Дефицит в СССР: яркие случаи из прошлого элиты

Мы расспросили видных россиян — от первого вице-спикера Госдумы Александра Жукова до правозащитника Льва Пономарева, о том, как они когда-то доставали советский дефицит. Сейчас мечта о джинсах, книге или сапогах невозможна, чего там мечтать-то — а ведь граждане страны развитого социализма для ее осуществления прилагали массу усилий. Недавний опрос «Левада-Центра» показал: больше половины россиян хотят назад в СССР. Ну что же, вспомним. Александр Жуков, первый вице-спикер Госдумы, «ЕР»: «Ночь в очереди за сапогами» «Не скажу, что часто удавалось что-то достать, но одну покупку буду помнить всю жизнь. Я тогда, сразу после окончания университета, работал во ВНИИСИ, недалеко от метро Профсоюзная. Там был большой магазин обуви, на пересечении Кржижановского и Профсоюзной. И вот в один прекрасный день, возвращаясь с работы, я увидел гигантскую очередь – «выкинули» югославские женские сапоги. Конец 70-х. Кто помнит эти времена – объяснять не надо. Мы как раз незадолго до этой истории поженились. И, конечно, хотелось сделать жене такой подарок. Я немедленно встал в очередь. У меня был номер 312, до сих пор помню. Номера писали ручкой на ладонях. До закрытия магазина прошло человек 50, хвост за мной был в разы больше. Всю ночь мы отмечались, уйти из очереди было невозможно. Я честно отстоял всю ночь и смог купить эти сказочные сапоги. Я их отлично помню – терракотового цвета, казачки. Потратил всю зарплату. Счастлив был невероятно, жена тоже. Михаил Федотов, председатель Совета по правам человека при президенте: «Год работы за кузов «Жигулей» «Самое яркое мое воспоминание об этой стороне жизни в Советском Союзе связано с ремонтом автомобиля. Дело было в начале восьмидесятых, я тогда преподавал государственное право во Всесоюзном юридическом заочном институте. Машине, ВАЗ-2103, которую я «донашивал» после тестя, народного артиста СССР, срочно требовалась замена кузова. «Жигуленок» настолько проржавел, что я боялся поднимать его на домкрате. Водительское сиденье держалось просто на честном слове. Но купить новый кузов в государственных автомагазинах было практически невозможно: очереди были многолетними. Однако мне повезло. Тогда в Люблино открывалась станция технического обслуживания АвтоВАЗа, и администрации требовался юрист. Я пришел по объявлению и немедленно был принят на полставки юрисконсультом: кандидатская степень произвела на директора магическое действие. Кстати, вскоре я неожиданно обнаружил, что в малознакомых компаниях моя причастность к автосервису производила гораздо большее впечатление, чем работа в вузе. Слова «распредвал» и «крестовина» звучали ничуть не хуже, чем «билет в Большой театр» и «турпоездка в Югославию». Мне потребовался год, чтобы я, как сотрудник предприятия, смог официально приобрести кузов «в металле». После завершения ремонта я, естественно, немедленно уволился из автосервиса. Можно было, в принципе, купить кузов и на черном рынке. Но это было, во-первых, очень дорого (переплата была бы многократной), а во-вторых, не вполне легально. Я предпочел честный трудовой вариант, и план удался. У моей старой «тройки» появился новый кузов, а я приобрел опыт юридической работы в народном хозяйстве. Очень чувствительным был, конечно, дефицит книг. Проблема отчасти решалась через букинистические магазины: если порыться, можно было иногда откопать монографии дореволюционных правоведов и философов. Но даже там невозможно было найти книги тех авторов, которые находились под запретом. В этом случае на помощь приходили «самиздат» и «тамиздат». «Архипелаг ГУЛАГ», «Мастера и Маргариту», «Роковые яйца», «Прогулки с Пушкиным» я впервые прочитал на папиросной бумаге — в какой-нибудь шестой машинописной копии. Спасибо за это тем машинисткам, имен которых мы не знали, — за труд, за смелость, за любовь к правде». Глеб Павловский, глава Фонда эффективной политики: «Больше двух в руки не давать» «Конечно же я знаю, что такое очереди. Когда был ребенком, бабушка поднимала меня рано утром, затемно, — очередь за молоком выстраивалась в четыре-пять утра, — и брала с собой в магазин. Потому что давали «в одни руки», а мальчик, даже самый маленький, был «руками». Три литра молока в одни руки, килограмм гречки в одни руки… Кстати, по рассказам бабушки, Феодосии Ивановны, главным ее детским впечатлением было появление в Одессе очередей за продуктами. Они возникли во время Первой мировой войны и после этого уже не пропадали. Очереди тогда назывались «хвостами» и были диковиной: дети бегали на них смотреть и дразнили стоявших. И вот стоишь в этих бесконечных очередях, ждешь, ноешь… Но куда деваться? Надо! Были, впрочем, в Советском Союзе и смешные очереди. Как-то в конце 1970-х я зашел в московский «Военторг» за шнурками для ботинок, а там — огромная очередь, идущая на второй этаж, в ювелирный отдел: давали колечки с бриллиантами. И с конца кричат: «Больше двух в одни руки не давать!..» Но в таких очередях я не стоял. Для меня вообще не существовало проблемы дефицита: я был молод, ел любую дрянь, поскольку у меня был крепкий желудок, и совершенно не стремился к каким-то материальным ценностям. Единственное исключение — моя страсть к блокнотикам и шариковым ручкам. С книгами тоже не возникало проблем: с начала 1970-х я был активистом самиздата и мог читать, причем, замечу, бесплатно, те книги, которые нельзя было купить в советских магазинах — Солженицына, Пастернака, Шаламова… Я не понимал потом тех, кто говорил о «застое». У меня была вполне авантюрная жизнь, я получал от жизни все, что хотел. Советский Союз, с моей точки зрения, был идеальным местом для человека моего типа. К тому же это государство было так устроено, что ты не мог остаться без еды. Всегда мог на нее заработать. Даже если не хотел, тебя заставляли работать. Другое дело, что ты был лишен возможности выбора. Если ты хотел выбирать, тебе приходилось драться. Мне часто приходилось драться, но я совсем не тот человек, который может пожаловаться на нехватку каких-то материальных благ во времена СССР. Этот вопрос для меня не существенен. Точно так же, как не существенен вопрос, может ли вернуться Советский Союз. Женщины нашей юности никогда не возвращаются к нам…» Андрей Нечаев, министр экономики России в 1992-1993 годах: «Ряды баночек с аджикой» «Однажды для того, чтобы достать дефицит, мне пришлось применить не вполне приличный прием. Это было в середине 1980-х, а дефицитным товаром была водка. Напротив академического института на Профсоюзной, где я работал, находился винно-водочный магазин, и в тот день там была какая-то совершенно безумная очередь. А перед этим я порвал себе связки и ходил с палочкой. Этим я и воспользовался: сказал, что я ветеран-афганец и что поэтому меня надо пропустить без очереди. Толпа с ворчанием, но расступилась. У меня, конечно, было некоторое чувство неловкости, но цель была достигнута. К тому же я сделал это не для себя, а для коллег. Исполнил дружеский долг. Самое же яркое мое воспоминания о советской торговле относится к почти уже финалу СССР. Это был день, когда меня назначили в правительство России (в ноябре 1991 года Андрей Нечаев занял пост первого заместителя министра экономики и финансов РСФСР — «МК»). На Садовом кольце, где я жил, был длинный, вдоль всего дома, гастроном. Я вернулся вечером из Белого дома на своих «Жигулях» и зашел туда купить что-нибудь к столу. Но магазин был совершенно пустой. Не было ничего, кроме баночек с аджикой. Видимо, девушкам-продавщицам было неловко, и заставили ими весь длинный-длинный торговый зал. Эти уходящие вдаль ряды баночек с аджикой прочно врезались в мою память». Оксана Дмитриева, глава фракции «Партия роста» в заксобрании Петербурга: «Эти туфли помню отлично» «Эта история была где-то в середине семидесятых. Я ещё училась, не зарабатывала, но почему-то у меня оказалась приличная по тем временам сумма денег — не помню, почему, скорее всего, мама дала, чтобы я что-то себе купила. И вот иду я мимо Кировского универмага у нас в Петербурге, а там стоит огромная очередь. «Выкинули», как тогда говорили, импортные туфли. Помню их как сейчас: очень красивые, лаковые, вишневого цвета, с бантиком и на модной платформе… Нет других туфель в моей жизни, которые я помнила бы так же хорошо, как эти. В общем, я в то время ещё каблуки не носила. Но отстояла очередь и купила эти туфли маме в подарок. А мама сказала, что каблуки тоже не носит, и такие туфли ей не нужны… В тот же день я отвезла их к тому же Кировскому универмагу, подошла к концу очереди и спросила, кому нужны туфли. Помню, люди были очень удивлены, что я продавала их по той же цене, что в магазине… Это был первый и последний случай стояния за дефицитом в моей жизни. Больше таких попыток я не предпринимала.» Лев Пономарев, Председатель движения «За права человека»: «Водочная тещина казна» «Я весьма рано женился на своей однокласснице и был довольно ответственным семьянином. Помню бесконечное стояние в очередях за какими-то костями и прочим, даже не знаю, что выделить. Детское питание выдавали вполне приличное, по крайней мере в Москве. Ну, судя по тому, что дети выросли и с ними все в порядке. А вот в деревне до поздних советских времен валютой была водка – ей рассчитывались за любую работу, люди страшно спивались. Поэтому, когда мы строили дом на даче, моя теща этой водкой запасалась заранее. Советский Союз сейчас в основном романтизируют те, кто там никогда не жил. Это называется не «ностальгия», а миф. Хочется искать где-то что-то хорошее, какой-то пример для жизни, поэтому пытаются найти его в СССР. Почему не на Западе? Потому что сейчас снова культивируется это образ врага, а с врага брать пример не хочется».