Чебурашка, Нытик и Че Гевара: калужские монахини спасают котов от людей

МОСКВА, 13 янв — РИА Новости, Алексей Михеев. Католики утверждают, что на лбу у всех полосатых кошек есть буква "М" — знак, полученный в дар от Богородицы как благодарность за то, что кот в яслях согрел своим теплом новорожденного Христа. Так это или нет, во всех христианских обителях кошки — желанные гости. Как в маленькой калужской деревне насельницы женского монастыря и англичанин Джеймс спасают от холода брошенных дачниками питомцев и почему кошка — единственное животное, которое пускают в церковный алтарь, — в материале РИА Новости. В мешок — и в Оптину "Видите, какая у нас красивая деревня! Все таксисты Рублевкой называют", — усмехается матушка Феофила, показывая в окно на заснеженные крыши Барятино. Дорогу после снегопада уже почистили и посыпали песочком (местные говорят, это все благодаря поселившемуся где-то поблизости Сергею Бабурину, бывшему вице-спикеру Госдумы и кандидату в президенты). А рядом с главным храмом Богородице-Рождественской девичьей пустыни — деревянный "кошкин дом", из которого выглядывают несколько пар глаз. Сейчас в монастыре больше 70 кошек и всего 24 насельницы. "Дело не в том, что я обожаю кошек. Когда я шла в монастырь, мне в голову не могло прийти взять туда своего кота. Пришлось его отдать, отвезти на приход к сыну. Там кот передушил всех крыс, причем ни одну не съел. До сих пор ощущаю вину перед ним. Вот, оказавшись в монастыре, я и пообещала себе: больше никаких кошек! Было это 28 лет назад — зима, холод страшный, все спасались, как могли, под одеялами, и котята тоже залезали. Ну как их прогонишь? Потом сестры собрали котят в мешок и сказали, что вывезут в лес, а я сижу на полу и думаю, как жить с этими людьми, если они такие жестокие", — вспоминает игуменья. Но котят отвезли в Оптину пустынь — там было больше еды. А мать Феофила все же завела кошку, и та прожила с ней целых 14 лет. А потом вокруг монастыря стали селиться дачники. И началась у сестер веселая жизнь. Молитва за взявших кота "Сейчас у нас перед входом в просфорню, где потеплее из-за труб отопления, живут Дикуши (несколько), Пеструша, Мурзик, Дон, Тошнотик, Нытик, Бруно, Золя, Тыхтоша, Байкер, Мальва, Челси, Жирик, Марсик, Осик, Снуки, Джаз, Мазепа, Уголек, Ларсен, сестра Ларсена, Бровка, Чебурашка. На огороде — Рыженька, Русачок, Джейн и Тарзан (брат и сестра, подкинутые в младенческом возрасте спустя несколько дней после пожара). В коровнике прижились Мазурка, Нэйджл, Леся, Ешка — брат Уголька. В кельях с сестрами — Чикита (взяли из ветлечебницы, куда хозяйка привезла ее умерщвлять), Черубина, Нора, Баст, Белинда, Айрис, Синдерелла, Че Гевара, Шаня, Тисса, Багира, Никс, Тишка (он упал с седьмого этажа, получил серьезные травмы, и хозяева привезли его умирать на природу, а игуменья благословила оставить в монастыре, где он живет уже несколько лет. И хозяева его навещают, даже подарили монастырю швейную и стиральную машины). Плюс несколько любопытных деревенских котов заходят узнать, какие у нас новости и что давали на ужин", — рассказывает одна из сестер обители. В прошлом году в деревне Барятино умер последний мужик. Из местных остались две старухи. Опустевшие дома заняли дачники — "настоящие грешники", возмущается мать Феофила. Приезжают весной, когда дома полны мышей, берут кошек, а потом их бросают. "Раньше хотя бы приходили, давали коробку конфет, просили кошку передержать, обещали забрать, а сейчас уже и не просят: привозят к нам и бросают. Причем и породистых тоже! А мы что? Делаем что можем. Девочки возят их на выставки, там хоть некоторых удается пристроить", — вздыхает настоятельница. "Если бы кто захотел взять кошку или котенка из монастыря, я бы его в отдельный помянник занесла и клала бы за него земные поклоны, пусть это кому-то и покажется глупым", — говорит сестра Анастасия. Если бы не помощь хозяйки одной из калужских ветеринарных клиник, в обители вообще не знали бы, что и делать. А так — все усатые хотя бы привиты, и, если заболеют, их лечат. Почему Россия — не Кипр "Отец Владимир (протоиерей Владимир Вигилянский, бывший руководитель патриаршей пресс-службы. — Прим. ред.) как-то посоветовал: вот в Греции есть кошачий монастырь, там монахи выложили фото кошек в интернет, так им сразу такие деньги потекли, что они и храм построили, и кошатник. Мы это все проделали, мучились, на английский переводили — ни копейки!" — смеется игуменья. Один из самых известных монастырей Кипра именно благодаря кошкам стал местом паломничества — даже несмотря на то, что находится на закрытой территории британской военной базы. Обильные пожертвования позволили создать для животных специальный удобный приют. В Барятино об этом только мечтают. Особенно после сильного пожара, десять лет назад фактически уничтожившего монастырь. "Зато у нас есть Джеймс!" — говорит мать Феофила. Джеймс — это англичанин, который был свято уверен, что в России нет ни одного человека, помогающего животным. Пока не нашел страничку барятинских кошек (они, кстати, есть и в фейсбуке, и в инстаграме). Джеймс обожает великую княгиню Елизавету Федоровну Романову, называет ее great lady и бегает в Лондоне благотворительные марафоны, переводя денежные призы питомцам сестер Богородице-Рождественской пустыни. В одном из храмов Соединенного Королевства в день памяти святого Франциска Ассизского (по легенде, он проповедовал птицам и зверям) на службу приводят домашних животных и уже дважды за молитвой вспоминали барятинских сестер и их котов. Уорхол в Калуге На стене игуменского корпуса — репродукции картин Энди Уорхола из знаменитой книги "25 котов Сэмов и одна голубая кошечка". На шкафчике — шашки, где фишки, разумеется, тоже в виде кошек. Но не кошками едиными жив монастырь. Мать Феофила по образованию журналист, пишет книги и гордится новой монастырской библиотекой "как в Швейцарии". "У нас тут все есть: вот сочинения Пушкина в 19 томах!" — показывает она двухэтажное книгохранилище. Пушкина в монастыре считают чуть ли не родственником: жена поэта родилась по соседству, в Полотняном Заводе, и там есть соответствующий музей. Игуменья, правда, это учреждение недолюбливает, потому что там Пушкина экскурсоводы называют атеистом, хотя тот и писал о желании скрыться в "заоблачной келье" в "соседстве Бога". Мать Феофилу крестил известный среди советской интеллигенции в 1960-1980-е годы протоиерей Дмитрий Дудко, неоднократно подвергавшийся преследованиям со стороны государства. "Я подозрительно к церкви относилась, все думала, что они с властями сотрудничают, пока мне книгу отца Дмитрия не принесли. Я его обожала больше мамы и папы, потому что все получила от него. В том числе и самый главный урок", — вспоминает она. В 1948 году его первый раз посадили как врага народа — за стихи, опубликованные в 1942 году в газете на оккупированной территории. В 1973-м запретили служить за проповеди. А в 1980-м уже немолодого и не очень здорового Дудко снова арестовали — за "антисоветскую деятельность" и вынудили публично в этом "покаяться". "Это было самое тяжелое испытание в моей жизни. Не только от Христа нельзя отрекаться, от себя нельзя отрекаться, от правды нельзя отрекаться!" — говорит матушка. "Милости хочу, а не жертвы" В монастыре вспоминают, как однажды сестра Анастасия заболела. Пролежала день с очень высокой температурой и написала завещание: две тетрадные страницы в клетку — наставления о том, в чем нуждаются ее питомцы. Как-то вечером одна сестра, проходя мимо кошачьей трапезной, заинтересовалась, почему кошки сидят возле миски полукругом и не едят. Пригляделась и увидела у миски чавкающего ежика. С краю пристроился еще один. — Позовите скорей мать Анастасию, пусть сфотографирует! — Что ты, нельзя, она огорчится. Ведь ежики оставят кошек голодными, и те могут похудеть. В одной из своих книг мать Феофила приводит такую историю. В северном монастыре — то ли на Валааме, то ли на Соловках — в давние времена приплыла по водам статуя святителя Николая; многие сочли это чудом и знамением, и лишь один старец качал головой, приговаривая: "Не наш… Не наш…" Скульптурный святитель глядел сурово. А вскоре произошло чрезвычайное происшествие: вор посягнул на монастырскую кружку для сбора пожертвований, установленную на площади перед собором, и его тут же парализовало. Несчастного внесли в храм, сострадательные монахи слезно молились о нем — сперва святителю Николаю, но тот калеку не исцелил. А старец, с самого начала не советовавший принимать чуждую статую, все повторял: "Не наш, не наш! Наш — милостивый!" В Барятине эту "милостивость" чувствуют не только ежики и кошки. И, несмотря на все тяготы, вспоминают библейское "блажен иже и скоти милует". Если человек посмотрит на беззащитное животное и помилует его, то старика и ребенка всяко пожалеет, надеются сестры монастыря. И продолжают показывать, как это надо делать.