Замкнутый круг доступной среды. Студент с ДЦП о социуме и иждивенцах

В свои 25 лет Михаил многое успел: закончил журфак АлтГУ с «красным дипломом», победил со своим проектом на АТР, организовал ремесленную мастерскую для инвалидов. А еще он перенес несколько операций. Научился терпеть косые взгляды людей, которые считают таких, как он, почти «инопланетянами». И главное - понял, что нельзя прятаться от жизни в четырех стенах, а нужно упрямо идти в социум. Даже если это так больно делать на искалеченных ДЦП ногах. «Мои пятерки – настоящие» Елена Николаева: Михаил, почему ты выбрал профессию журналиста? Михаил Пугачев: Я с детства много читаю. Когда ходил на профориентационный тест, то он показал, что у меня лучше развито творческое полушарие. Мне предложили список подходящих профессий. И из этого списка я выбрал профессию журналиста. К тому же я хотел своим примером показать таким, как я, инвалидам, что не надо замыкаться в своих проблемах, как это многие делают. Надо развиваться и двигаться вперед. Сейчас я продолжаю учиться в магистратуре и надомно работаю администратором сайта. Выкладываю материалы, делаю рерайт текстов. С людьми встречаюсь, пишу материалы. - Какую тему ты считаешь своей, наиболее значимой и актуальной? - Тему доступной среды. Но это своего рода замкнутый круг. Доступной среды не будет, если инвалиды не будут выходить из своих четырех стен. Зачем создавать для них удобные и безопасные условия , если на улицах таких людей нет?! А инвалиды не выходят, потому что... для них нет доступной среды. Если инвалидов в обществе не видно, то общество не знает, как с ними сотрудничать, общаться. Когда я поступил в университет, то первое время, проходя по коридорам, чувствовал на себе недоуменные, а порой и косые взгляды. Некоторые ровесники на меня как на инопланетянина смотрели! Даже преподаватели на первых порах не знали, как себя со мной вести. Постепенно все встало на свои места. Более того, теперь люди с инвалидностью стали появляться чаще в стенах университета. И на улицах таких людей стал чаще встречать. - Кстати, как однокашники воспринимают твои успехи в учебе? Не думают, что преподаватели тебе поблажки делают? - Я не умею залезать в головы других людей и не знаю, о чем они думают... Но был случай: одна девочка посчитала, что мне идет на уступки преподаватель русского языка. Пошла разбираться: «Почему ему ставите пятерку, а мне четверку не хотите ставить, хотя я стараюсь?». После этого, конечно, мне сильно пришлось потрудиться, чтобы получить «отлично». И еще я стал осторожнее относиться к вопросу оценок, потому что не хочется, чтобы думали, что мне их ставят из жалости. Про себя-то я уверен: мои оценки настоящие, заработанные. Но хочу, чтобы и однокурсники так их воспринимали. И ремесло, и общение - Михаил, расскажи о своем проекте экомастерской «Алтайфелт». - Мы обучаем людей с инвалидностью войлоковалянию. Из шерсти они валяют варежки, тапочки, носки, шапочки, сувениры. - «Мы» - это кто? - Это я со своей мамой, Мариной Викторовной Корхонен. Вообще сначала войлоком увлеклась мама. Мне тоже стало интересно. Попробовал. И понял, что это вполне по силам. Надо только чтобы были более-менее здоровые руки. Сначала свалял цветок на тапочек, потом варежки, носочки... И подумал, что хорошо бы научить этому ремеслу таких же как я, чтобы они смогли свалять и себе теплые вещи, и своим родным, а потом, может, и на продажу. - Отличная идея! И как ты принялся ее реализовывать? Ведь нужно было финансирование. - В 2016 году впервые поехал на управленческий форум АТР. Просто в качестве участника, на «разведку». Посмотрел и понял, что возможно выиграть, если подготовить дельный проект. На следующий год поехал уже с проектом и выиграл в номинации «Социальное предпринимательство». Мне дали грант в размере 100 тысяч рублей. С января 2018 года я начал реализовывать проект. На сотрудничество с нами пошли краевая психиатрическая больница имени Эрдмана и организация родителей, воспитывающих детей с синдромом Дауна, «Солнечный круг». Еще провели бесплатные мастер-классы для общества инвалидов. Но там дело не пошло. Что странно, ведь я думал, что такие, как я, будут заниматься с большим энтузиазмом. Но они сказали, что это тяжело, сложно. И вообще «зачем нам такой заработок, нам достаточно пенсии». К сожалению, иждивенчество среди инвалидов существует... А вот молодежь от 16 лет с синдромом Дауна, с ментальными нарушениями восприняли это хорошо. Они валяют вместе со своими родителями. Кстати, родители тоже понимают, что это реально классное занятие! - Вещи продаются? - Да, у нас есть интернет-магазин. Войлоковаляние - перспективное дело. Конечно, эти вещи недешевые, по цене не совсем для нашего региона. Но высокая цена оправданна, ведь это настоящая шерсть, ручная работа, эксклюзивный дизайн. Но пока у нас доход от продаж не такой высокий. Мы «отбиваем» только закупку шерсти. Впрочем, важно уже то, что ребята заняты. Потому что таким людям сложно найти подходящее занятие. И еще важно, что они общаются между собой, идет коммуникация, что они ощущают себя нужными, а не выброшенными за борт жизни. - Но ведь грантовые деньги уже закончились. Что дальше будет с проектом? - Да, грант, которым мы отработали обучение, закончился. В прошлом году я вновь поехал на АТР, хотел выиграть в номинации за лучший реализованный проект. Не получилось. Но меня поддержали на региональном уровне – выделили деньги на стажировку. Это было очень полезно, ведь у нас не было четкого представления, что делать после того, как обучили людей. В декабре я съездил в Санкт-Петербург, стажировался в городской ассоциации общественных объединений родителей детей-инвалидов (ГАООРДИ). Познакомился с двумя формами организации - защищенная мастерская, в которой люди с инвалидностью работают под руководством обучающего куратора, и сопровождаемое трудоустройство, когда инвалида сопровождают на место работы и помогают ему адоптироваться к обычному коллективу. Мы поняли, что нужно организовать защищенную мастерскую. «Мы с мамой – пионеры» - Михаил, ты затронул очень важную тему – тему иждивенчества. А как, по-твоему, можно вовлечь инвалида в социум? - Многое зависит от родителей. Многие родители считают, что вполне достаточно того, что ребенок-инвалид сидит перед компьютером целыми днями, что это его не напрягает. Но когда человек не напрягается, он и не развивается. Мне повезло, потому что у меня мама активная. И она понимает, что меня надо вовлекаться в жизнь обшества, потому что, если с ней что-то случиться, то как буду я?! Я маме очень благодарен. И даже понимаю, что сейчас уже, наверное, нужно «отрываться» от нее, уходить в самостоятельную жизнь. Но у нас пока это очень сложно сделать. В ГАООРДИ рассказывали о положении инвалидов в Финляндии. Там не принято, чтобы они содержались в специальных интернатах. Им предоставляют бесплатно жилье с особыми удобствами и круглосуточно дежурящим персоналом. В России только в Санкт-Петербурге есть дом сопровождаемого проживания, в котором инвалиду безвозмездно на 40 лет предоставляется квартира. Но это – Питер, который считается не только культурной столицей, но и самым социально развитым городом страны. - Не так давно ты получил от краевых властей сертификат на электрический скутер. Уже выбрал, какой тебе нужен? - Да. Он поможет мне передвигаться на отдаленные расстояния – запас хода у него 30 км. Жаль, конечно, что в Барнауле нет выделенной полосы для движения таких средств. К тому же у нас высоченные дорожные бордюры, а на асфальте часто ухабы и трещины. Я специально выбрал более устойчивый скутер. Хотя он произведен в Бельгии, а там ведь совсем другие дороги... В Барнауле, наверное, только у меня будет такой скутер. Вот думаю, придется объяснять тем же охранникам в торговых центрах, что это - не транспорт, а средство, которое помогает мне в движении. Но знаете, мы с мамой привыкли быть пионерами, первопроходцами во всем. Помню, когда мы в 2009 году собрались в Петербург на операцию, то нам все говорили, что нас не примут, квоты не выделят, выгонят. Но мы поехали, и все получилось: мне тогда сделали даже не одну, а три операции! Надо верить и все получится.