Окраина Махачкалы. Ночь. Дед Мороз

Спортсмены и арабы Александр Степанов, артист Русского драматического театра им. М. Горького: — Однажды приехал я на заказ. Захожу. А там сидят арабы, натуральные, в чалме, с бородой, в одежде своей национальной. «Не туда я попал, что ли?» — спрашиваю. Перепугался даже немного. «Туда», — говорят. Оказалось, они переехали из Эмиратов и живут у нас, в Дагестане. А Деда Мороза и там себе заказывали на Новый год. Работал, чувствуя себя персонажем не из той сказки, не на той сцене и не в тех декорациях. Альберт Токаев, фотограф, гид: — Я тогда ездил сам за рулем, на своей машине. Разъезжал по всему городу вместе со Снегурочкой. Вдруг какой-то мерседес перегораживает мне дорогу. Мужик предложил сто долларов, чтобы я поехал за ним, отработал, короче. И мы поехали. Оказалось, это известный спортсмен. Он решил порадовать то ли своих детей, то ли внуков. Дети были безбашенные, хулиганье сплошное. Все хотели дать пендель Деду Морозу, завалить, пройти в ноги. Отбивался от них как мог. Но бить же их нельзя? Тем более когда ты в гостях и ты — Дед Мороз. Помогите инвалиду Александр Степанов: — Это было в конце нищих девяностых. Приехал я 31 декабря между заказами в театр, а там русская бабушка, совсем старенькая, пришла, такая миленькая, вылитый божий одуванчик, видно, что не из богатых. Просит пойти поздравить ребенка. Я ей и так и сяк объясняю, что весь график у меня забит, на полчаса перекусить заскочил — и дальше работать. А она слезно так упрашивает: «Мальчик у меня инвалид, прикован к постели, праздника совсем нет у него никакого». Ну как тут отказать? Я пошел к директору, так мол и так, она тоже растрогалась, даже машину выделила, чтобы инвалида поздравить, и от гонорара мы отказались, мы ж люди. Оказалось, и ехать недалеко. Подъезжаем к богатейшему особняку, с колоннами. Бабка ручкой показывает на него: «Сюда». Я оторопел. А бабуля оправдываться начала: «Сынок, прости, я тебя обманула». И продолжает: «Здесь такие замечательные люди живут, все время, что мы без пенсии с дедом сидели, они нас кормили, хотя мы им чужие совсем, заботились, лекарства покупали. Мужа, когда ушел он, похоронить помогли. А сейчас мне пенсия пришла, все, что должны были, и я их пытаюсь отблагодарить хоть как-то: то деньги дать, то подарки — ничего не берут. Вот я и подумала: дети-то есть у них, возьму и такой сюрприз сделаю, они и не узнают кто… ты уж не скажи. Когда ты отказываться начал, я и придумала эту историю про инвалида, ты уж прости меня, хороший человек». Ну разве можно было на нее обидеться? Я для этих добрых наших дагестанских людей, которые помогли пожилой паре, от души отработал, с удовольствием. Они так рады были. Пытались мне денег дать. Очень удивились, когда я сказал: «Все оплачено». Еще и подарков надарили. А когда вышел, бабушки уже не было. Водитель сказал, что она деньги в окошечко впихнула — и испарилась. Папа пахнет мандаринами Дмитрий Никифоров, фотограф: — 90-е годы — смутные и голодные. Новый год — это единственное время, когда можно было заработать, вот я и «морозил» вместе с музыкантом, аккордеонистом Володей Дроганом. Достаточно известный в то время в Махачкале человек. Правда, цели у нас были небольшие: мы в основном друзей своих поздравляли. Я тогда только женился, мне дочка говорила: «Мой папа — самый настоящий Дед Мороз», от меня всегда пахло мандаринами и апельсинами. Объявления давали через газету. У меня даже был свой кабинет в поликлинике, где я принимал заказы и куда мне привозили подарки для детей. Бывало, родители привозили такие игрушки, что не знал, как паковать. Был огромнейший медведь, просто невероятных размеров. Потом я его пер на себе на девятый этаж. Как назло, лифт не работал. Это был последний заказ на 11 часов вечера, мы опоздали на полчаса. Торопимся. Вовка со своим баяном, я с этим медведем. Мокрые, уставшие. А там уже, кажется, спать легли. Мы стучали-колотили. В общем, открыли нам. Уже ни здрасьте, ни до свидания. Сразу: «Наконец, я попал в этот зал, компас правильный путь мне указал». А опоздали мы в тот вечер вот почему: застряли где-то в Альбурикенте. У Володи был старый-старый зеленый «Москвич». Ну и выезжали мы на нем со двора и хорошенько встряли в сугробе. И тут вышли еще три Деда Мороза из других подъездов… И вот, окраина Махачкалы. Четыре Деда Мороза и Снегурочка толкают «Москвич». Ночь. Пурга. Замуж за Деда Мороза Александр Степанов: — Очень трудное это для нас, Дедов, дело — фотосессия. Все празднично одетые, наряды воздушные, а мы в шубе, бороде, шапке паримся. И вот сижу я взопревший, мечтаю о финальном фото, а тут она подходит, распрекрасная: «Можно и мне с вами сфотографироваться?» Я даже забыл, что я в костюме старика, приосанился: «Конечно, — говорю, — я с такой девушкой готов хоть всю жизнь фотографироваться». Напророчил, выходит. Когда я к ней без грима подошел — она долго не могла поверить, что это я, все убегала от меня, будто я ее обманываю. Мне тогда было 22 года всего, а она была уверена, что Дедушку играет мужчина преклонных лет. Вот так и вышло, что в нашем семейном альбоме первое фото совсем не в свадебных нарядах. Дедушка-полумерок Дмитрий Никифоров: — Почти всегда мы с Вовкой работали в паре. Стучимся. Открывает мама или папа, дает подарок. Стоит огромный Дроган. Еще с вот таким баяном. А Деда Мороза не видно. И все ожидают такого же Деда Мороза. А я ему по пояс был. И входит такой маленький Дед Мороз, полумерок. Все в шоке. Я носил усы и бороду. И красил их в белый цвет. Дети практически все заглядывали под бороду. И все дети пытались меня накормить. Один даже рюмочку мне поднес. «На тебе, дедушка, я знаю, ты любишь выпить». Но мне же дальше надо было ехать. Это очень хорошая традиция — Новый год. А когда ты Дед Мороз, Новый год — это радость, которую ты приносишь людям своим появлением.