. Александр: Да, память уже не та. Старая. Есть один способ, правда — отключить все и надеяться, что пальцы вспомнят. А за ними и слова пойдут. Пауза. Теперь вы понимаете, что к интервью с Кузьмой подготовиться невозможно. Кузьма: Ну подожди, мы же пока ехали в поезде, с тобой друг друга интервьюировали. Ты вот такие фильмы смотрел, а такие не хочешь смотреть, и так далее. Александр: Ага, а потом ты сказал, что Кубрик — говно. Кузьма: Почему говно — просто старое и неинтересное. Хотя «Заводной апельсин» — действительно очень плохое, скучное, надуманное и пустое кино. А фанаты Кубрика достойны презрения. Действие 4 Александр уходит. Автор: А что вы думаете насчет всей этой истории с аэропортами и переименованием? Вам не кажется, что Омский аэропорт имени Летова — это как олимпийский бассейн имени Цоя? Кузьма: Я не против. Но лучше было бы назвать аэропортом имени Летовых. Да конечно, ерунда это все. Ксения: Просто назвать аэропорт именем Достоевского, который там в остроге сидел, совсем странно. Стали музыкантов вспоминать — а потом уже Мединский сказал, что сказал, обсуждение было уже не остановить, так и пошла шумиха. «Умер Летов или всех живых живее». Кузьма: Может, он имел в виду Сергея. Ксения: Да я уверена, он не знает, что еще и Сергей Летов на белом свете есть. Автор: А вот про маргиналов хотел спросить заодно. Об этом определении что думаете? Летов к поклонникам своим относился со скепсисом и мнение Мединского и сам разделял. Кузьма: Ну, а что тут такого? Иисус Христос тоже был маргиналом. Ксения: Сейчас «Коммунизм» новый альбом готовит, там несколько мест посвящено министру культуры и его высказываниям. Автор: А так был бы слоган хороший — Удачных поLetov! Кузьма: Еще много подходящих песен. «Туман, туман. Мы к земле прикованы туманом... Мы не все вернемся из полета — воздушные рабочие войны». (Дружный смех) Ксения: Да, идеальный слоган! Автор: Или про пригорок, тьфу, бугорок. «Самолет усмехнулся вдребезги. В бугорок обетованной землицы». К вам-то маргиналы ходят? Кузьма: Ходят, наверное. Приходит маргиналитет. Действие 5 Входит журналист, друг группы, со словами «Помните Крылова»: «И кому же в ум пойдет/ На желудок петь голодный». Кузьма: А ты что, пирогов привез? Друг группы: Ага. Ирландских. Кузьма: А ну? (журналист показывает бутылку «Джеймисона»). А-а-а. Я думал, «Таллискер». А, это же шотландское. Автор: Опять знакомство с Машниными вспомнилось, он тогда (на годовщину Летова и Башлаева) поил всех финской мятной водкой, которой я в Москве не видел. Ксения: Это да, из Финляндии везут, и любой Шукюр в Питере продает. Автор: Кто? Ксения: Ну, у нас был знакомый негоциант, его звали Шукюр, теперь мы все такие предприятия и предпринимателей так называем, хоть он и уехал давно сам. Ну, такие, с круглосуточной продажей, в том числе и в кредит. Автор: Вернемся к «Коммунизму» и готовящемуся альбому — что нас ждет? Кузьма: Как-то надо выпустить новую пластинку «Коммунизма», это надо сделать жизнерадостно, увлекательно и качественно, поэтому... как бы сказать? Надо приложить какие-то усилия. Скажу точно — в этом году альбом уже наверняка не выйдет. Ксения: Сейчас прогресс такой — мы провели несколько сессий, записали ряд песен, какие-то до альбома не дойдут. Кузьма: Ну, могут потом всплыть. Ксения: Лучше бы им этого не делать. Кузьма: Записывались стандартным составом. Мы с Олегом (Судаком), Андрюшкин, какие-то сессии сыграл Джефф. Иваныч еще. Ксения: И ящик глинтвейна. Кузьма: Ну он там делает звук «Буль-буль-буль-буль-буль». Автор: И как анонсируете, что будет? Кузьма: Альбом будет очень интересным (дружный хохот). Ксения: Увлекательным, захватывающим... Кузьма: Ярким, запоминающимся.. Автор: Оригинальным, неожиданным, прорывным и полным творческой свободы? Кузьма: Именно так. Больше творческой смелости. Автор: Чтобы не стесняться ни себя, ни злых языков. И все же, как вы за собой ухаживаете? Кузьма: Ну вот я вчера в поезде говорил: я не пью, не курю. Ксения: И не п***у (вру). Из-за кулис: Ну, в поезде, наверное, не курит. Антракт Акт 2 Концерт. В маленьком зале биток, маргиналов не видно. Действие 1 Концерт в разгаре. Атональные запилы в духе очень раннего «Пинк Флоид» минималистскими точками ударов палочек по мембране разбавляет барабанщица Оксана Григорьева. И ее прет — может, и от гречки (очень похоже), но от музыки — безусловно. И она хороша. Ксения и Автор в баре. Автор: А почему Андрюшкин не приехал? Оксана хороша! Ксения: Да, Оксана хороша. А Андрюшкин — он выступал недавно с классической программой. Оксане неинтересно такое играть, она больше любит импровизацию. Ну и живет в Москве. У артистки ярко-рыжие дреды собраны в пучок на темени и футболка с эмблемой первого выпуска Moloko Plus (про терроризм) — с горящим Кремлем. Вот кто испытывает давление! Отправляю Павлу Никулину ее фото с пояснением. Он отвечает ВАУ и будто бы горд. Уж он-то давление испытал. Действие 2 Перерыв, посетители и музыканты курят у входа. Я замечаю Оксану и благодарю за выступление и между прочим хвалю футболку — и Никулин, мол, польщен. Оксана: А кто это? Автор: Хороший парень, который с другими чуваками и чувихами занимается альманахом Moloko Plus, за что время от времени получает неприятностей. У вас на футболке рисунок с их первой обложеньки. Оксана: Да! Я на каком-то их мероприятии купила эту футболку, точно не помню, где. А про что эти книжки у них? Автор: Первый выпуск был про терроризм, второй про наркотики. Оксана: А, то есть, «Мы и окружающий мир», здорово. Интересно. Акт 10 Там же, после концерта. Джеффа удалось выманить на блиц — пока курим сигареты, а вопросы те же. Он автора совершеннейшим образом обаял, последний находит с музыкантом удивительные сходства — у них одинаковые «старты» и педали эффектов, сувенирная футболка из «Камчатки» и у автора имеется, зубов во рту примерно одинаковое (малое) количество и даже даты рождения у них совпадают. И все те же три вопроса. Автор еще не знает, что из-за сбоя программы «Диктофон» в мобильном он пишет ничто. И про аэропорт имени Летова ироничный ответ Джеффа не записался. Хотя он ничего против не имеет. Про запреты Джефф думает, что некоторую музыку и не велик грех запретить. Но ответ на главный вопрос автор запомнил и может воспроизвести дословно. «Я живу, стараясь не допускать вреда для жизней других людей». Так Игорь Джефф Жевтун ухаживает за собой. На красавицу Москву валил снег.
