Крис Кельми. Легенды уходят тихо…

Странно представить, что ему шел уже 64 год – легенде рока, вечно молодому – казалось так - Крису Кельми. Сердце остановилось, встретив новый год и… решило туда не входить, в новый 2019-й. Грустно и больно. Имя Криса Кельми многим молодым поклонникам музыки может быть уже и не известно, если только не назвать при них те группы, к созданию которых Кельми имел отношение. Одно «Високосное лето» чего стоит… А почему он был на особом счету – понятно. Потому что он был одним из первых. Им, первым рок-музыкантам страны, длинноволосым бунтарям, довелось стать первопроходцами, первыми проходить непростой путь, что-то доказывать… Первым всегда трудно. Им некуда обернуться… В Кельми было необычно все – от имени до внешнего вида: мужчин с копной длинных волос было не так много. И подкупала его совершенно европейская манера исполнения, конечно. Вообще не наша, ни разу. Так, что не перепутать ни с кем и никогда. …Откуда взялась его фамилия - он и сам толком не знал. Предположения были разные – Градский что-то говорил про видоизмененных «Калинкиных», сам Кельми жал плечами и предполагал наличие литовских кровей. Но имя он себе и правда изменил – сам. Был Толя, а стал Крис. В честь Криса Кельвина – героя «Соляриса». Тогда, в начале 70-х, все были больны «Солярисом». Родители хотели, чтобы он стал спортсменом. И хотя Кельми, один из любимых учеников самого Шамиля Тарпищева, входил одно время в тройку лучших теннисистов столицы, он хотел стать музыкантом. Эдаким чуть-чуть балбесом… Душа просила! И от судьбы не уйдешь – даже поступление в МИИТ не спасло его от той судьбы, что была предначертана ему свыше. Где-то там, наверху, решили, что уже после МИИТа и даже аспирантуры в нем, после строительства тоннеля под Краснодаром молодой строитель Кельми должен все же отправиться в «Гнесинку». И через шесть лет после получения солидного диплома он отправился туда, чтобы стать пианистом и учеником самого Бриля. Рок-н-ролл – он был сильнее. Сильнее всего. Только там, внутри этой бешеной музыки, Кельми жил по-настоящему. Так, еще в миитовскую пору Кельми, образовалась группа «Садко», своим названием умело снимающая ненужные вопросы руководства, так родилось «Високосное лето» - сводившее с ума тех, кто проникал на его вечеринки. Так позже, под олимпийский 1980-й, родился легендарный коллектив «Автограф». А потом и легенда легенд - «Рок-Ателье». На «Юнону и Авось» ходили из-за Караченцова, Шаниной и Музыки – она была третьим главным героем, главным артистом. Она потрясала, завораживала, не давала поднять головы, превращая в зрителей в безвольное тесто своим бешеным напором, невероятной красотой, сумасшедшей энергетикой. «Рок-Ателье» точно также составил славу Ленкому, как и его гениальные постановки. И когда туда пришла Ольга Кормухина, началась новая история группы. Женщина, поющая рок, это было смело… Крис Кельми многое делал первым, но подобные заслуги часто забываются быстрее, чем хотелось бы. Сегодня песня, исполненная звездами вместе, не вызывает особого шока и изумления – да, это мило, но… Как рассказать тем, для кого это привычно, что когда-то давно, в 1987 году, именно Кельми «взорвал» общество песней «Замыкая круг», спетой 28 голосами? Потом подобные опыты повторялись. Но «Круг» стал первым. И многие плакали, когда слушали его – это ведь была песня страны, вступившей в перестройку, песня страны новой, простившейся с прошлым. Как это забыть? Но время шло, а музыки, в том числе и свободной, становилось больше. «Ночное рандеву» порвало все рейтинги, но потом начались скандалы, какие-то попытки обвинить музыканта в плагиате. Позже ему предъявили и совсем неприятное: мол, Кельми зарегистрировал на себя авторство всей музыки, написанной для мультфильма «Пес в сапогах» - а как все мы помним, все мелодии и песни из него стали хитами. Так это было, не так, но разговоры били по реноме, Кельми переживал, как-то оправдывался – когда умело, когда не очень. А потом он фактически исчез. Просто исчез – для нас всех. Кельми постепенно растворился в настоящем – как иногда растворяются в прошлом. Или, напротив, остался где-то там, далеко, кумиром миллионов, успешным, сильным, молодым… А может быть его просто утянуло куда-то волной отлива, оставившей на берегу только тех, кто умел крепко цепляться за песок и вынесенный прибоем на побережье хлам. Кельми среди них не было. …Когда вдруг о Кельми вспоминали, то приглашали на разные передачи – он приходил какой-то странный, чуть потерянный, а может и под шофе, что-то вяло говорил о планах и ощущал, надо полагать, страшное творческое одиночество – самое страшное, что можно испытывать не после минуты, а после десятилетий славы. Его судьба – какой-то чудовищный скан с судьбы Евгения Осина. Они даже лечение проходили вместе… Жена, сын… Они не могли сделать для него ничего – как бы ни любили, как бы ни пытались лечить, спасать, убеждать. Его сцена и овации остались далеко за спиной. Там жило его «Усталое такси», его историческое «Рандеву», его «Дом на берегу» и «Ветер декабря». Его сердце остановилось под Наро-Фоминском, в доме, который он почти не покидал. Говорят, от алкоголя. А может просто устало жить. Осталась музыка… Будем помнить.