Фотограф «Чемпионата» Александр Сафонов – о Юрии Сёмине, «Реале» и Белграде

Душевное интервью со спортивным фотографом. Про ляхи Роберто Карлоса, кражи в Бразилии и коллегу, который прибухнул. Где только мы не ищем героев для интервью, иногда даже на других континентах. До некоторых героев тяжело добраться. При этом не всегда и не сразу замечаем тех, кто рядом. Хотя рассказать они могут побольше многих. Спортивный фотограф Александр Сафонов 11 лет работает на «Чемпионате». Вы наверняка видели его снимки на сайте, а мы зовём его просто – дядя Саша. За богатую фотографическую карьеру у него накопилась масса удивительных историй о футболе. Но прежде чем перейти к «Реалу» и Сёмину, мы вспомнили, с чего всё начиналось. – Я поздно пришёл в профессию, потому что 17 лет работал инженером-электронщиком в НИИ, — начинает Сафонов свой рассказ. — В 1985 году у меня уже была дочь, вот-вот должен был родиться сын, и денег катастрофически не хватало. Крутился как мог: «бомбил», красил гаражи, коровники строил, чего только не делал. Начал фотографировать на оборудование тестя – аппарат «Смена». Мне дали увеличитель, химию для проявки кадров. Я попробовал, и у меня с первого раза получилось. – Вы начали снимать не спорт? – Неожиданно предложили фотографировать солдат в войсковых частях. Я ответил, что не особо умею. Мне сказали: «Снимать портреты легко». Я взялся, и это начало приносить колоссальные деньги. Просто сумасшедшие! – Сколько? – В НИИ я зарабатывал 350-400 рублей. А тут 3-4 тысячи! – Это при стоимости машины... – 5500 рублей стоила первая модель «Жигулей». Хотя их можно было достать только по записи. В общем, с 1985 по 1991 год в будни работал в НИИ «Восход», а в субботу и воскресенье снимал солдат. Вскоре позволил себе японский аппарат Minolta за 9 тысяч рублей. Он у меня до сих пор хранится. – Как занялись спортивной фотографией? – 1991 год. Путч. В Москве войска. Я снимал происходящее у Белого дома, просто потому что эпохальное событие. Познакомился с журналистами. В том числе с шеф-фотографом газеты «Гудок», который периодически просил меня что-то поснимать. Затем я оказался в «Новой газете». Тогда она была ещё «Новой ежедневной газетой», и Дима Муратов был заместителем главного редактора. Издание искало фотографа. – А как же НИИ? – Уволился. Мы там уже год как играли в настольный теннис целыми днями. Остались только огромные залы, в которых уже не было машин. Другие сотрудники выпивали, поскольку спирт продолжал приходить. Так что я действительно хотел устроиться фотографом. Пришёл устраиваться в «Новую», и в тот вечер нужно было ехать на домашний матч «Торпедо» на Восточную. Никто не хотел снимать футбол, а я сказал: «Готов забрать весь спорт на себя». Меня тут же взяли, хотя у меня не было опыта работы спортивным журналистом. – Потом вас позвали в «Гудок»? – Да. В конце 1992 года я снимал на свою Minolta, а мне пообещали полный комплект Nikon. Объективы, которых у меня никогда в жизни не было! Для футбола – супер. Плюс зарплата стабильная. Тогда ещё было МПС (Министерство путей и сообщения), а не РЖД. Все съёмки футбольного «Локомотива» на мне. Можно было попасть и на хоккейный «Локомотив» в Ярославле. Хотя приходилось снимать и производство, и социалку, связанную с железной дорогой. Тогда я понял истину, которой придерживаюсь до сих пор. В работе фотографа любая съёмка идёт в плюс. Вообще любая. Одна учит работать со светом, другая – с перспективой, третья – подбирать планы… – Сейчас фотографии с матча передаются и публикуются за пару секунд. А как было раньше? – В «Гудке» могло занять месяц. Пока приеду из командировки, проявлю и напечатаю снимки, потом редакционный совет отбирает. – Что не публиковали? – Тогда фотография требовалась эстетичная. Сломанная нога футболиста с торчащей костью, скорее всего, не прошла бы. МАДРИД – Ваш первый выезд на футбол? – 1998 год. От «Советского спорта» поехал на матч Лиги чемпионов «Реал» – «Спартак». Причём сначала съездил с красно-белыми на сборы в Сочи и Ново-Санкти-Петри в Испанию, а уже потом в Мадрид. И всё это ради съёмки 11 минут игры! – Как так? – Иначе я не успевал передаться в номер до того, как газету отправляли в типографию. – Как отправляли снимки? – Брал с собой бочки, химию, сканер, размером с коробку для кроссовок, – тяжёлая штука. Накануне матча я сходил на тренировку и с секундомером шёл пешком до отеля. Засекал, сколько пройдёт времени, пока сдам жилетку, отсканирую кадры в отеле и передамся. Вот и вышло, что на матче работаю 11 минут. В день игры поставил будильник. Как только прозвенел, я собрался и ушёл со стадиона. – Что успели снять? – Роберто Карлоса – потрясла толщина его ног. Так вот, сдаю жилетку, выхожу со «Сантьяго Бернабеу» и понимаю, что у меня проблемы. – Что случилось? – Парковка огорожена, и сквозь неё не пройдёшь. Все мои замеры оказались бессмысленными. Пришлось бежать с аппаратурой. Влетаю в отель – один лифт не работает, а из второго выгружают какую-то американскую тётю. И там как в стихотворении: картина, корзина, картонка, маленькая собачонка… Конца и края не видно. А у меня уже времени нет. Пришлось бежать ещё и по лестнице на 11-й этаж с моей тряхомудией – две камеры, здоровый объектив. Хорошо, что заранее развёл химию, всё развесил в ванной, поставил компьютер и сканер, обрезал и скрутил телефонные провода. Там же ещё нужно соединиться с модемом. Знание электроники мне сильно помогало. – Успели отправить? – Я понял, что если буду сушить кадры, то в номер точно ничего не передам. А это две недели в Сочи и ещё 7 дней в Санкти-Петри – напрасно. Жопа. В результате мокрую съёмку запихивал в сканер. Успел передать три кадра – слава богу, модем работал стабильно. В отеле была отличная связь. В других случаях приходилось долбиться и слышать «виу-виу, виу-виу…» Как только всё удалось, я рухнул на кровать. Только в этот момент понял, что до сих пор в куртке и шапке. БЕЛГРАД – А самая запоминающаяся командировка в вашей жизни? – 1999 год. Белград. Тоже Лига чемпионов. «Партизан» – «Спартак» сразу после бомбардировок. Помню, Романцеву предлагали перенести матч. Его желания было бы для этого достаточно, но тренер почему-то настоял на стадионе «Партизана». – Представляем, как тогда встречали русских в Сербии. – За день до игры я решил проведать дорогу до стадиона. Навигаторов же не было. Мне сказали: «Найдёшь на улице какого-нибудь 50-летнего мужика, он будет по-русски говорить и объяснит, как добраться». Выхожу из гостиницы: кругом палатки, развалы типа «всё по 30». Расчёски, ботинки, всё подряд. Спрашиваю мужичка, как добраться до арены. Он меня начал расспрашивать. Как только понял, что я журналист из России, сразу закрыл барахло целлофаном и взял меня под руку. Собрались продавцы ларьков, мол, братка приехал, нас не бросают. Начали расспрашивать, а мне неудобно, да и некогда. – Помогли найти дорогу? – Меня довели до остановки и начали всем рассказывать: «Вот журналист из России. Ему на стадион». Посадили в автобус. Хотел купить билет, говорят: на тебя уже взяли. Кто купил – без понятия. Мужик сказал: «Когда я выйду, тебе – через одну». В результате он бросил свои дела, вышел вместе со мной и довёл до арены. – На стадионе такое же гостеприимство? – Это невероятно! Сотрудник стадиона сказал: «Что ж ты без аппаратуры? Привози сегодня, а то завтра будет много суеты. Чтобы не боялся за камеру, мы её положим в шкаф, а рядом будет дежурить девушка. Ей всё равно, где сидеть». Девочка, кстати, симпатичная. Около 19 лет. Мы с ней потом разговорились. Поразили её рассказы о бомбардировках. Оказывается, когда Белград бомбили, в центре города устраивали концерты на открытом воздухе. Много подсвечивали. Все жители города собирались. Даже мамы с колясками. – Прямо во время бомбёжки? – Да. Чтобы с самолётов видели: тут мирное население, здесь бомбить не надо. И вот огромное количество людей, музыка, а вокруг сплошные взрывы – бам-бам! Девушка плакала, рассказывая. – Тяжело работать в городе, пережившем бомбежку? – Связь была ужасная: «виу-виу, виу-виу…». Если в Мадриде модем сразу подключился, то в Белграде дико мучился. Зато народ был готов помогать во всём. Всё тот же стадионный служащий узнал, что мне нужно проявить кадры в темноте, и закрыл для меня женский туалет. Сказал, что девушек мало и во время игры они особо не ходят в уборную. Тут у меня было не 11 минут — весь первый тайм снимал. В перерыве бегу с жидкостями для проявки и вижу громилу в форме у женского туалета. Говорю: «Мне туда». Отвечает: «А, это ты русский фотограф? Тогда заходи. Я не дам никому включить свет». – Обратно добирались без проблем? – «Спартак» выиграл. Выхожу со стадиона. Иду через парк. Вокруг собирается какой-то молодняк. Меня окружают 10-12 человек. Шансов никаких. Говорят: «Русский? Хорошая у вас команда. Ну, пошли». Я не понял, куда меня зовут, но парни были настойчивы. Сели в ближайшем ресторане. Я им говорю, что у меня самолёт в 6:00 утра. «Да норма-а-ально». Накрывается поляна: баран, зелень, сыр. Начинают расспрашивать про Россию. У меня с собой было два номера «Советского спорта», они стали их изучать. Я хотел заплатить за счёт, потому что зачем-то 200 долларов поменял на пути в Белград. Не дали: «Ты наш гость!» Потом ещё все вместе хотели провожать меня в аэропорт. Еле отговорил, но до отеля они меня довезли. Оттуда у меня было заказано такси до терминала. ОБОРУДОВАНИЕ – Бывало, чтобы техника ломалась во время съёмки? – Да. Когда я работал в издании «Весь хоккей», который позже стал «Футбол+Хоккей», у меня была цифровая камера Canon. Подвернулась халтура – поснимать на корпоративе. Все садятся на кораблик. Мы отплываем по Москве-реке, я фотографирую, и тут камера ломается. Мы только отчалили! А мне чётко сказали: снять всех. И люди, скажем так, серьёзные. – Малиновые пиджаки? – Тёмные. Зато цепочки золотые, манера говорить своеобразная: «Проблема какая-то?». Я же не стану изображать, что всё в порядке. Объяснил как есть – камера сломалась. Я ожидал чего-угодно. Мне сказали: «В Лужниках сойдёшь». Когда спустился с трапа, подумал: хорошо, что живой. Потом отправил, что успел снять. Перезванивают: «А чё, нормально, всех снял». Даже заплатили прилично, почти всю сумму. – Оборудование стоит огромных денег. Вас не пытались ограбить? – Мне, слава богу, повезло. А вот с чешским коллегой приключилась история. Это был 1998 год, чемпионат мира по хоккею в Цюрихе. Мы жили в гостинице вместе с Михалом. Сборная Чехии выиграла бронзу, и он пошёл в раздевалку. А оттуда двинул праздновать дальше. Утром выходим из гостиницы, а он нам навстречу бежит – борода всклокочена, лица на человеке нет. Кричит: «Сашка-а-а, беда-а-а! Аппаратура!». И знаете, что самое обидное? – Что? – Он нам по приезде хвастался, что только-только получил новую камеру с объективами. И тут всё пропало. Спрашиваю: «Где был вчера? Как вернулся?». Он мне: «Не помню…». «На такси?». «Нет!». И зовёт выпить – горе залить. Мы ему сказали, что сначала съездим во дворец за аппаратурой и жилетки сдадим. Выходим, на улице тишина. Мы жили в офисном квартале, а дело было в воскресенье. Смотрим, прямо перед гостиницей – велосипед, на нём сумка Михала, и всё оцеплено лентой. Едет одинокая уборочная машина и это дело объезжает. Подхожу, открываю: всё на месте! Пошли за Михаилом. А он упирается: не хочу никуда идти. Когда всё-таки вышел и увидел свою сумку — упал на колени! Потом глаза поднял и сказал: «Вот ты меня спрашивал. Я приехал на велосипеде!» БРАЗИЛИЯ – Мы слышали, что в Бразилии на ЧМ-2014 действительно крали оборудование. – Я вообще спокойно ходил по Копакабане, снимал обдолбанных аргентинцев, чуть ли не наступал на них. Меня только пивом угощали. Никаких проблем. Хотя фотографов Reuters нагрели прилично. За день до них мы на том же месте у «Мараканы» припарковали машину. Коллега меня просил открыть багажник, чтобы переодеться – я ему не разрешил, чтобы никто ничего не увидел. А ребята из Reuters, наоборот, открыли, переоделись и ушли кофе пить. У них в багажнике было пять «пеликанов» (чемоданы с техникой). Вернулись – пусто. – Сколько стоит чемодан одного фотографа? – Около двух «лимонов» рублей. Две камеры и три объектива. Вообще, поездка в Бразилию получилась удивительной – самая неподготовленная из всех. – В каком плане? – Прилетели в Сан-Паулу и не сделали ничего: воды не купили, деньги не поменяли. Наверное, памятка, которую нам дали, всё отшибла напрочь. С собой была только бумажка с расположением гостиницы в Кампинасе. Я был уверен, что в машине есть навигатор. По расстоянию казалось, что ехать километров 50-70. Но прилетели мы в 19:00, а в гостиницу попали в 4:30. – Долго же вы ехали эти 70 километров. – Мы быстро получили машину – маленькая «реношка», но бойкая. Сели, а навигатора нет. Я ведь ещё про страну ничего не почитал. Едем, значит. Первая засада – платная дорога. Деньги-то мы не поменяли! Коллега говорит: «Сейчас я им дам доллар. Они за него удавятся». Протягиваем, а они ни в какую. Мы начали рассказывать, что в аэропорту не работал обменник, пятое-десятое… «Нет, отъезжайте», – говорят. Минут через 20-30 нашли какую-то девочку, которая говорит по-английски. Она нам объяснила, что никто никакие доллары у нас не возьмёт. Предложил ей обменять по выгодному для неё курсу – отказалась. Спросил, сколько нам ехать, а она: «Еще километров 60. И впереди пять таких пунктов». – И как разобрались? – В итоге девушка нам сказала: «Проезжайте так, я передам – вас пропустят». Мы сели, едем дальше. Раз – ещё один шлагбаум. У меня уже паника, но тут уже мужик выбегает и машет – мол, проезжайте сюда. Не обманула – через все пункты просвистели. – Лихо. – В Кампинас приехали к полуночи. Но карта у меня была только до этого города, а дальше – всё. К тому же, как выяснилось, речь шла не про город Кампинас, а про региончик. Пришлось спрашивать у таксистов. Один начал на португальском объяснять, а я-то не понимаю ничего. Коллега Рабинер сидел в машине, писал свои статьи. Оказалось, что до гостиницы ещё 25-30 километров, и надо проехать вот так, свернуть там, повернуть на такую-то трассу – в общем, непросто. Крутились раз 10 по одной и той же дороге. В итоге приехали на заправку – воды-то у нас не было. Машину я заглушил, а то бензин заканчивался. Выходит коллега с водой и говорит, что понял, куда ехать. А я чувствую: перегаром разит. Я на него как накинулся: «Ты что, выпил уже?!». Высказал ему всё, что думал. – А за рулём только вы? – Да. На следующей день перед тренировкой заехал на заправку. Ко мне выбегает мужичок и с радостным видом спрашивает: «Этанол?». Я ему в ответ: «Этанол». Он открывает бачок и начинает лить. А я читаю: «Газолин, этанол…». Спрашиваю у коллеги: «Что такое газолин?». Он, не отрываясь от компьютера: «Бензин». Тут у меня наступил ступор – я-то знаю только газолин и дизель. В итоге стою и думаю: «Так, ехать на этом нельзя. Надо отгонять машину и сливать эту бодягу». А заправщик льёт и приговаривает: «Этанол – во, класс!». Подводит меня к бензобаку нашей машины и показывает: там и газолин, и этанол. Ну, думаю, ладно. – Завели? – Да. И опять этот запах, будто кто-то выпил. Поворачиваюсь к коллеге: «Ты опять, что ли?!». Он с испуганными глазами: «Да не пил я, Саня!». Ладно, поехали. Потом знакомые на тренировке мне объяснили, что все бразильцы ездят на этом «этаноле» – какой-то местный бензин на сахарном тростнике. И вот от него пахнет перегаром. Бах! Меня тут же осенило, что зря я на коллегу наехал. ОПАСНОСТЬ – Попадали когда-нибудь по камере мячом? – Однажды на хоккее мне шайбой зарядили по бленду (козырёк фотоаппарата. – Прим. «Чемпионата»), но ничего серьёзного. А моему коллеге на Кубке Содружества так попали мячом в камеру, что он упал. Мы его только подхватить успели. Помню, это был кто-то из игроков «Динамо» Киев. – Есть футболисты или тренеры, которых тяжело снимать? – Кононова – он как замороженная рыба. А эмоционального Юрия Палыча – просто наслаждение. Разница колоссальная. Кононова можно два-три раза сфотографировать и оставить. Десять одинаковых кадров никому не нужны. А Сёмина можно снимать всю игру и получишь огненную галерею, которую можно публиковать отдельно. – Вам когда-нибудь было страшно за свою жизнь? – Нет. Помните бойню в Варшаве на Евро-2012, когда местные напали на наших? Я тогда побежал на мост в эпицентр событий. Там, кстати, увидел хулиганов, которые к этой драке явно готовились. Они были в капах, с перебинтованными запястьями, в шортах, чтобы было удобно. Это точно не спонтанное столкновение. Я подошёл к одной из таких польских групп и начал снимать. В какой-то момент заметил, как подлетела полиция, заломала руки одному из этих парней. Я продолжил фотографировать, и тут передо мной встали три полицейских. Первая реакция – возмущение. Какого чёрта мне мешают снимать! Только потом осознал, что меня спасли. Оказалось, пока я снимал одних хулиганов, двое других бежали на меня, и полиция их отсекла. – Неужели не было страшно? – Честно – нет. Потом уже, когда начал осмысливать, понял: прилетело бы мне знатно. Вот тогда стало страшно. А во время работы об этом даже не думал. ИНДЕЙЦЫ – Самое неожиданное место, откуда приходилось снимать? – Из машины на футбольном поле. – Это как? Разве можно припарковать автомобиль внутри стадиона? – Можно. Матч «Спортакадемклуб» – «Торпедо-ЗИЛ». Стадион имени Сталина был окружён Черкизовским рынком, который тогда вовсю работал. Для меня загадка, как арена оставалась действующей. Я москвич в третьем поколении, но вообще не слышал об этом стадионе. Начал гуглить – оказалось, в Измайлово. Навигатор привёл меня к рынку. Сделал круг и снова упёрся в шлагбаум. Спросил у охранника: «Дружище, мне бы на футбол». Он говорит: «Заезжай и прямо». Еду, а вокруг индейцы с тюками бегают, банк, столовая, парикмахерская… Целый мир. Наконец увидел стадион и очередного охранника на посту. Проехал второй шлагбаум и понял, что стою между первым и вторым ярусом трибун! – Что?! – Вот так. Справа и слева машины стояли, но мне стрёмно стало, поэтому вернулся к охраннику и спросил: как бы мне в другом месте встать. Он ответил: «Объедешь вот так, доберёшься до серых ворот, постучишь и скажешь, что тебя послал такой-то». Поехал и опять непонятно куда попал: склады, люди бегают с телегами, словно рикши. Шанхай какой-то. Наконец увидел ворота, сделал всё, как охранник сказал. Меня пустили и я понял, что стою на беговых дорожках. Прямо у поля, а рядом танки, самолёты, артиллерия. – Сейчас такого не встретить. – Это точно. На трибунах сидели одни местные индейцы, у них что-то спрашивать бесполезно. Перед игрой погулял немного по полю, по подтрибунным помещениям. У них там свой мир – прачечные, склады, столовые… Во время футбола зарядил дождь. Я сел в машину, опустил окно и спокойно снимал. – Приходилось наталкиваться на свои фотографии в неожиданных местах? – Да, в 2005-м. Я тогда работал в журнале «Весь хоккей». Мы поехали с семьёй в IKEA, бродили по интерьерам комнат. В какой-то момент увидел свою фотографию, вырезанную из журнала. Даже подпись сохранилась. Хоккейный снимок стоял в рамке на комоде, как часть интерьера. Все проходили мимо, а мне было приятно.