Франк Тилье: Москва становится более открытой
Франк Тилье сделал изучение темной стороны человечества своей работой. Французский писатель считает, что чем страшнее и хуже, тем интереснее читателю. Сегодня Франк Тилье — один из самых читаемых во Франции, а может быть и в мире писателей, работающих в жанре триллера. В России только что вышел новый перевод на русский язык его «сериального» романа, посвященного детективу Шарко. Корреспондент «Вечерки» встретился с писателем. — Пять лет назад вы приезжали к нам, с тех пор появилось много ваших новых книг в русском переводе, каждая из которых — погружение во тьму. Как вы выдерживаете этот ритм и как это на вас влияет? — Вы правы, большую часть своего времени я копаюсь в довольно мрачных материях. Когда я ищу сырье, первичный материал для своих романов, я обращаюсь к темной стороне человека. Но чем мрачнее то, в чем я роюсь, тем более это притягательно для читателя. Чем больше впечатления это производит на меня, чем более явно мне удается передать темную сторону, черное начало, тем интереснее это и для меня самого. А соответственно, и для читателя, поскольку с большим количеством эмоций я могу ему передать сюжет и свои ощущения. Именно эта сторона, на мой взгляд, представляет особый интерес. Я бы привел такое сравнение: представьте фотографа, работающего в горячей точке. С одной стороны, он видит жуткие картины. С другой — должен сохранять определенную дистанцию, больше думая о свете и ракурсе, для того, чтобы передать этот ужас. Во-первых, это профессионально необходимо. Условно говоря, трудно представить себе рыдающего фотографа, который снимает войну. Во-вторых, именно эта дистанция позволяет сохранять душевное здоровье, предохраняет от полного погружения в черноту. — Одно дело — сохранить душевное равновесие в момент съемки, но потом-то наступает тот самый мрак, который очень сложно пережить и от которого сложно избавиться... — Вы правы. Это перемежающиеся периоды. Я не могу не влезать в шкуру персонажа, не могу не идентифицировать себя с ним, не пытаться представить себе, как бы я повел себя, если бы подобное случилось со мной или моей семьей. Я вынужден пропускать все это через себя, но, слава богу, не постоянно, потому что, находясь в этом состоянии, невозможно писать. Но необходимо пропустить все это через себя, иначе ты не сможешь пояснить все это читателю. В психологии это называют трансфером эмоций. Но я научился держать дистанцию, иначе не смог бы работать. Я не выбирал жанр, в котором работать, я в нем жил с детства. Подростком я был фанатом детективов, в которых меня больше всего захватывали две вещи: интрига, механизм страха и процесс распутывания дела. У меня постоянно в голове крутились всякие истории, которые рано или поздно должны были потребовать выхода. Когда я их записал, они, естественно, оказались детективами. — У вас два любимых персонажа, которые действуют почти во всех ваших романах, — комиссар парижской полиции Франк Шарко и следователь Люси Энебель. Не устали от них? Не возникает желания, которое часто бывает у других писателей, их убить? — А потом меня бы прикончили мои читатели! Я не рискнул бы сделать это сейчас — читатели меня не поймут. Я нашел для себя другой выход — пишу романы двух видов. Один из них — серия историй про Шарко и Люси, другой — внесерийные романы, не связанные между собой постоянными персонажами. В это время я отдыхаю от своих постоянных героев, мы с ними друг от друга отдыхаем. Вообще, работа над серийными романами сопряжена с рядом проблем. С одной стороны, немного проще — не нужно придумывать персонажей, они уже существуют, живут в сознании читателя отдельно от меня. С другой стороны, я могу попасть в собственную ловушку, ведь мне не только нужно придумать сюжет, я должен сочинить развитие их жизни, новую бытовую ситуацию, в которой они будут находиться, при этом не свести все к схематичности и сохранить читательский интерес. — А кто ваш читатель? — Я знаю своего читателя, потому что для меня это предмет отдельного исследования. Все семнадцать лет, что я занимаюсь литературным творчеством, я думаю о своем читателе. Я много езжу на презентации моих книг в магазинах. Мне это важно, потому что я хочу сам видеть реакцию людей, для которых я пишу. Во Франции мой читатель — это чаще всего женщина 35–45 лет. А на мои встречи в Москве — и я был этим удивлен — пришло очень много молодежи 20–25 лет! — В начале ХХ века в цене были чопорные детективы Агаты Кристи, сегодня читательскими вкусами правят жесткие триллеры, в которых господствуете вы и ваш коллега Жан-Кристоф Гранже... Как меняется детективный жанр? — Детектив эволюционировал в позитивном направлении. Век назад он рассматривался исключительно как «вокзальная литература» (это чисто французский термин) — взял книжку в дорогу, если успел — дочитал до конца, не успел, заглянул в конец, все понял и оставил роман на столике. То есть существовало жесткое разграничение между серьезной и легкой литературой. Во Франции это называется «белой» и «черной» литературой. И «черная» литература — это не «мрачнуха» про американского психопата, который всех убивает, нет, а просто несерьезная литература. Приверженцы высокой, «белой», литературы никогда не читали «черную», считали это постыдным. Сейчас эта граница размыта и статус детективной литературы очень сильно облагородился. Возможно, это произошло благодаря мощным бестселлерам, вышедшим в начале XXI века — романам Дэна Брауна и Стига Ларссона. Серьезные читатели вдруг осознали, что эти романы открывают им новый взгляд на мир, новое общество, которое они всегда считали не слишком интересным. А дальше пошла цепная реакция: если мой сосед или «идейный брат», который полностью разделяет мою идеологию, прочитав детектив, восхитился им, то, может быть, и мне стоит почитать? — Пять лет назад в интервью вы говорили, что вся Европа подсела на скандинавские детективы. В первую очередь благодаря роману упомянутого Стига Ларссона «Девушка с татуировкой дракона». И мастера французского детектива как бы отошли на второй план... — Все вернулось. Как и любая мода, мода на скандинавские детективы убила сама себя. Мода рождает спрос. Как только интерес к скандинавской нордической литературе вырос в разы, издатели кинулись выпускать все аналогичные романы без разбора. А Стиг Ларссон был только один. Поэтому волна весьма средней литературы, вышедшей на гребне этого читательского интереса, этот интерес и погасила. Конечно, по-прежнему пользуются спросом исландские детективы, но это в силу необычности этого общества и фона, на котором разворачивается действие. Ажиотажа уже нет. При этом мы ощущаем отток интереса к французской литературе, она тоже неоднородна. — Вы настолько изощренно убиваете своих персонажей, что возникает вопрос: в реальном мире тоже есть люди, которых вы хотели бы убить? — Полно! Это гениальное преимущество моей профессии. Если ты романист, ты можешь столько людей «замочить» без всяких для себя последствий! (Смеется.) — В прошлый свой приезд вы сказали, что увезете с собой водку, потому что и вы, и ваша жена имеете польские корни и любите водку. — Не только я, но и мои друзья… Поэтому водку повезу опять. Но я никогда в жизни не пробовал черную икру и решил, что пора. Поэтому привезу из России баночку черной икры. — Вы еще и известный фотограф-любитель. — В этот приезд много фотографировал. Мне удалось посетить Музей Королева, потому что меня интересует все, что связано с освоением космоса, много снимал на ВДНХ, она произвела на меня впечатление... — За те пять лет, что вы у нас не были, Москва сильно изменилась? — Я бы сказал, что Москва становится более открытой. По большому счету, то же самое можно сказать о любом большом городе, который развивается и активно живет. В городе больше молодежи, она более толерантна. Я это увидел сам, хотя у нас существует шаблонное представление о русских как об очень закрытых людях... На ВДНХ мы сели в ресторане рядом с одной русской парой. Мест почти не было, поэтому мы оказались очень близко друг к другу. Так вот, эта пара очень легко пошла с нами на контакт. Я не знаю, следствием чего это стало — то ли русские меняются, то ли наши представления о вас были ошибочными. Еще одно изменение, которое я увидел, касается вашего поведения в метро. Пять лет назад это было не так заметно, но сегодня у вас в метро абсолютно все сидят с телефонами в руках. Не просто держат их, а практически утыкаются туда носом. То есть абсолютная телефонизация москвичей. — В метро теперь бесплатный Wi-Fi. Это последствия. А еще пять лет назад вы обещали мне почитать русские детективы. Удалось? — Если считать, что «Братья Карамазовы» и «Преступление и наказание» Достоевского — это детективы (а технически это так и есть), то кое-что я все же прочитал. А еще перед самым приездом в Россию я прочитал «Анну Каренину» Толстого, но это совсем другая книга. — Чего бы вы пожелали российским читателям? — О! Я был приятно удивлен их количеством! И главное, что все, кто пришел на встречу со мной в книжный магазин, не были случайными людьми, они задавали вопросы по тексту, просили автографы. Так что я бы скорее пожелал себе, чтобы в других странах у меня было больше таких читателей, как в России. А читателям — пусть им во сне приходят прекрасные кошмары после того, как они прочтут мои книги. (Смеется.) ДОСЬЕ Франк Тилье родился в 1973 году. По образованию — специалист по информатике и вычислительной технике. Опубликованный им в 2005 году роман «Комната мертвых» был экранизирован и принес Тилье мировую славу и переводы его книг на десяток языков.
