Почему нужно сходить на выставку "Московский альбом" Виктора Пивоварова в Мультимедиа Арт Музее
Мы всегда находимся в какой-то точке времени и пространства. Вот сейчас сидим с вами за столом, но от того, каким будет следующий шаг, зависит наша судьба. Куда мы пойдем? С кем встретимся? Этих возможностей – множество». 81-летний Виктор Пивоваров – известный иллюстратор детских книг (кто не помнит «Черную курицу» Погорельского или логотип журнала «Веселые картинки» из букв-человечков?), художник-концептуалист и один из ярчайших представителей неофициального искусства – похоже, в полном восторге от потенциала этих самых возможностей. Да, честно говоря, я и сам призадумался, хотя, казалось бы, речь об очевидных вещах. Таким образом Пивоваров описывает свой альбом «Если» 1995 года, который показывают на нынешней выставке в Мультимедиа Арт Музее. В отличие от других альбомов, в нем нет картинок – лишь череда табличек с «возможностями». «Если одеться и выйти из дому», следом «Если поехать к Толе Копейкину», «Если поехать к Наташе», «Если Толя будет дома один» – и так далее со смешными и серьезными подробностями. Или другая линия – «Если остаться дома»: «Если позвонит Саша Вайнштейн», «Если позвонит Лена», «Если никто не придет»... Легко вообразить развитие событий, но от альбома не вознагражден чуть ли не катарсисом. В этом аналитическом фантазировании, когда мысли обретают очертания идеи, а она затем воплощается в картинках, едва ли не весь Пивоваров. Он говорит, что, в отличие от фантазий, идеи реальны, нужно только ухватить их сущность. И что сейчас, хоть и кажется, что мир стал прозрачным, в нем много потаенного – достаточно лишь настроить на него свои антенны. Эта способность воображения и кисти художника проникать сквозь видимый мир, скажем, в подземный, как в «Черной курице», или в сны, как в «Оле-Лукойе», завораживает. То же и в его «взрослых» картинах: в их разомкнутых пространствах свободно левитируют персонажи, предметы, интерьеры, городские виды. От этого сюжеты выходят сюрреалистичными, но в то же время в них легко опознается реальный мир, просто отпущенный на волю из трехмерных оков. Как в знаменитом альбоме «Действующие лица» (1996), который есть в МАММ. Его герои – люди из ближнего пивоваровского круга: художники, писатели, поэты, их друзья, подруги, собаки, его маленький сын (ныне известный художник Павел Пепперштейн), он сам. Место действия – Москва, и тут много удивительных подробностей: сцены в коммунальных квартирах, в мастерских с полагающимися голыми девицами, опустошенными бутылями и прочим богемным антуражем, кажущиеся какими-то сказочными самые обычные фасады зданий, виды из окон, заснеженные крыши. Автор будто растворен в московском воздухе, его взгляд проникает сквозь стены, удаляется или приближается к персонажам, с разных ракурсов рисуя знакомую жизнь в манере, близкой детской книжной графике. Вот «Утро в мастерской художника» со спящими за и под столом, вот «Поцелуй на фоне Кремля», где лица целующихся двоятся от счастья, вот «Ночной разговор», где два подростка в скромно обставленной ком- нате, залитой лунным светом, мечтательно смотрят на крыши домов. И за всем этим – ощущение уюта, умиротворенности, счастья от встречи с городом и давними друзьями, ведь альбом написан по воспоминаниям, через четырнадцать лет после переезда художника в Прагу в 1982 году. «Я живу вне России, и она для меня представляет собой какую-то умозрительную реальность. Я все время с ней и в ней, и тем не менее она удалена от меня на физическое расстояние. Я рисую русское, не находясь в нем», – это двойственное ощущение коренного москвича Пивоварова передает его новая живописная серия «Москва, Москва!». Картины сопровождают голоса, которые можно расслышать в углах зала: философов Мамардашвили и Пятигорского, филологов Лотмана и Аверинцева, поэта Сапгира. Так художник берется реконструировать «московский миф» – то, что для него определяет характер столицы. В этом смысле Москве, несмотря на ее древность, повезло меньше, чем Петербургу, «миф» которого зиждется на «Медном всаднике» Пушкина, повестях Гоголя, романах Достоевского, стихах Бродского. И даже сейчас, шутя «Это Питер, детка», мы подразумеваем некую инфернальность Северной столицы. Пивоваров убежден, что, в отличие от петербургского мифа, в котором есть что-то ностальгическое, декадентское, болезненное, московский невероятно острый. Его отсчет он ведет сначала оттепели, после сталинского морока вдохнувшей в город энергию свободы; с романов «Мастер и Маргарита» Булгакова и «Счастливая Москва» Платонова, впервые опубликованных спустя десятилетия после их написания; с тех голосов, которые можно услышать на выставке. Да и атмосферу «неофициального искусства» определяли прежде всего разговоры художников и поэтов в мастерских и на коммунальных кухнях. Острота местного мифа еще и в том, что «для Москвы характерно очертя голову сбрасывать с корабля современности всякое старье во имя нового, забывая при этом, что само это новое состарится и будет выброшено с корабля уже другой современностью». Отсюда и некоторая мрачноватость новых картин Пивоварова с условными городскими пейзажами, странными или нелепыми персонажами вроде «Человека, который купил картошку, пришел домой, а дома никого нет» или «Человека на крыше, который хотел высморкаться, но уронил носовой платок». Многие из них еще и покрыты геометрическими фигурами, разлетающимися на манер супрематических. Москва Пивоварова живет куда более интенсивной и загадочной жизнью, чем та, в бесконечный праздник которой мы вовлечены по воле нынешних урбанистов. А в альбоме «Флоренция» (2005– 2010) художник и вовсе увидел столицу родиной Ренессанса – пространством, где действуют и Данте, и Игорь Холин, и Генрих Сапгир, а бытовые сцены приобретают очертания беллиниевской Allegoria Sacra, и уже не разберешь, где ты, было ли все это или еще настанет. Фото: ИГОРЬ КЛЕПНЕВ Текст: ИГОРЬ ГРЕБЕЛЬНИКОВ Стиль: ЕКАТЕРИНА ВЕЛИКАНОВА ВИЗАЖИСТ КРИСТИНА СИЗОВА@THE AGENT.RU; АССИСТЕНТ ФОТОГРАФА АНДРЕЙ ХАРЫБИН@BOLD_MOSCOW; ПРОДЮСЕР КСЕНИЯ СТЕПИНА.
