Как президент «Шальке-04» проработал в должности всего три дня
История о жизни, а не футболе. Михаэль Зилка был белым, как мел. 38-летний мужчина в джинсах-варёнках и чёрной кожаной куртке покрылся холодным потом, совершенно не соответствуя своему уличному стилю. «Он дрожал так, будто только что перенёс сердечный приступ», — вспоминал позже печально известный в Германии политик Юрген Мёллеман, более половины жизни состоявший членом клуба «Шальке-04». Только что были объявлены результаты выборов президента клуба, и по состоянию Зилки было логично предположить, что выборы он проиграл. Но случилось как раз наоборот: Зилка выиграл выборы. И что делать с этим дальше, он не знал. Это был ноябрь 1988-го, до падения Берлинской стены оставался год. В западногерманском футболе конец 80-х — начало 90-х — начало денежной эпохи. Посещаемость матчей Бундеслиги увеличилась, платёжеспособность болельщиков росла. Менялась и сама фанатская база. В 50-е это были рабочие с заводов и шахт, обеспечивающих немецкое экономическое чудо, в 60-х и 70-х — юноши и девушки, закупающиеся в магазинах Reformhaus движения Лебенсреформ, оказавшего сильнейшее влияние на формирование мировой культуры хиппи. К 80-м футбол стал привлекать внимание респектабельных мужчин из франкфуртских офисов, а вместе с этим к клубам потянулись спонсоры. Это было прекрасно, но существовала одна проблема. Поколение, последовавшее в Германии за гитлеровским тоталитаризмом, ударилось, как это часто бывает, в другую крайность — любой, даже самый незначительный вопрос выносился на публику. Выборы, большие собрания, отбор кандидатов, тайна голосования — Западная Германия просто помешалась на демократии (окей, это делалось ещё и для того, чтобы противопоставить себя пластиковой государственности ГДР). Каждый яростно требовал права избирать. Каждый мечтал быть избранным хоть куда-нибудь — хоть в совет дома. Касалось это и футбола. Чтобы понять степень абсурда, послушайте историю из того же «Шальке-04». Гюнтер Зиберт, находившийся на посту президента клуба до Зилки, хотел приобрести у «Ботафого» игрока сборной Бразилии Мариньо. «Ботафого» выкатил суровые требования по трансферной стоимости, и чтобы потянуть покупку, «Шальке-04» должен был зарабатывать больше. Зиберт хотел увеличить стоимость билетов и абонементов, но в одиночку принимать это решение отказался. На домашний матч с «Баварией» (он был выбран, чтобы собрать как можно больше голосов при высокой посещаемости) фанаты помимо билетов получали в кассе избирательный бюллетень, где задавался всего один вопрос: «Готовы ли вы пойти на увеличение стоимости билетов ради приобретения футболиста Мариньо и усиления состава команды?». Результаты голосования так и не были объявлены. Ящики с бюллетенями, доставленные в офис клуба после матча, на следующий день таинственным образом пропали. Мариньо так и остался в «Ботафого». Зилка, всю жизнь болевший за «Шальке», побелел, потому что только теперь осознал, на что подписался. Его образ уличного парня сыграл против него: президента выбирало общее собрание членов клуба, а не отдельный комитет, а значит — простые люди. Простые люди больше обращали внимание на то, как выглядит кандидат и с каким жаром в голосе он говорит, а не на то, что он конкретно предлагает. Зилке не повезло (именно не повезло! Он сам был уверен в этом!) показаться убедительным для толпы, которая проводила уже вторые выборы президента за полгода. В его голове была только одна мысль: «Я ведь просто хотел поучаствовать в выборах, а не выигрывать их!». Членов общего собрания это вообще не волновало. Они в одно горло затянули «Blau und Weiß, wie lieb' ich dich», гельзенкирхенский фанатский гимн. Пиво полилось по аудитории спортивного комплекса в Шюренкампе, закрепляя результаты выборов. Публика была уверена, что теперь клуб получил президента, который справится со всем. Новый президент не был уверен даже в том, реально ли всё, что происходит. Перед выборами он заполнял анкету участника, в которой на вопрос о роде деятельности ответил так: «Переводчик со славянских языков МИД ФРГ». Это было не совсем так, и Мёллеман догадывался об этом. Работая у вице-канцлера и министра иностранных дела Ханс-Дитриха Геншера, Мёллеман постарался узнать у босса хоть что-то о претенденте на пост президента «Шальке». Геншер, любивший подёргивать плечами в знак отрицательного ответа, на этот раз задумался. А затем сказал, что не слышал ничего о Зилке. На самом деле, Зилка действительно был переводчиком славянских языков, но местом его работы было не министерство иностранных дел, а министерство обороны, а это кардинально меняло дело. Лейтенант Зилка, да ещё и к своему несчастью переводчик именно со славянских языков (под боком просоветская ГДР, славянские языки крайне важны для безопасности страны), не имел права выставлять свою кандидатуру на выборы — ему просто не дали сделать это в Бонне, слишком секретная работа. Это было лишь частью проблем. Другой сложностью было желание той самой толпы, перед которой белел новый президент. Люди, разливавшие пиво по полу аудитории спорткомплекса, яростно желали, чтобы тренером стал Рольф Рюссман, легендарный защитник «Шальке». Рюссман уже работал с «Шальке», но его уволил Зиберт, чья страстная любовь к демократии не очень-то распространялась на найм тренеров — с клубной звездой президент разошёлся так, что бой посуды был слышен даже в соседнем Дортмунде. Учитывая, что влияние Зиберта оставалось большим, возвращение Рюссмана было просто невозможным — Зилка понимал это. И понимал, что сходу настроит болельщиков против себя. Ну и главное. Франкфуртские мужчины в дорогих рубашках расхватывали клуб за клубом, транснациональные корпорации искали возможности для спонсорства топ-команд Германии, но «Шальке» привлекал капитал всё меньше и меньше. Команда задыхалась в нижней части таблицы второй Бундеслиги, а клуб раздирали внутренние интриги и скандалы — в итоге «кобальтовые» оказывались на денежной обочине, сталкиваясь с реальной возможностью не просто утонуть, но и стать банкротом. Зилка, пожизненный фанат «Шальке» в чёрной кожаной куртке, осознавал и это. Но куда страшнее было другое осознание, которое пришло в момент, когда его назвали президентом. Он вдруг понял, что ни один из сотен мужчин, пришедших на общее собрание, не понимает, перед какой опасностью стоит клуб. Они выбрали президентом человека, о котором не знали совершенно ничего. Который соврал в данных о себе. Выбрали только потому что выглядел кандидат, как они сами, и говорил ровно то, что они сами хотели бы услышать. Это было слишком тяжёлое осознание. Спустя три дня Михаэль Зилка подал в отставку с поста президента клуба. Он сбежал. Не выдержал. Научило ли это чему-нибудь толпу? Конечно, нет. На следующие выборы свою кандидатуру выставило ещё больше человек. Двадцать пять. Серьёзно: их было аж двадцать пять. Спустя тридцать лет Михаэль Зилка по-прежнему человек «Шальке». То, что не научило толпу, стало уроком для первых настоящих немецких менеджеров, учившихся управлять в рыночных условиях так, словно они ищут выключатель в абсолютно тёмной комнате. В начале 90-х годов тотальная демократия сменилась разумным управлением: безбашенные и иногда нетрезвые общие собрания, с их маргинальными решениями, драками и скандалами, ушли, а на их место пришли наблюдательные советы, куда входили в основном франкфуртские рубашки. Зилка сегодня является председателем избирательного комитета наблюдательного совета «Шальке-04». Его работа — предотвращать то, что произошло в 1988 году с ним самим. Михаэль просеивает кандидатов в управляющий орган клуба — тем самым он фактически оказывается выше должности, на которой продержался три дня. Нынешний председатель совета Клеменс Тённис летом пойдёт на переизбрание — от Зилки и его комитета зависит, будет ли он допущен до этих выборов. Иронично и то, что сбежав в 1988-м от невозможности привлечь инвестиции транснациональных корпораций, сегодня Зилка работает в клубе, титульным спонсором которого является «Газпром». Переводчик со славянских языков относится к этому гораздо проще, чем большинство немцев: «Мне вообще кажется, что Россию часто видят на Западе неправильно. У „Газпрома“ грязные деньги? Ну а какие деньги не грязные? Сколько в мире компаний, которые делают деньги в странах с низким уровнем дохода? И если их достаточно, то почему деньги „Газпрома“ вдруг особенно грязные?». Не самые грязные деньги бизнесмена-медика Гюнтера Айхберга спасли «Шальке-04» от краха — он был избран президентом после Зилки, и в его честь тоже дивными голосами запели «Blau und Weiß, wie lieb' ich dich». Демократичный Гюнтер Зиберт прокомментировал это ворчанием: «Сперва три дня нами руководил Джеймс Бонд, а теперь пришёл профессор Бринкманн». Сарказм заключался в том, что профессор Бринкманн был самым известным патологоанатомом ФРГ. Михаэль Зилка навсегда зафиксировал дни во главе «Шальке» самым надёжным образом в XXI веке. Его электронная почта заканчивается цифрой 3.
