Андрей Соколов: «Я плакал на сцене от обиды

Актер и режиссер поделился с «Антенной» мыслями о кризисах и вечности, вспомнил, когда последний раз плакал на сцене от обиды, и объяснил, чем люди похожи на чайный гриб. — Последний год стал для меня временем очередного анализа жизненных приоритетов. Ты начинаешь больше ценить людей. И самая беда в том, что дорогие для тебя люди, хочешь ты того или нет, не вечные. Жизнь так устроена. Однажды на определенном этапе вдруг понимаешь, что над тобой никого нет, а за тобой уже собственный паровоз. Вот здесь-то и происходит окончательное взросление. Ты уже не то чтобы не имеешь права на ошибку – все равно они будут, но появляются весы, на которых ты взвешиваешь каждый шаг. Ты уже по-другому принимаешь решения. Появляется избирательность. Во многом. РАДУЕТ, ЧТО ЕЩЕ ЕСТЬ ЖЕЛАНИЯ – Кризис – мы не совсем правильно его трактуем. Есть испытания, взлеты, падения, ответственность – та часть жизни, которая помогает нам взрослеть. А есть такая штука: человек говорит: «Я дожил до 45 лет и никогда не пробовал лобстера». Он даже не знает, понравится ли ему лобстер, но попробовать надо. Возникают неожиданные желания. Они приходят вдруг. Появляется желание все бросить – съемки, договоренности – и сбежать на два дня, чтобы с парашютом прыгнуть. Такие желания многих пугают. А меня, наоборот, очень радует, что желания еще есть. Разные этапы бывают в жизни, порой и не совсем благостные, когда в четырех стенах сидишь, зализываешь раны, и нос лучше не показывать… А когда желания есть, надо постараться их реализовать. И дело не в лобстерах. Кайф можно получать и от самых простых вещей. Мы были на охоте с друзьями на Смоленщине, и там в лесу местные показали нам ручей. Сказали: «Попробуйте воду». Я сначала со скепсисом: ну что мы, воды не пили… А потом выпил стаканов десять, оторваться не мог. У нее вкус удивительный. Этот родник в глухом лесу, надо еще потрудиться, чтобы до него добраться. В такие моменты тебе открывается вкус жизни. Нельзя всю жизнь плыть по течению. Но и постоянно бороться, двигаться против волны устаешь. Выхолащиваешься, теряешь силы, и это в какой-то момент не созидание, а разрушение. Поэтому крайне важны этапы простого сидения на берегу. Созерцание. Медитация без всяких мыслей. Нужно слушать тишину и накапливать энергию. Для творческого человека это особенно важно. Пушкин говорил: «Служенье муз не терпит суеты». А мы-то на сегодняшний день все в суете. Но ведь однажды может случиться так, что просто сил не хватит. Не восполнятся. Помните, в нашем детстве все пили чайный гриб? Вот его никогда нельзя было выпивать полностью, что-то обязательно в банке должно остаться. Так же и в жизни: всегда нужно оставлять чуточку самой жизни. Иначе машина не заведется, с пустым баком-то. Когда ты только начинаешь жизнь, у тебя хвост трубой и «все хочу!». Это нормально для молодости. Больше присутствует собственное эго. Когда ты один, ты победитель. Ты несешься как ветер и не обращаешь внимания на то, что происходит по сторонам. А сейчас, наоборот, больше смотришь на то, что вокруг, и понимаешь, что самое дорогое, что может быть в жизни, – это близкие люди. Это отношения. То, что материально оценить нельзя. Потому что машина хорошая – клево. Навороченная машина – еще лучше. Вертолет – замечательно. Но если тебе некого будет в него посадить и некуда ехать, то зачем все это нужно? ХОЧЕТСЯ КАЖДЫЙ ДЕНЬ ПЕРЕДАВАТЬ ПРИВЕТ ВЕЧНОСТИ – Кризис среднего возраста в профессии – это когда уже не хочется размениваться на что-то мелкое. Начинаешь ценить не количество сыгранных ролей в год и не количество заработанных денег, а те проекты, которые не попадут в разряд фастфуда, которые станут классикой и уйдут в вечность. Возможно, это связано с возрастом. Но ведь возраст тоже по-разному на людей влияет. Порой с годами все становится безразлично. Непросто все время чего-то хотеть. С одной стороны, «хотелка» притупляется, а с другой – ты вдруг узнаешь, что, кроме тебя, это никому не нужно. Хорошее выражение: «Хочешь сделать что-либо – сделай это сам». Никто за тебя ничего делать не будет. Кроме твоих родителей и потом детей, но это смотря как ты их воспитаешь. Некоторые проекты можно было бы тянуть годами. Наш сериал «Адвокат» был очень популярен, можно было его крутить и крутить. Но я отдаю себе отчет, что на какое-то время стал заложником этого проекта. Потому что, когда работаешь с 8 утра до полуночи, у тебя физически не хватает сил на что-то другое. А ведь существует жизнь сама по себе. Надо потом хоть что-то вспомнить, какое-то удовольствие от самой жизни. Ты понимаешь это на определенном этапе взросления. Очень жаль, что нельзя каждый день передавать приветы вечности. Время уходит. Я же тоже понимаю… Сколько там у меня жизненного времени осталось? Чтобы быть в строю и соответствовать высоким стандартам, лет 15. Опять же, это я позволяю себе так думать. Мы можем предполагать что угодно, а там уж как сверху нам укажут, так и будет. Можно, думая о жизни и высших материях, спокойно проскрипеть все это время, а можно попытаться сделать что-то, сгорая и отдавая себе отчет, что время сократится. Сейчас мы наверстываем упущенное с фильмом «Память осени». Много фестивалей – в Чехии, в Риге, был специальный показ в Совете Федерации. Востребованное кино. Оно дозревает как хорошее вино, и это очень приятно. Хотелось бы дозреть и до показа на центральном ТВ. И с этой же кинокомпанией мы с новой картиной в запуске. Так долго над сценарием я не работал никогда. Два года уже! Копаю, копаю, и чем больше вытаскиваешь информации, тем яма глубже становится. Закончил съемки в «Блудном сыне», эта история мне очень дорога, поскольку там я, можно сказать, играл себя – режиссера и актера, который снимает фильм. К нему неожиданно приезжает взрослый сын, о котором мой герой и не подозревал. Скелеты начинают лезть из всех шкафов и борются за место под солнцем. Эта картина о том, за сколько и как продаются люди. История здорово написана, и мне нравится, как мыслит режиссер Владимир Шевельков. В этом проекте нет причесанности. Зачастую героев сразу делят на хороших и плохих, а здесь все перемешано. Кстати, в этом сериале снималась одна девочка, Тася Скоморохова. Всего семь лет, но как она слышит, видит, чувствует. Девочка просто бомбическая. Такая живая, ее переиграть нельзя. Хоть ты будешь семи пядей во лбу и с огромным актерским опытом, но невозможно с ней бороться за внимание зрителей. Только если ты веселый енот, еще есть шансы. Все мы родом из детства, другого не дано — Я стараюсь заниматься детским кино как эксперт по культуре ОНФ. Стараемся раскачать это направление, потому что все родом из детства. Другого не дано. И от того, какие книжки читаем, какие фильмы и мультики смотрим, зависит наше будущее. С детским кино в России вообще беда. Мультики, анимация еще есть. А кино… Надо делать фильмы, которые будут жить годами, десятилетиями. Сегодня проблема номер один: что смотрят наши дети? «Дисней» – это замечательно. Индустрия клевая. Но даже их «Последний богатырь» – это не русское кино. Там ведь все перепутано, смещены акценты. И это борьба за умы детей. Что посеем, то и пожнем в итоге. Вообще, у меня большая мечта снять комедию и сказку. Фантастическая история для взрослых у меня уже есть – «Артефакт», семейная мело­драма тоже есть – «Память осени». Сейчас работаю над блокбастером, хотя это все равно будет не совсем боевик, а авторская история. У меня душа не лежит снимать просто боевик, мне в этом проекте люди интересны. Следующий фильм мне бы хотелось снять в жанре комедии. И сказка как некий венец творения. А потом уже замутить что-то совсем авторское. Ну это если останусь в здравом уме и сознании и не впаду в маразм к тому времени. НЕ ВСЕ ПОЙМУТ, НО ЭТО НОРМАЛЬНО – Я сознаю, что не всегда зрители понимают авторский замысел. Прочтение твоего опуса, будь то литература, музыка, кино, все равно будет своеобразным. Мы кодируем свои мысли через экран, через нотный стан, через лист бумаги, чтобы эти мысли дошли до зрителя/читателя/слушателя. Чем этот код разнообразнее, тем больше людей могут войти в твою голову и понять твои мысли. Но надо быть просто гениальным человеком, чтобы все поняли именно ту мысль, которую ты хотел донести. Так не бывает. У Пушкина получалось, но это исключение из правил. Каждый новый проект – чистый лист бумаги. Это тревожно и сложно. Весь опыт, который ты накопил, не помогает. Все заново. В Теат­ре Наций вышел проект «Утопия». Мы уже отыграли сезон, а я ловлю себя на мысли, что эта история для меня каждый раз как новая. Новый виток восприятия, когда с тебя сдули пыль и плесень и ты по-другому все чувствуешь. Этот год начался с приятных новостей: спектакль «Утопия» выдвинули сразу на шесть «Золотых масок», лично меня – на российскую национальную актерскую премию «Фигаро». А еще в феврале Марат Гацалов ставит грандиозный театральный эксперимент для 6 тысяч зрителей – «Творец». Это спектакль в спектакле. Я играю режиссера, Сергей Чонишвили – продюсера, и мы спорим о том, как правильно рассказать зрителям историю изобретателя Аббаса ибн-Фирнаса, который совершил первый полет на искусственных крыльях. В IX веке, представляете? А один из героев будет летать над партером, прямо над зрителями. Как? Пока секрет. Вот в таких проектах участвовать очень интересно. Когда ты раскрыт, становишься уязвимым — Каждый о себе имеет определенное представление. Собственное. И вот это представление самого себя в пространстве, среди людей – оно, как оказывается, зачастую не совпадает с видением окружающих. На меня смотрят со стороны: здоровенный дядька, основательный, мощный. Если что, спуску не даст. И для одних я пушистый и мягкий, а для других – зеленый, как крокодил. Это нормально. И я стараюсь не разрушать этот образ, чтобы сохранить то, что у меня есть, хрупкое, интимное. Быть откровенным вообще очень сложно. А на сцене даже не откровенность, а обнаженность. Ты раскрываешься полностью. И когда ты раскрыт, то становишься уязвимым. Я избалован тем, что откровенных провалов у меня было мало. Знаете, таких, чтобы мордой об стол. Помню, в студенческие годы репетировали отрывок с известным педагогом, уважаемым, и не получалось – то ли лично мы с ним не сошлись, то ли задавил он своим авторитетом… Это был единственный раз в жизни, когда я на сцене плакал от обиды. Сейчас, уже приобретя богатый опыт, я могу сказать: очень четко понимаю, что есть люди, которым априори не нравится то, что ты делаешь. Есть зависть, хотя я этого очень долго не понимал. Поскольку самому мне это чувство чуждо, то понадобилось много лет, чтобы это осознать. Теперь, когда критикуют, я говорю себе: «Брат, ты оцени, почему, кто и как тебе это сказал. Лишь после этого принимай оценку. А если сам понимаешь, что не получилось, не состоялось, ну что ж… Извлеки из этого выводы и иди дальше». Энн Хатауэй: «Сын любит лазить по деревьям, как я в детстве» Мария Голубкина: «Замужние женщины многое теряют» Владимир Машков: «В кино я люблю скорость, а в жизни соблюдаю правила» Читайте также: