«Льва Николаевича хочется поставить в угол»: Татьяна Толстая – об изменах русских писателей

Писательница Татьяна Толстая рассказала, как от ужаса перед адюльтером у Толстого русская литература пришла к тройственным союзам Маяковского, Гиппиус и Блока. Анна Каренина – главная измена XIX века Лев Толстой придумал Анну Каренину и приговорил ее к казни с самого начала. Это главная измена XIX века, позор с точки зрения Толстого. На самом деле высшее общество того времени не хранило никакой супружеской верности, об этом в произведении немного говорится. Главное – соблюдать нормы приличия, тогда можно делать что угодно, ошибка Карениной была именно в этом. Для Льва Николаевича было главным осудить Анну и показать тупик ее взаимоотношений, при этом, Толстой ее любил и понимал: он ей выдал ужасного, скучного, неинтересного мужа Каренина и красивого, умного, незлого, богатого и справедливого любовника Вронского. Он написал прекрасные сцены их встреч в метели, на станции; фразы, которые останутся в русской литература навсегда: «Она долго лежала неподвижно с открытыми глазами, блеск которых, ей казалось, она сама в темноте видела». Лев Николаевич обладал необыкновенной способностью перевоплощаться в любого, о ком он писал. Любовь, которая у Анны случается впервые в жизни, запрещена и волнует. А как же муж? Как же ребенок? Как же супружеская верность? После первой связи с Вронским Анна испытывает ужас. Вот тут Льва Николаевича хочется поставить в угол. Не нашел, что сказать об этом прекрасном соитии, кроме того, что оба участника чувствовали отвращение, как будто они кого-то убили. Их счастливое сожительство начинается как ужасный грех. Хотя кому изменила Анна Каренина? Нелюбимому старому мужу, за которого ее выдали замуж без спроса. Толстой не хочет писать о любви, а делает упор на измену, как сделал бы католический писатель. Дальше все идет хуже, и Анна заканчивает звездой РЖД. Она, с ее душой, чувствами, с метущейся личностью фактически становится наркоманкой и погибает. А у ее брата Стивы Облонского все хорошо: деньги потратил, детишкам не хватило на пальтишки, жена состарилась и ни на что не годится. Он изменяет с гувернантками, с актрисой и все деньги тратит на несусветные обеды. В доме Облонских все смешалось из-за его измены – с этого начинается роман. Но они примиряются, и все идет по-прежнему. Весь роман «Анна Каренина», можно сказать, об ужасе измены. Серебряный век и тройственные браки Отношение к измене как к чему-то позорному уходит с XIX веком, ослабляются социальные ограничения, которые связаны с разводом и браком, в XX веке же семья стала распадаться, как ячейка, скрепленная церковным венчанием. В Серебряном веке появились тройственные браки. Кто кому изменял – неважно, гораздо интереснее, как эти люди себя чувствовали. У Маяковского была связь с Осипом и Лилей Брик, помимо того, что у него была масса других интриг. Главной женщиной до самого конца для него оставалась Лиля, но он все время норовил сбежать. У него был известный роман с Татьяной Яковлевой, парижской красавицей двухметрового роста. Для нее он написал: «В поцелуе рук ли, губ ли, в дрожи тела близких мне, красный цвет моих республик тоже должен пламенеть». В этом стихотворении очень странный разбитый ритм, и он обещает в конце концов ее взять вместе с Парижем. Она его не стала и провела свою жизнь гораздо интереснее. У Зинаиды Гиппиус был тройственный союз с Мережковским и Философовым. И таких связей было много, все участники очевидно страдали от невнимания, нелюбви, от того, что они считали изменой. Люди стрелялись, ревновали, даже расставаясь со своими спутниками. Анна Ахматова по своей инициативе развелась с Гумилевым, но не отпускала его даже после смерти – в том смысле, что она считала, что он любил только ее, а все остальные женщины были недоразумением. У нее были сложные чувства, она считала себя главной. Марина Цветаева громче всех воспевала измену. Все чувства она выражала криком о своей любви, а не о людях, и неважно, к кому эти эмоции обращены: к женщинам или мужчинам. Цветаева не переставала кричать до последнего, ее возлюбленные от этого крика глохли и убегали, она это понимала. А раз это любовь, то по отношению к прежним ее фигурантам это была измена. У нее есть чудное стихотворение, которое все знают: «Мне дело — измена, мне имя — Марина, Я — бренная пена морская». У Блока все совсем сложно: он преклонялся перед своей невестой Любовью Менделеевой, как перед Прекрасной Дамой, и в интимные отношения с ней не вступал. При этом имел связи с актрисами, поклонницами и «незнакомками». Жену поэт любил и уважал, прощал ей романы, которые несчастная женщина была вынуждена заводить – в том числе с другом Блока Андреем Белым. От другого мужчины Менделеева родила ребенка, Блок хотел его принять, но тот рано умер. Было много драм, но не они давали пищу его стихам. Вдохновляли его женщины, с которыми у него были интриги – Дельмас и другие. Ему была интересна загадка чужой личности, красоты. Незнакомка – существо, которое манит, к ней пьяное сердце поэта стремится. Важно было принять и понять это чувство, но Любовь Дмитриевна такого дать не могла. Пока она была шестнадцатилетней красавицей на пьедестале, могла быть музой поэта, а потом – нет. Она была приземленной женщиной, главным в жизни считала клубнику со взбитыми сливками и свое синее платье. При этом она совсем не была глупой, даже улучшила поэму «Двенадцать», после которой от Блока начали отворачиваться не очень умные современники. Не услышали этого тона, нового рваного уличного стиха, осудили за то, что он переметнулся на сторону врага. Когда в этом произведении описывалась проститутка Катька, у него была строчка: «Юбкой улицу мела». Вместо этой слабой фразы она предложила другую: «Шоколад Миньон жрала». И это удивительно точно. Уважаю! Она заземлила этот образ, поставила его на место. Середина XX века и Владимир Набоков В рассказе Набокова «Весна в Фиальте» дано одно из самых удивительных для этой темы определение «парчовое слово: измена». У Набокова ничего просто так не бывает, все слова имеют двойной, тройной смысл в зависимости от вашей проницательности и начитанности. Он ловко конструирует и тщательно продумывает свои тексты. Одно из прочтений этого выражения: как парча переливается, так и измена для одного ужасна, а для другого прекрасна. Она, вывернутая наружу или прочитанная поперек нитки – это новая любовь. Это один из моих любимых рассказов. Начинается он так: «Весна в Фиальте облачна и скучна». Это очень важная фраза, которая опровергается: то описывается блеск серебряной бумажки, то отблеск стакана, и к концу главный герой понимает, что давно уже вышло солнце. Выходит, что не облачна эта весна. А тому, что она не скучна, посвящено все произведение. Татьяна Толстая: «Если я когда-нибудь скажу "кек" — убейте меня» Сюжет такой: главный герой Василий приезжает в несуществующий город в Италии Фиальта и снова сталкивается с Ниной, с которой его связывают 15 лет мимолетных встреч. Он вспоминает, что в первый раз они виделись в юности, на даче его тетки в Лужском имении, где начали целоваться в темноте, не зная даже имен друг друга. Каждый раз при встрече они придавались любовным утехам, если была возможность, но после Василий обводил глазами комнату и понимал, что она многих так приветствует – Нина была страшно доброжелательна в любовном отношении. У главного героя это вызывало ревность как минимум. Он женился, она вышла замуж, но встречи их продолжились. Это была быстрая, торопливая, веселая любовь. У Набокова смысловые нити продернуты и запутаны сквозь текст, и местами возникают узлы, выделяются важные слова и моменты. Одна из нитей – это муж Нины Фердинанд, который описывается как демон или даже дьявол. Слово «чертыхаться», с которого начинается знакомство Василия с ней, предвещает эту тему. «Теперь слава его потускнела, и это меня радует: значит, не я один противился его демонскому обаянию; не я один испытывал офиологический холодок, когда брал в руки очередную его книгу». Офиологический, то есть имеющий отношение к змее. И книга его – произведение дьявола. Парча – это и свойство змеи, кстати. А другая нить – это некий райский сад, откуда исходит свет творчества. Слово «рай» в самом рассказе встречается несколько раз. Стало быть, эта женщина либо Ева, либо Лилит – понимайте, как хотите. Если рассматривать ее как Лилит, это будет совершенно другое прочтение любви и измены. Заканчивается рассказ тем, что Нина все-таки оказывается смертной. За одну страницу до конца главный герой говорит, что любит ее, и у Нины на лице, как летучая мышь, проскальзывает чувство отвращения. И у читателя складывается ощущение, что он ее этим признанием убивает. До сих пор она была ничьей женщиной, но как только он попытался пригвоздить ее своей любовью, то уничтожил ее. И произнесением этого заклятия он убивает то летучее, что жило и все 15 лет его сопровождало. Это уникальный в русской литературе взгляд на измену. Для тех, кто понимает, что любовь не связана напрямую с сексом, этот рассказ – подарок. Потому что секса в нем много, а любовь не получается. Любовь – это то-то другое. По мотивам лекции, прочитанной 28 ноября на открытой киностудии «Лендок» Записала Сабина Алиева Поделитесь своим опытом — напишите колонку на «Собака.ru» Это просто и совершенно бесплатно! Подробнее