Александр Гудков: «Мы, 30- и 40-летние все упустили, а новое поколение растет супертолерантное»

Муз и див русского юмора Александр Гудков и актриса Аглая Тарасова впервые встретились в Петербурге три месяца назад (спойлер: и начали знакомство с эротической сцены). С тех пор лауреатка премии «Золотой орел» за лучшую женскую роль (в мелодраме «Лед», да!) и автор шоу «Вечерний Ургант», Comedy Woman и ютьюб-канала «Чикен Карри» (мы любим Сашу уже лет десять, еще капитаном команды КВН имени замечательного петербургского филолога и великого «знатока» Федора Двинятина) связали себя кинематографическими узами и теперь исполняют главные партии в нашем весеннем полиполовом фэшн-манифесте. В моде, заявляем мы, наступил гендерный коммунизм. Отныне, товарищи, в гардеробе все общее и его можно и нужно делить на двоих: и кружево, и юбки, и пайетки, и микрошорты, и колготки, и трусы, и усы. Хотя это не точно. В новом фильме «Марафон желаний» Аглая говорит словами Саши — Гудков дебютировал как соавтор киносценария в мелодраме Даши Чаруши. Во имя вербального равенства Аглая совершает коммент-аут в журналистике и берет у Саши свое первое интервью. Аглая: Саша, как мы вообще с тобой познакомились? Саша: Режиссер Дарья Чаруша познакомила нас на съемках фильма «Марафон желаний»! Замес в том, что мы теперь связаны кинематографическими узами. Несмотря на то что я фанат кино, сам я всегда сниматься отказывался. Мне казалось, играть должны профессиональные актеры. Ты, твоя мама, те, кто учился профессии. Аглая (шепотом): У меня нет актерского образования. Саша (тоже шепотом): Ничего страшного! Я перефразирую: те, кто этого заслуживает. Ты этого заслуживаешь. Я с тобой снималась, я знаю. Обычно мне звонят: «Саша, мы хотим вас в кино снять». Я спрашиваю: «А в какой роли?» Мне отвечают: «Московского стилиста!» — «Ага». «Неприятного продюсера!» — «Ага!» И все, в принципе, сводится к этому. И я так аккуратно отказываюсь. Но режиссеру Дарье Чаруше отказать не смог. Началось все с задания прокачать диалоги в сценарии, а закончилось… Закончилось тем, что Гудков приехал на съемки — и у нас сразу страстная сцена. Сам придумал? Она была! Но не совсем такая. Да, а в итоге мы чуть не разнесли туалет. Бросились в сексуальность с головой! И это было нашей первой встречей! А теперь мы фотографируемся для «Собака.ru» — и нас просят снять для кадра трусы. Думаю, не стоит нам снова видеться. Тем не менее летом нам предстоят досъемки, и страшно себе представить, что нас ждет. Если учесть, что, встретившись, мы ржали без остановки два с половиной дня. И поняли, что есть между нами некая… Нестыковочка? Нет, подожди, слово забыл. Несуразность? Наоборот! Притяжение? Нет! Некое не-стеснение. Мне не стыдно с тобой, тебе не стыдно со мной. И как-то все пошло-поехало и едет до сих пор. В колготках — пожалуйста! Без трусов — пожалуйста! Поцеловать черепаху? Давайте сюда! Я, по-моему, никогда не видела такого качества реприз, какие ты написал для фильма. Твой юмор вообще не пошлый, нет ни одной шутки ниже пояса — и при этом все дико смешно. Да, и хочу тебе сказать, что как артист ты совершенно другой. В кадре от того Гудкова, которого знает вся Россия, ничего нет. Абсолютно новый характер. Я бы на твоем месте думала о продолжении актерской карьеры. До «Марафона желаний» я и представить себе не мог, что буду участвовать в съемках российского кино. Но сбылось! Вся творческая группа фильма настолько убеждена в том, что мысли материальны и все загаданное сбывается, что и в меня вселила эту суперверу. Я прямо расслабился. Я, кстати, тоже читаю книги, которые настраивают на то, что мысли материализуются. Но для меня решает правильный жизненный подход: быть щедрым, готовым ко всему, ловить волну — тогда постепенно все приходит. В принципе, об этом наш фильм. Не опускать руки, если что-то идет не так, быть честным с собой. Моя героиня проходит путь от человека, который не умеет мечтать, потому что даже не может вообразить другой реальности, к тому, что все на самом деле есть в ней самой. И когда она это осознает, она понимает, что на самом деле хочет, и все начинает складываться. А мой герой — тварь! У него ничего не происходит в жизни. Он добивается своего посредством сексуальной харизмы. В «Марафоне желаний» все строится на характере главной героини — и это большая редкость для нашего кино. Мне кажется, незаметно произошла революция. Моделей отношений, где гендерные роли жестко распределены, больше не существует. Мужчин и женщин освободили от этих странных «должен». Ты можешь быть любым: чувствительным, капризным, нежным, упертым — независимо от пола. Каждое лето я гоняю вожатым в палаточный лагерь «Камчатка» в Эстонию, где дети от двенадцати до восемнадцати лет занимаются творчеством. Я не энергетический вампир, но там настолько классно, что я возвращаюсь прочистившимся полностью, как будто съездил на детокс или поставил трехведерную клизму. (Смеется.) Я смотрю, как живет и чем дышит поколение 2000-х, — и восхищаюсь ими. Такое ощущение, что они знают все и не стесняются ничего. Родители стесняются, а они нет. Робость, стеснение, утаивание самого сокровенного — все исчезло. Я вспоминаю себя в четырнадцать: какие девочки, какие поцелуи! В моей голове было примерно следующее: «О, дохлая собака! Пошерудю-ка я палкой!» или «А как свернется стебель одуванчика, если его положить в воду?» У них совсем другие вопросы возникают. Например? В лагере перед разъездом устраивают традиционный вечер документалистики — просмотр фильмов, которые отряд снял за смену. И это всегда очень эмоционально — все дружно плачут или ржут. И ребята придумали сюжет про тринадцатилетнюю девчонку Машу, которая называет себя Мишей. В десять лет она поняла, что ей комфортнее жить с мужским именем и говорить о себе с мужским окончанием: «Миша пришел», «Миша ушел». При этом выглядит она как девочка, одевается как гендерно нейтральный подросток: панамка, футболка, штаны. Ни один ребенок даже усом не пошевелил, никто не считал ее гадким утенком или изгоем. Но мы, вожатые, когда узнали фабулу, то сидели вжатые: «Боже, что будет!» И вот с экрана звучит текст: «Миша, а ты все-таки девочка?» — «Я не девочка. У меня есть половые признаки девчонки, но я внутри себя чувствую Мишей. Мне так удобно». — «А ты будешь рожать?» — «Конечно!» — «Но как, ты же Миша?» — «Миша-то я Миша, но родить должен!» У нас слезы потекли и волосы встали дыбом. Если бы в моем детстве был такой Миша, он бы в школу не смог ходить. Учителя вызывали бы родителей, вешали листовки на стену позора, отправляли в коррекционный класс лечить психологические отклонения, заставляли бы пропивать лекарства. Так вот, аплодисментов после фильма был шквал. Мишу-Машу все качали на руках. И такая грусть настигла нас, тридцатилетних и сорокалетних, что мы это все упустили, что мы не росли в таком обществе. Я думал: «Блин! Я же мог тогда делать все, что я хочу! Я мог ничего не стесняться!» Но сейчас я чувствую гордость за то, что новое поколение растет супертолерантное, правильно мыслящее. А как они строят отношения друг с другом? У них нет драмы! Никаких страстей и страданий. В моей школе девчонки специально перевязывали бинтами руки и ходили по школе грустные — типа «резали вены из-за несчастной любви». Все такие: «Что случилось?» А они: «Да ничего, просто очень обидно». У нового поколения все просто! Еще подростками они понимают, что никто никому ничего не должен. Встречаемся — встречаемся, расстаемся — расстаемся. Не пришел за ней в палатку? Да и бог с ним, сама дойдет. Раньше так было не положено. Девочка должна была сидеть и ждать у окна своего суженого, который никогда не появится, потому что в футбол играет. А тут: не пришел — сама взяла за руку, увела на море. Отношения мальчиков и девочек стали в миллион раз легче и понятнее. Им проще объясняться, говорить друг другу важные вещи. Они в четырнадцать лет знают, кем будут, с кем будут, знают свою рабочую сторону на фото, где заработать, как себя преподнести. Они не комплексуют из-за лопоухости или прыщей, понимают свою изюминку и то, как могут с ней выстрелить. Это поколение — какое-то незашоренное. А твое? Все мои восьмидесятники рефлексируют. Они наблюдают и ворчат, что в их времена такого не было. Я, например, очень боюсь постареть. Есть две ужасные грани: молодиться и в сорок носить субкультурную одежду, но думать по-старчески. Или стать брюзжащей старухой. Этого я особенно боюсь, потому что внешне все больше и больше становлюсь похож на старуху из «Ходячего замка» Миядзаки. Но, если честно, с возрастом я стал принимать себя гораздо проще. Мне кажется, я даже выглядеть стал лучше. И чем старше я становлюсь, тем большей популярностью пользуюсь у противоположного пола. Раньше такого не было вообще! Голос — ужас, одет — ужас вообще. Это сейчас плохо оделся — а-а-а-а, баленсиага! (Смеется.) Что мешает поколению 1980-х наслаждаться обществом друг друга? Мои сверстники, которые находятся в отношениях, переживают кризис. Со временем, после определенного количества прожитых вместе лет, начинается отторжение любимого человека, раздражение практически по любому поводу. Многие разошлись. Но я точно знаю, что семья для меня все равно стоит во главе угла. Это даже не обсуждается — она должна быть и будет. Но сюсюкаться со своими детьми я не буду, я их буду третировать, но нам будет очень весело. (Смеется.) Когда я вижу, как мамочки и папочки чахнут над своими чадами, диву даюсь. Когда ребенок плачет, ему дают айпад, а я считаю, побольше поплачешь — поменьше поссышь. Мне не кажется, что детей нужно ублажать. Я крестный восьмерых и, когда вожу их на причастие, использую специальный хештег #неприятныйкрестный. Потому что все время хочется выкинуть что-то эдакое. Тебя не баловали в детстве? Классическое воспитание: мама до определенного возраста нам с сестрой ничего не разрешала, в смысле, нельзя никого приводить в гости, всегда вовремя являться домой. Но никогда не ругала: ни за алкоголь, ни за сигаретку — хотя я, вообще-то, никогда не курил. Как-то выяснилось, что у знакомых сын — наркоман, и мама мне сказала: «Я ночью хотела встать и посмотреть твои вены». Я поинтересовался: «А почему не посмотрела?» — «Да я поняла, что ты слабый: ты себя не проколешь!» (Смеется.) Она на нас немного давит, требует внуков. «Будем как пара из Ступина — гуляют в парке мама и дочка, этой девяносто, той шестьдесят! Так и я буду с вами — двумя бобылями. Коты с вами будут и я. Вы уже нормально не воспитаете, вам же за тридцать, здоровье-то — все!» И пример Европы, где в сорок лет жизнь только начинается, в этом случае не работает как аргумент. «Старородящие! С нашей-то экологией! Это пока еще жив Путин, все ничего! А дальше как?» Тем не менее есть ощущение, что ты стал собой доволен. А энергия решает: за заряженным человеком — куда угодно. Прошлый год стал для тебя мегапрорывным — выстрелило много крутых проектов. Вся страна вместо Нового года «Голубого Урганта» обсуждала. Каким ты себя ощущаешь сейчас? Вероятно, я подуспокоился и во многом принял себя. Раньше было просто до свидания: бесконечное самокопание, самоедение. Бывает, я и сейчас тревожно сплю по ночам (выразительно кряхтит), но все равно стало легче. В плане творчества не поменялось ничего. Мне кажется, существует какой-то накопительный эффект. Когда мы начинали в далеком 2000 году играть в КВН, то семь лет обивали пороги, придумывали, угорали, показывали, а нам говорили: «Ой, нет, вам надо опыта поднабраться». И только когда мы расслабились, ничего не ждали и шутили сами для себя, нас взяли в Высшую лигу. Я тогда думал: вот бы это случилось года четыре назад, когда мы об этом реально мечтали. Так же произошло с «Вечерним Ургантом». Передача не поменялась, но получила всенародную любовь спустя шесть лет ежедневных эфиров с понедельника по пятницу. То ли нужно время, чтобы люди привыкли к шуткам, чтобы стали их понимать. Я до сих пор не могу этого объяснить. Раньше был фонтан негативных отзывов, сейчас гораздо больше позитива. Но негатив пригодился: я из него черпал всевозможные фразы и приемы. И для сценария «Марафона желаний» я многое оттуда почерпнул для диалогов, чтобы вложить в твои уста, Аглая. Вообще, всюду жизнь: чем больше из головы, чем меньше заученного текста, тем ярче слог. Как у тебя получается быть органичным в самых запредельных образах? В костюме пернатого или даже в платье и на каблуках ты не вызываешь агрессии в нашей консервативной стране. Наверное, у зрителей выработался иммунитет, люди все чаще и чаще видят подобные ролики и персонажей. Это перестало раздражать: «Ну, дурачок, опять встал на каблуки, а вот снова кривляется. Ну, если его еще не убили, значит, это классно. Жив, здоров, весельчаком ходит». Я в себе никакой дополнительной пластичности не придумывал, ничего не пестовал. Пересматривал недавно старые записи — я же кошмарно переигрывал. Казалось бы, можно было просто на полутонах, все и так работает. Но я не мог себя приглушить, и это вызвало отторжение у людей, потому что казалось слишком вычурным. Могу сравнить себя с газовой конфоркой: живу я на одной маленькой горелке, а на сцене включаю на максимум все четыре. И все там гипертрофированно, очень горячо. С возрастом я научился зажигать три, две, одну. Три — все принимают, две — классно, от одной — греются, а от четырех обжигаются. А кто-то на четыре ставит кастрюльку с уткой — и хорошо! Наверное, ужасно говорить, что это опыт, но, видимо, это он. Я научился понимать, где чуть-чуть притушить, а где сделать поярче. А раньше не знал — и не стесняюсь этого. Просто не понимал. Теперь, когда ты умеешь управляться с конфорками, изменились ли твои амбиции? Юрий Дудь спросил тебя, устраивает ли тебя роль второго плана, и ты ответил, что да. Ничего не изменилось? И не изменится. Я точно тебе говорю. Я без команды не справлюсь. В свои тридцать шесть лет я нашел своих и успокоился. Наша продюсерская компания Fast Foxes — группа единомышленников, мы друг друга дополняем. Я от своих коллег могу выслушать любую критику — и принять ее, потому что знаю: эти люди мне не врут и без их мнения я не вытяну. Ничего не выйдет, если я буду один, и в этом я вообще не кривлю душой. А что для тебя по-настоящему сексуально? Самая манкая вещь в человеке — внутренняя свобода. Если человек принимает себя, не живет инстаграмной жизнью, не пытается примерить на себя клише определенных субкультур — это чувствуется моментально. Сразу глаз горит. С такими хочется общаться, проводить время, вступать в тактильный контакт любого рода, даже простое рукопожатие заряжает. Да, самое сексуальное — это свобода. Саша, подожди-подожди, а когда же наша чудосбывательная комедия, основанная на реальных мечтах, выйдет в прокат? Люди же ждут теперь! В конце этого года! Что может быть логичнее для «Марафона желаний». текст: Ксения Гощицкая фото: Данил Головкин стиль: Эльмира Тулебаева визаж: Ника Кисляк прически: Алексей Ярославцев постпродакшен: RabotaRetouch ассистенты стилиста: Михаил Гурай, Анна Помыканова