Яна Крайнова: «Ему понадобилось десять лет молчания, чтобы простить»

Актриса рассказала в интервью о любовных драмах своей жизни и непростых отношениях с мужчинами Яна Крайнова — девушка не только эффектная, но и целеустремленная. В семнадцать лет не побоялась уехать из отчего дома в Юрмале в другую страну, чтобы стать актрисой. Еще будучи студенткой во ВГИКе, снялась у Карена Шахназарова в картине «Исчезнувшая империя», а успех ей принес телесериал «Дневник доктора Зайцевой», где она сыграла главную роль. «Гражданка Катерина», «Улетный экипаж», «Гадалка» — ее карьера развивается. Но, как признается Яна, ей еще предстоит найти баланс между работой и личными отношениями. До сих пор любовь была как омут, из которого порой непросто вынырнуть. Подробности — в интервью журнала «Атмосфера». — Яна, как вы думаете, почему в России так любят актрис из Прибалтики? — Это надо смотреть в глубь истории, когда еще существовал Советский Союз. Прибалтика тогда считалась своего рода Европой, но близкой, доступной. Прекрасные Вия Артмане, Лилита Озолиня — они действительно отличались каким-то шармом. Потом люди же всегда что-то додумывают: и тушь в Прибалтике особенная, и духи «Дзинтарс», и изящные чулки — существовал некий флер. (Смеется.) Думаю, осталась еще эта память времен, что прибалтийские актрисы вроде бы и близки, но при этом притягательны и загадочны. — Вы русская, но долгое время прожили в Юрмале. Это как-то сказалось на менталитете? — Да, можно сказать, я полжизни там прожила. Родилась в Латвии, ходила в латышский детский садик, окончила латышскую музыкальную школу, я абсолютно билингвальный ребенок. И хотя мой папа русский, а мама украинка, но среда влияет на нас. Я приходила из детского сада и просила: «Мама, дай мне плакстырь». А она поправляла: «Не плакстырь, а пластырь». И лишь спустя несколько лет мы выяснили, что плакстырис по-латышски означает пластырь, а ребенок не разделяет языков, и мне было непонятно, почему мама, взрослый человек, меня поправляет? Я действительно билингвальный ребенок, и это отражается на всем: на способе мышления, познания мира. Как шутила мой педагог во ВГИКе Юлия Жженова (дочь легендарного Георгия Жженова), «ты как свой среди чужих, чужой среди своих». И доля правды в этом есть. И в Риге я не чувствовала себя настоящей латышкой, и здесь выделялась на общем фоне. Но зато сейчас, когда я достигла определенного возраста, обрела некий опыт, понимаю, что подобное восприятие мне скорее в плюс. — Во время учебы в институте замечали к себе повышенное внимание? — Если и был интерес, то положительный: «О, ты из Латвии! А как там? Ну-ка, скажи что-нибудь по-латышски». (Улыбается.) До сих пор на кастингах, когда я говорю, что родилась в Юрмале, сразу однозначная реакция: «Ну конечно, смотрю, внешность у тебя прибалтийская». Да, думаю, ветром надуло. (Смеется.) Крови латышской во мне нет, но строение лица все-таки меняется от того, как мы произносим звуки. И поскольку я много говорила на латышском, английском, немецком, видимо, это отразилось и на внешности. — В студенческие годы, вы, наверное, пользовались популярностью среди однокурсников противоположного пола? — Скажу так: я всегда пользовалась популярностью. (Смеется.) Но все годы учебы я находилась в долгих отношениях. Это была моя первая любовь, парень из Риги, как и я. Я поступила во ВГИК, а он в Финансовый институт в Питере, так и жили на два города. Потом, конечно, эта история закончилась — и были разбиты сердца. Каждый выбрал свой путь развития. Но мы были молоды, наломали дров, много боли друг другу причинили. — Не общаетесь сейчас? — Общаемся, но ему понадобилось почти десять лет молчания, чтобы все это переварить, осознать. Он был очень обижен. Первые годы после нашего разрыва я стабильно поздравляла его с днем рождения — и ответом мне была тишина. Но я не могла иначе: ведь это мой родной человек, моя первая любовь, мы были вместе четыре года. Мне хотелось написать ему какие-то теплые, добрые пожелания. А тут вдруг позапрошлым летом он ответил. Сказал: «Если ты не против, давай встретимся». Я ответила, что всегда открыта для общения. И вот мы встретились и проговорили, наверное, часов шесть. Это так ценно, так круто — вновь обрести друг друга! У него уже семья, дети, я познакомилась с его женой. Мы выросли, забыли свои прошлые обиды и можем общаться уже на другом уровне. Оказалось, что, встретившись спустя столько лет, мы проходили похожие этапы развития, интересовались одними вещами. Если говорить языком рынка, саморазвитие — сейчас тренд. Человек должен что-то понимать про психологию, астрологию, проходить какие-то духовные практики. И вот мы разговариваем — и выясняется, что он тоже знает, что такое хьюман дизайн и рейв-карта. (Улыбается.) Я вам больше скажу: только такие продвинутые мужчины и приходят сейчас в мою жизнь. Не важно — из прошлого они или это новые знакомства. Если вы смотрели мой Инстаграм, то, наверное, заметили хэштег: «Ты привлекаешь то, что излучаешь». Как только кто-то из моих знакомых начинает жаловаться: я не могу познакомиться и почему мне попадаются одни придурки, хочется сказать: «Займись собой!». И если ты начнешь над собой работать, то привлечешь на своем уровне человека. Я тоже не считаю, что достигла высокого уровня саморазвития, всегда есть к чему стремиться. — К чему же? — В целом это поиск гармонии в себе, понимание своих потребностей и желаний. Мы привыкли жить по сценариям других людей. Нужно волевое усилие, чтобы скинуть с себя ложные представления, сказать: стоп игра. Теперь я буду делать то, что хочу я. Как правило, добровольно это не происходит — случается какое-то событие, когда тебе очень больно. Ты остаешься один, среди руин, абсолютно незащищенный и выбираешь: куда идти дальше. Но боль может стать и точкой развития, импульсом к тому, чтобы двигаться вверх. — Что было для вас самым сильным разочарованием? — Для женщины это всегда личная история. В определенном состоянии влюбленности, очарованности выстраиваешь себе образ, а человек-то на самом деле не такой. Ты его придумала, нарисовала и — обманулась. — Раньше в интервью вы рассказывали, что у вас были длительные отношения с парнем, с которым вы познакомились еще в театральной студии. — Да, это моя вторая любовь. Мы были вместе восемь лет. Так сложилось, что это тоже были отношения на расстоянии: он в Риге, я в Москве. Не прошла я, видимо, тот первый урок. (Улыбается.) Мы многое пережили вместе: мой выпуск из института и первый ужасный год после него, когда я не знала, что же мне делать дальше, где работать, как жить. И мы вроде бы духовно вместе, но физически находимся в разных городах. А ведь иногда всего лишь нужно, чтобы близкий человек обнял тебя и сказал: все будет хорошо. Помню: слякоть, март, я стою в Чертанове, где только что сняла комнату, и звоню ему. Тогда еще не было смартфонов, только скайп дома, на компьютере. Если нужно было быстро позвонить, попадаешь на жуткий роуминг. И я набираю его номер и сквозь слезы начинаю говорить, что мне плохо, одиноко, страшно, а мы не общались уже несколько дней. А он музыкант, такой художник по натуре, у него восприятие времени совершенно иное. Он удивляется совершенно искренне: неужели несколько дней прошло? И, помню, я сказала ему фразу: «Пожалуйста, не теряй меня»… Мы пережили вместе смерть моего папы. Если бы не мой любимый, не знаю, что бы со мной было, потому что нужно было поддерживать маму. Когда я прилетела домой, в Латвию, и увидела ее лицо, тумблер сразу переключился: я запретила себе плакать. Но беда не приходит одна, сразу же активизировались аферисты, которые подделали документы на нашу квартиру еще в девяностые годы. Мы не могли ее приватизировать. Когда был жив папа, он ходил по судам и боролся — и нас не трогали. А тут полгода — никакого сопротивления. Мошенники смекнули, что ситуация изменилась, и стали давить на нас, на маму. Ведь это Юрмала, лакомый кусочек. У нас квартира находилась в доме через дорогу от моря, возле концертного зала «Дзинтари». Мы даже стали просматривать объявления по продаже недвижимости, думали, может, купить другую квартиру, но все было нереально дорого. Знакомая дама, юрист, посоветовала тянуть время — в судах и переписке может пройти несколько лет. В итоге, оставив ситуацию в подвешенном состоянии, я улетела в Москву на съемки второго сезона «Дневника доктора Зайцевой». А примерно через месяц позвонила мама: в одном из отмеченных нами объявлений цена упала на треть! Я говорю: «Так, считаем наши деньги! Гонорар от 'доктора Зайцевой», твои накопления, мама, сколько нам не хватает?«. А не хватало половину. И тогда мой молодой человек пошел к этим дельцам: 'Вы же понимаете, что мы у вас как заноза в заднице, мы будем судиться и не сдадимся просто так. Нам не хватает для покупки квартиры столько-то». И они согласились! Это была одна из самых моих крутых ролей: сыграть разбирающуюся во всех этих делах девушку, уверенную в себе, прожженную. Скрыть свой страх, прийти к этим ребяткам и по-деловому, на латышском, вести переговоры. Вот где пригодилась моя учеба в театральном! (Смеется.) И все-таки мы с моим молодым человеком эту сделку провернули! Мама теперь живет в своей квартире, через дорогу от моря, только на две станции подальше. — А причина расставания с любимым опять в том, что никто не хотел менять место дислокации? — Сначала да. У меня как раз стало все развиваться, Зайцева выстрелила, я съездила в Голливуд на курсы Иванны Чаббак, можно сказать, начала открывать новые горизонты в профессии. А у него, наоборот, случился упадок — моральный, материальный, ценностный. И находись мы рядом, будь мудрее, старше, возможно, сумели бы это пережить. Но мы такие как есть. К тому моменту, когда он наконец вроде бы решился на переезд в Москву, у меня все перегорело. Я понимала, что здесь настанет новый этап трудностей для него. Никто не предложит ему все и сразу на блюдечке с голубой каемочкой. А у меня уже совершенно не было внутренних ресурсов, чтобы его морально поддерживать. Гораздо раньше надо было отпускать друг друга. И я сказала: не стоит приезжать. — Даже не попробовали… — Всему есть предел. Мой настал именно тогда. И для него это стало хорошей мотивацией. Когда мы расстались, сразу и кризис прошел, начались какие-то действия с его стороны, развитие. Может, на него подспудно давила мысль, что нужно уезжать, а ему не хотелось этого, и он хорошо чувствовал себя там, в Риге. Кто знает? Зачастую мы сами не признаемся себе в своих желаниях. — В чем же урок? — Мой урок — в отпускании. Бывают такие союзы, в которых люди перекрывают друг другу кислород. И поняв это, надо взять свое эго и засунуть его куда подальше, дать человеку возможность развиваться, пусть вам и не по пути. — Возможно, вы одиночка по натуре? — Это вопрос, который я сама себе задаю. У меня есть лучшая подруга, с которой мы дружим с семи лет. Она живет в Стокгольме, я в Москве, но нам это не мешает. И как-то мы вспоминали наш пубертатный период. Нас было три подруги, а три — это такое число нехорошее: против кого сегодня дружим? (Смеется.) И она говорит: «Янка, я помню, что, когда мы с Дианкой с тобой поссоримся, тебе будто все равно. Идешь такая независимая, гордая, сильная. Думаем: да ей же нормально одной, она не страдает совершенно». И я помню то свое чувство самодостаточности. Но при этом в отношениях с мужчинами я, что называется, «залипаю», очень много энергии отдаю. И как следствие — начинает все рушиться в работе. Поэтому я в поиске баланса. Разумеется, я хочу реализоваться как жена, как мать, но сначала надо состояться профессионально. У меня достаточно серьезные амбиции, и я не отношусь к своей профессии как к хождению в офис. Так что сейчас стараюсь не бросаться в отношения как в омут с головой. Учусь принимать от мужчин комплименты, подарки. Помните, наши мамы внушали: если кавалер пригласил тебя в ресторан, значит, ты ему обязана. Девочки, нет. Он просто захотел провести вечер в твоей компании и угостить салатом «Цезарь». Не надо отдавать ему за это все и сразу. До тех пор, пока мужчина не сказал: «Ты моя, я хочу заботиться о тебе», — ты свободная женщина, и у тебя может быть много поклонников, я не имею в виду секс. Поговорить, куда-то вместе сходить, обсудить фильм, лекцию — легкость бытия. — Не боитесь, что человек, который с вами, прочитает и обидится? — Нет, я думаю, он и так это прекрасно ощущает. Таковы мои потребности на данный момент. И если разумно изложить свою позицию, обозначить границы, то зрелый, осознанный человек всегда отнесется к тебе с уважением. Раньше я вообще боялась говорить «нет» — а вдруг человек обидится, уйдет? Мне до сих пор это не всегда дается легко. Но я учусь. Не смогли договориться, значит, каждый останется при своем. — Кстати, одна актриса говорила мне, что роли тоже приходят не просто так, а ложатся на внутреннее состояние. — Я даже догадываюсь, кто это сказал, — Екатерина Олькина. — С которой вы познакомились и подружились на съемочной площадке телесериала «Гадалка». Легко ли вам было играть соперниц? — Да, мы с Катюшей, что называется, нашли друг друга. Едва встретились в гримерке — сразу начали болтать о девичьем. (Улыбается.) А если говорить о соперничестве, то оно подсознательно в женской природе заложено. Представьте, мы вдвоем с Олькиной, остальные партнеры и съемочная команда — мужчины. Конечно, невольно включаешься в борьбу за их внимание. Допустим, на меня не поставили крупный план, а поставили на Олькину — этого достаточно, чтобы сыграть соперниц. (Смеется.) Но потом выйти из кадра — и вновь стать подругами. — И вот вам досталась роль Марины — криминалист, профессионал, эффектная женщина, при этом внутренне холодная… — Вы сказали это слово — «холодная», и у меня просто сложился пазл. Действительно, на тот момент у меня было не очень хорошее эмоциональное состояние. Внешне ты продолжаешь выполнять свои функции: разговариваешь с людьми, улыбаешься, а внутри лед, пустота. И именно в тот момент меня утвердили на роль Марины — которая прекрасно выполняет свою работу, легко включает сексуальность, когда это требуется, но не способна любить. Даже такого замечательного мужчину, как герой Миши Пореченкова. Красивая, холодная леди-зима. Признаюсь, мне хотелось бы посмотреть «Гадалку»: на тот момент я была в прекрасной физической форме, похудела на почве личных переживаний — и в результате имела подтянутое стройное тело. Если и нужно было меня раздевать на камеру, то только в то время. (Улыбается.) — Как вы относитесь к простоям в работе? — Раньше я очень переживала. Не могла заниматься чем-то еще, поскольку ждала: а вдруг позовут на пробы? Хотя спокойно можно было уехать отдохнуть или какие-то знания получить. Сейчас простоев для меня не существует. Я воспринимаю их как период для собственного развития, возможность попробовать что-то новое. Вот недавно мы с моими друзьями сняли музыкальный клип. Режиссером стала Валя Лукащук, в свое время она сыграла главную роль у Валерии Гай Германики в сериале «Школа», а после ВГИКа окончила Высшие курсы режиссуры Владимира Хотиненко. И еще подключились два наших однокурсника: Ваня Соловьев стал автором песен и музыки, а Юра Орлов выступил как оператор. И мы это сделали, презентовали клип на мой день рождения — и всех это очень вдохновило, замотивировало. Все в наших руках. Я вижу массу положительных примеров вокруг, как люди расширяют свои горизонты. — Вы чувствуете стремление жить позитивно? — Конечно, это формирует отношение к жизни. Начнешь день с негатива, все пойдет наперекосяк. Подсознание само будет выхватывать неприятное. Мы зайдем с вами в один и тот же вагон метро и увидим совершенно разных людей, потому что будем по-разному настроены. Начни день с улыбки, с доброго пожелания себе. Лично я каждое утро пятнадцать минут занимаюсь йогой, делаю самый простой комплекс упражнений, мне это помогает. Опять же я не волшебник, только учусь. Кто больше всего дергает нас за слабые места? Близкие люди. Еще какие-то детские комплексы вылезают. Лишь в двадцать семь лет я перестала себя корить за то, что просто лежу на диване с книгой, потому что папа всегда говорил мне: «У умной девочки не должно быть свободного времени». И лишь недавно я сказала мысленно: «Папа, я могу себе это позволить, я женщина. Я не должна все время куда-то бежать и быть как загнанная лошадь». С мамой я быстрее раздражаюсь. Но уже победа, что я отслеживаю такие моменты и стараюсь их контролировать. Иногда, правда, не выдерживаю и сбегаю к морю — любоваться закатом. Вопрос отцов и детей — один из самых болезненных. Когда я там достигну дзена, точно поставлю себе маленькую статуэтку Будды. (Улыбается.)