Как выйти на сцену, не будучи актером

"Ревизор.ru" поговорил с победителем конкурса Даниэлем Орловым, писателем и драматургом из Кронштадта, и лауреатом конкурса Анной Гейжан, драматургом и сценаристом из Москвы. Оказалось, что у них обоих есть нечто общее: они не так давно обратились к драматургии, и выигравшие в конкурсе пьесы были достаточно новыми для них творениями. Даниэль Орлов - Даниэль, как вы о конкурсе узнали, почему решили принимать участие – и какие чувства испытываете, завершив его столь триумфально? - Друзья скопировали ссылку на страницу конкурса в сети. Я пару недель покривлялся, потому что не люблю заполнять все эти анкеты и документы, но пересилил себя, и удачно. Вначале был длинный список, потом короткий, но тоже весьма длинный, а потом меня пригласили в Москву на церемонию награждения. В результате победы у меня есть надежда увидеть пьесу поставленной. Конечно, я рад и несколько удивлён, что члены жюри тоже готовы были воспринимать драматургию как область литературы. Вообще, я уверен, что пьесы хорошие пишутся в достатке, только время нынче "мусорное", слишком насыщенный информационный фон, через который очень сложно протиснуться к аудитории. Это касается любых отраслей творчества: драматургии, прозы, поэзии, синематографа, музыки, живописи. Технически стало проще работать, но ровно настолько же сложнее стало донести до публики результат труда. Чем тщательнее труд, тем меньше шансов, что его оценят, а если оценят, то не рублём, а копейкой. Это парадокс нашего времени - не самый обидный, могло быть ещё хуже. Даниэль Орлов на занятиях семинара по прозе CWS в Новой Голландии (отделение Майи Кучерской) в 2017 году. Фото из личного архива. - Ваша творческая биография начиналась со стихов и авторской песни, продолжалась прозой. Как вы пришли к написанию пьес и какую работу представили на конкурс? Кстати, ее уже можно где-то прочитать? - Стихи и песни остались в далёком прошлом. Я ощущаю себя исключительно прозаиком, и воспринимаю мир как прозаик. Писателем-то себя очень нескоро назвал, спустя десять лет после публикации первых рассказов. Писатель и Драматург - это же не самоназвания, это звания, которые должно заслужить. Так должны назвать тебя коллеги, читатель, зритель. Написанная и даже изданная книга не делает автора Писателем, даже членство в союзе писателей ничего не означает. Вот и опубликованная пьеса и поставленный спектакль не сделают Драматургом. Должно возникнуть специфическое внутреннее ощущение предназначения, а потом оно должно срифмоваться с людским представлением о тебе после череды авторских удач. И для этого нужно время. На конкурс я послал пьесу "Ведро", для меня очень важное произведение, долго вызревавшее, замысел которого я начал реализовывать в повести. Но повесть не успела состояться. В процессе письма я понял, что мне тесно внутри прозаического текста, нужно больше диалогов, больше действия в настоящем времени, и чтобы авторская мысль передавалась через физическое перемещение и реплики персонажей. И тогда меня осенило переформатировать повесть в пьесу. И всё заиграло, всё вдруг ожило. Я впервые испытал такой восторг от литературной работы. Это была попытка отыскать в нашем прошлом последнее время, в котором были возможны и естественны характеры Чехова, Островского, даже Горького. Это должно было быть время покоя, питаемого уверенностью в завтра. И я нашёл, как мне показалось, такое время – четверть века от победы, когда поколению моих дедушек и бабушек было около пятидесяти, они пережили войну, но все были полны сил и страстей. Пьеса,конечно для репертуарного театра, в ней четырнадцать персонажей, восемь картин. Пока шёл конкурс, пьесу опубликовал журнал "Дружба народов" (№ 9 за 2018 год). Теперь пьеса выйдет в журнале "Современная драматургия", а потом в альманахе "Драматургия и театр". Даниэль Орлов на церемонии награждения со звездами актерского мира. Фото из личного архива. - Разделяете ли вы мнение античных драматургов, что в мире существует только 33 сюжета? Если да, то можно ли говорить о существовании современной драматургии? Чем она характеризуется, по-вашему? Каковы ее достоинства и недостатки? - Некоторые теоретики сводят всё даже к восьми сюжетам и потирают руки, выискивая признаки этих восьми в каждом художественном произведении. Но и нот только семь. Да и вообще, в мире испокон веков существует лишьтри разновидности людей – мужчины, женщины и дети, и три времени - прошлое, настоящее и будущее. Это матрица любого сюжета, которую можно наращивать бесконечно. Во времена античности были свои множители: боги и герои. ВХХ веке свои множители: глобальные идеи. В нынешнем XXI – свои. В каждом времени матрица наполняется новым содержанием. Это касается и прозы, и драматургии. Трагедии Софокла илиЕврипида – прежде всего литературные памятники. И сколько там архетипических сюжетов, совершенно неважно. Время наполняет их содержанием. В эпоху греко-персидских войн содержание было иное, нежели в эпоху искусственного интеллекта, но воздействовало оно на читателя или зрителя приблизительно одинаково. Человек-то не меняется так быстро, как эпохи. Гармонично или не гармонично произведение, можно вычислить математически, поскольку законы гармонии объективны. Но вот талантливо оно или нет, просчитать невозможно. "Электричество" внутри текста поселяется не совсем по воле автора. Автор,скорее, готовит дом для этого электричества. А про современную драматургию мне особо и нечего сказать. Я знаком с пьесами современников от Коляды до Данилова, от Дурненковых до Пулинович, но теоретизировать на эту тему пока не возьмусь. У меня есть некоторое количество драматургических идей, но это мой путь. А у современников - свой. Я бы остерёгся обобщать удачи и не дерзну публично указывать коллегам на то, что мне не по вкусу. Писатели Даниэль Орлов и Роман Сенчин (слева) на Екатеринбургском книжном фестивале "Фестиваль в Белинке", зима 2017 года. Фото из личного архива. - Молодым авторам, выбравшим стезю драматургов, легче или труднее "пробиться", чем представителям других жанров – прозы, поэзии? Бывает ли, что драматургические произведения так и остаются чистой литературой, не обретя постановки либо экранизации? - Этот вопрос не совсем ко мне. У меня пока не так много пьес. Я только прозаик, однажды с восторгом открывший для себя драматургию как жанр литературы, дающий авторскому тексту иные степени свободы. То, что возможно в пьесе, в романе или повести, скорее всего, будет неуместно. Хотя современная проза зачастую диалоговая, сверхэмоциональная, но одновременно безрефлексивная, почти бессознательная. Однако от этого она не становится хорошей прозой, она просто остаётся "актуальной", как прочее "актуальное искусство", которому не обязательно быть искусством, чтобы быть проданным. В драматургии есть свои особенности, даже некоторые хитрости, которые известны практикующим авторам пьес, рассчитанные даже не на зрителя, а на работу режиссёра с труппой. Этой технической части в прозе нет вообще. Очень дельные практические советы дали мне мои товарищи Владимир Шпаков и Олег Солод, петербургские прозаики и драматурги. Мало написать литературно состоятельную пьесу, нужно ещё написать пьесу, которую можно поставить, притом не единственным способом. Если автор романа предполагает однозначное прочтение своей книги читателем, и эта однозначность – добродетель, то пьесу можно читать по-разному. Каждый режиссёр – это человек с фонариком, который то подсвечивает что-то в тексте автора, то, наоборот, затемняет. И это надо иметь в виду при окончательной редакции пьесы. Спектакль ставит режиссёр. Это его трактовка литературной основы и его творческий жест. А как пробиться драматургу, прозаику или ещё кому, я не знаю. Не существует рецептов успеха. Хорошо, когда успех - это произведение таланта, труда и удачи. Обидно, когда из этой формулы выпадает талант или труд. - Как вы относитесь к практике ремейков известных пьес – вроде вариаций Акунина на темы "Чайки" и "Гамлета", Шишкина – на тему "Анны Карениной"? Для вас подобная литературная игра представляла бы интерес? - Не умею я играть в литературу, и чужие литературные игры чаще не понимаю, нежели принимаю. Пока ты ученик, это естественно. Но неужели зрелому автору нечего сказать читателю или зрителю, не прибегая к опорам на классиков, как на костыли смыслов? Такая слабость в литературном мускуле? Пишите тогда сценарии капустников, утренников, либретто для водевилей - лёгкий, яркий жанр и платят лучше. А если решаетесь сталкивать между собой материки нравственных категорий, то будьте добры делать это от своего имени. Акунинских вариаций я не видел, да и романа его прочёл только два, один в 1998-м, второй в 2013 году. И оба в поезде. Если бы книги моих товарищей так же продавали на каждом вокзале вместе с бутербродами и кроссвордами, у нас бы сейчас было иное общество, иная литература и… иной театр. Кстати, экранизации Акунина мне нравятся - к синематографу никаких претензий нет. Даниэль Орлов с поэтами Евгением В. Харитоновым и Виктором Куллэ. Фото из личного архива. - Каким вы видите современный театр? - Пора от споров о форме переходить к спорам о смысле, о содержании. Не только в театре, но вообще в искусстве. И дело не в чередовании периодов конструкции и деконструкции, дело в выживании человека на Земле. Искусство – это форма разговора человека с человеком с использованием цивилизационного багажа. Искусство точно определяется по своему месту между прошлым и будущим, потому, опираясь на него, автор опирается сразу на весь опыт человечества.Театр, на мой сторонний взгляд, увлёкся поиском новых форм, балансируя между самовыражением режиссёра и развлечением публики. Но в то же время он переживает несомненный ренессанс, поскольку театр – это то немного живое, что остаётся человеку в превращающемся в нолики и единички обществе. Но публика заявляет, что развлекать её больше не надо, её нужно заинтересовать смыслом, с ней надо поговорить. Театр откликается модным в Европе Verbatim, но этого совсем не хватает русскому зрителю.Публика состоит из людей, большинство из которых растеряно, ещё не понимает причины, но уже ощущает возможный конец человечества. А в таком разговоре хорошо бы опираться на литературную основу, чтобы дать не наркотик развлечения, а лечение памятью и надеждой. Анна Гейжан - Анна, прежде чем говорить о пьесе, выигравшей диплом лауреата на конкурсе "Автора – на сцену!", хочется спросить, как вы пришли в драматургию. - Я закончила магистратуру сценарного факультета ВГИКа два года назад, мастерскую Инина и Павловской. Поступила я туда уже во взрослом возрасте, в 35 лет, проработав всю жизнь в логистике и 10 лет – директором по логистике. Решила резко сменить свою судьбу, поняла, чем хочу заниматься, и пошла во ВГИК. Анна Гейжан. Фото из личного архива. - Действительно, резкий поворот. Как вы на него решились - писали раньше? - Я писала всю жизнь. Но когда мне было 17 лет, мне не приходило в голову, что можно освоить творческую профессию, пойти учиться на писателя или кинодраматурга. Среда, в которой я выросла, была рабоче-крестьянской, а не "богемной", без походов в театры и музеи, без обязательной библиотеки дома. Но я писала всегда, начиная со школьных сочинений и заканчивая робкими попытками сочинять какие-то истории. Первую пьесу я написала в 19 лет.Даже не могу объяснить, почему сразу пьесу.Видимо, по наитию. Я очень долго искала свой жанр, не понимала, что хочу писать – прозу, фантастику или реализм, пробовала одно, другое. То у меня получались очень короткие вещи. То я начинала, но все стопорилось. Первое произведение, которое удалось завершить, была та самая пьеса, написанная в 19 лет. Дальше писала все время – статьи, рассказы. В 35 лет мне надоела логистика, и я задумалась над тем, что хочу делать в жизни и поняла, что хочу писать. Но что именно? На тот момент я уже была взрослым человеком, который полюбил кино и театр, и поняла: хочу писать пьесы. Из всей большой литературы мне интереснее всего театральная драматургия. Я, конечно, хотела поступить в вуз, где готовят театральных драматургов. Но, за отсутствием альтернативы, поступила во ВГИК на кинодраматурга. Учась там, я никогда не забывала, что хочу писать для театра и ходила на все лекции по театру. Еще не закончив ВГИК, я попала на практику на киностудию "Союзмультфильм", так начались мои мультфильмы. И также во время обучения во ВГИКе я попала на семинар кинодраматургии Елены Исаевой и Ольги Михайловой, который мне очень помог. Сейчас пишу для кино, театра, анимации, "цепляюсь" за все, что получается. К настоящему моменту у меня есть два сериала, пять короткометражек, несколько мультфильмов… Один сериал я писала в команде с Еленой Исаевой и Ольгой Михайловой, он назывался "От ненависти до любви", прошлой весной вышел на канале "Домашний". Второй сериал уже смонтирован, выйдет на канале ТВЦ, называется "Родные руки". Это уже моя самостоятельная работа. Анна Гейжан на съемках фильма "Чемодан" по своему сценарию. Фото из личного архива. - Вам помогли прийти в профессию, в индустрию кино. Не могу не спросить, способен сегодня молодой драматург или сценарист пробиться сам, или всегда нужен счастливый случай? - Я считаю, что, как в любой профессии, в драматургии нужно обладать несколькими качествами – с одной стороны, литературным талантом драматурга. Это одна часть таланта. А вторая часть – не могу называть это "пробивными способностями", скорее, это стремление быть и стать. Если ты ничего не делаешь, под лежачий камень вода не потечет. Ты должен активно действовать, хвататься за все возможности. Если ты талантлив, то рано или поздно какая-то возможность сработает, ты шанс получишь. Если же ты только пишешь в стол и ждешь, что, как по волшебству, кто-то придет за твоими творениями… по-моему, этого не стоит делать. В драматургии очень многое решают связи. Дело не в блате, но просто надо, чтобы про тебя знали, что ты существуешь и на что способен. Тогда тебя куда-то позовут работать. Поэтому, чем больше ты о себе заявляешь, тем лучше. Считаю, у драматурга есть сейчас шанс пробиться, ибо театр развивается очень активно, идет сближение современной драматургии с современным театром. - Открываются новые театры и начинают искать новые пьесы? - И даже "старые" театры начинают смотреть в сторону новых авторов! Да, там "новая драматургия" идет преимущественно в формате малых сцен, лабораторий. Но если раньше ее ставили очень мало и только какие-то экспериментальные коллективы, то сейчас практически любой театр из крупных московских – МХТ, Театр Армии, "Современник" - играет пьесы современных драматургов. "Тарелка" фильма "Чемодан" - "тарелка здорового человека". Так в киношной среде шутливо называют "тарелку", на которой указан сценарист. Фото из личного архива Анны Гейжан. - Прозаики часто "пробиваются" через интернет – издательства ищут интересных авторов на сайтах свободного размещения прозы и даже договоры заключают с иными. В вашей профессии самопубликация в интернете может помочь? - В нашей профессии шанс того, что кто-то заметит, что ты разместил в огромном массиве чужих текстов свою пьесу, мизерный. Но если ты участвуешь в конкурсах, и название твоей пьесы мелькает в лонг- и шорт-листах, даже не обязательно побеждает - именно там театры, заинтересованные в постановке, ищут авторов. Никакой конкурс, конечно, не гарантирует того, что твою пьесу заметят и поставят. Есть много людей, которые выигрывали драматургические конкурсы, но у них нет ни одной постановки. - С чем вы это связываете? - Пьеса должна быть интересна театру. Об этом тоже надо думать, не только о собственном самовыражении. Знаете, есть такая проблема, что многие современные драматурги, если не большинство, не ходят в театр! Не представляют, как выглядит современный театр, как делаются постановки. Они бывали в театре в детстве или видели пару классических постановок – и думают, что подкованы достаточно. И они пишут тексты, которые театрам не интересны. Их читаешь иногда – и понимаешь, что в принципе все неплохо, но представить себе, что человек захочет провести вечер с этой пьесой в театре, невозможно. Не захочет! И друзьям своим не порекомендует. Я не говорю, что все должны стараться в направлении антрепризной драматургии, водевилей – но даже для "обычного" театра можно написать что-то, о чем актеры захотят рассказывать со сцены, а зрители - смотреть. И тогда у пьесы есть шанс! А еще в какой-то момент автор должен уже перестать рассылаться по конкурсам и начать работать, а не продолжать соревноваться. А это поле оставить начинающим. Фото из личного архива Анны Гейжан. - Ваша драматургическая деятельность складывается удачно? Сколько у вас пьес, и как они реализованы? - У меня сейчас четыре пьесы. Первая была написана, еще когда я поступала во ВГИК, и я сильно ею не горжусь. Это была ученическая работа. Вторая моя пьеса – "Сезон закатов" – вошла в пять или шесть лонг-листов драматургических конкурсов. Именно она стала лауреатом конкурса "Автора – на сцену!" Третья пьеса называется "Люди ждут, когда танки пойдут". Она написана в рамках театральной лаборатории по исторической пьесе про путч 1991 года. Я ее закончилатолько 15 октября с.г. Но уже ею заинтересовались три московских театра. Я надеюсь, что ее ждет постановка на московской сцене. На читке этой пьесы в одном из театров произошла неожиданная, но знаковая вещь: катарсис испытал фотограф! Его попросили поснимать читку. Обычно фотографы держатся отстраненно. Но оказалось, что этот мужчина был в числе защитников Белого дома 27 лет назад, в августе 1991 года. В первый вечер он буквально обрушился на нас за то, что мы рассказали ту историю в абсурдистско-комедийном стиле. Он кричал, что мы высмеиваем их порыв, а по его лицу текли слезы. Но на следующий день он ко мне подошел в театре и сказал, что переваривал увиденное всю ночь - и пришел к выводу, что мы правы: только в таком стиле и можно ставить повествование про путч. Фотограф сказал, что сейчас он впервые почувствовал, как ушла боль, которую он носил в себе 27 лет! В такие моменты понимаешь подлинный смысл того, что ты делаешь, подлинный смысл искусства. А четвертая пьеса совсем свеженькая, я ее закончила в декабре: детская новогодняя пьеса для камерного театра. Ее я писала под заказк Новому году. Пьесу поставят и будут возить спектакль по больницам и онкоцентрам для пациентов, потому мы и спешили - порадовать больных детей. Потом, надеюсь, ее покажут и в репертуарном театре. Пьеса сказочная – основывается на предании о трех волхвах, приветствовавших рождение Христа, и мифе, что был и четвертый волхв. В пьесе показана история современной семьи – папа остался с дочкой дома, пока мама в роддоме. Они остались в Сочельник, а у них в семье традиция, они в этот день вспоминают рождение Христа. Отец пытается рассказать дочери историю своими словами. Но так как про трех волхвов он точно не знает, он выдумывает историю про четвертого волхва и рассказывает дочке, попутно объясняя простые человеческие ценности. Обсуждение пьесы "Люди ждут, когда танки пойдут". Фото из личного архива. - И, наконец, пришла пора расспросить вас про конкурс "Автора – на сцену!" Как вы вообще с ним соприкоснулись? - Конкурсов драматургических не безграничное количество. Начинающий автор должен пробовать свои силы во всех конкурсах: опять же, чем больше пьес ты рассылаешь, тем больше шансов, что тебя заметят. Поэтому появился новый конкурс – и я отправила туда работу. У конкурса "Автора – на сцену!" есть два очень хороших результата, которые другие конкурсы не дают: это сертификат победителям на 500 тысяч рублей на постановку пьесы в театре - приличные деньги, особенно для провинции, и публикация всех пьес участников и рассылка их по театрам всей страны. Это самому драматургу сделать очень тяжело. Вернее, ты-то можешь свои пьесы рассылать, но нет гарантии, что они будут прочитаны, даже открыты. А когда пьесы рассылаются сборником, это очень большая помощь начинающим авторам. Я как раз в числе лауреатов, чьи пьесы опубликуют и разошлют. Я не сильно расстраиваюсь, что не получила деньги - то, что распространят мою пьесу, уже огромное подспорье. Анна Гейжан получает диплом лауреата. Фото из личного архива. - Что собой представляет ваша пьеса-лауреат? - Семейная трагедия, которая разворачивается на берегу моря. Блудный сын после 15 лет отсутствия возвращается в семью, к отцу, с которым все это время не общался. Отец думает, что сын вернулся, чтобы с ним помириться. Жена сына думает, что они приехали, чтобы "исправить карму". Она бурятка и считает, что у них нет детей, потому что муж оторвался от своих корней и предков. А сын вернулся совершенно с другими целями. Пьеса написана в двенадцати закатах. У семьи есть традиция: они каждый вечер сидят на веранде на берегу моря и смотрят на закат. И к каждому следующему закату жизнь семьи кардинально меняется.