«Лучше знать плохое, чем совсем ничего»
В 2008 году Марина Трубицкая из Владивостока основала в «Живом журнале» сообщество взрослых усыновлённых. Постепенно такие же группы появились и в других социальных сетях. Всё началось в 2005 году, когда Марина стала приёмной мамой. Она обратила внимание, что в интернете очень много площадок для приёмных родителей. И практически ни одной, где могли бы высказаться приёмные дети и найти понимание. Ведь многие искренне считают, что искать кровных родственников — это неблагодарность по отношению к приёмным семьям. — Ищут, чтобы понимать самих себя. Как человек сформировался: что пришло с воспитанием, что биологическое, что врождённое. Понимать, на кого они похожи, как выглядят родственники. Для всех важна история семьи. И приёмные дети тоже хотят знать, от кого произошли, от кого шёл их род. Говорят, что вы найдёте алкоголиков, асоциальных. Но многие предпочитают знать плохое, чем не знать совсем ничего. В каждом роду есть люди и с плохой историей, и с хорошей, — рассказывает Марина Трубицкая. Есть тут и причины медицинского характера. Часто необходимо знать, какие диагнозы были у ближайших родственников — родителей, бабушек, дедушек, — чтобы обеспечить правильное лечение. Для кого-то важно узнать свою национальность. Порой апеллируют к тому, что у приёмных есть риск вступить в брак с близким родственником. При поиске родных возникают преграды. По закону раскрыть имя кровных родителей можно только с согласия приёмной семьи. Но даже согласие приёмных родителей не всегда помогает. Иногда документы об усыновлении в детских домах, домах малютки, ЗАГСах теряются, их уничтожают пожары и потопы. И тогда найти хоть какую-то информацию становится практически невозможно. Если приёмные родители умерли, ЗАГСы могут исполнять закон буквально: нет согласия — нет и разрешения на получение документов. — Мы пытаемся добиться изменения законодательства. С 2005 года обращаемся в органы власти. В прошлом году удочерённой удалось добиться решения Конституционного суда о возможности получить документы, — рассказывает Марина. Речь идёт о деле 37-летней Ольги Ледешковой из Златоуста. Она несколько лет искала биологических родителей. Врачи подозревали у неё тяжёлое заболевание, которое грозило инвалидностью и даже летальным исходом. Чтобы поставить точный диагноз, было необходимо знать, чем болели биологические родители. Во многих странах есть шанс найти кровных родственников по анализам крови, поскольку там существуют обширные базы ДНК. В России подобных баз пока очень мало, и шансы найти человека таким образом ничтожно малы. На сегодняшний день тайна усыновления в России — норма. Во многих странах ситуация иная. Например, в соседней Белоруссии любой человек после 18 лет может получить всю информацию о своих биологических родителях. «Ощущение почвы под ногами» Пожалуй, главная история «Сообщества взрослых усыновлённых» — это судьба самой Марины. Больше 20 лет назад она узнала, что её взяли из детского дома. К этой информации приложились и воспоминания из глубокого детства, одним из героев которых был маленький мальчик. Это оказался родной брат Марины Коля. Брата она нашла спустя два года на другом конце страны. Он обрадовался сестре и приехал в гости во Владивосток. С тех пор Марина с Николаем регулярно общаются и по возможности навещают друг друга. В прошлом году Марине удалось найти родственников со стороны матери. Благодаря этому она узнала о существовании ещё одной сестры и двух младших братьев. — Это дало много понимания, ощущение почвы под ногами. Добавляется самоуважения, когда знаешь, кто и откуда ты, — поясняет Марина. 13 лет назад Марина взяла под опеку из детского дома Степана. Вместе с супругом они приняли решение не создавать из этого тайну и подавать информацию постепенно, чтобы ребёнок мог всё обдумать и задать любые вопросы. — Лет с двенадцати Стёпа начал спрашивать про свою старшую сестру. В итоге они встретились в Москве, — рассказывает Марина. «Отдай её в детдом» В «Сообществе взрослых усыновлённых» есть истории со всей страны. Родственников ищут молодые юноши и девушки, люди преклонного возраста. Для некоторых из них поиск родственников длится всю сознательную жизнь. — Если она тебе не нужна, отдай её в детдом, — сказал умирающий приёмный отец семилетней Иры Антоновой своей жене, приёмной матери девочки. Смысл этих слов стал до конца ясен Ирине спустя почти десять лет, когда выяснилось, что она удочерена. Ирина родилась в 1969 году в Находке, из дома малютки её забрали в 1970-м или 1971-м. Уже будучи взрослой она поняла, что у неё почему-то совсем нет фотографий, где бы ей было меньше года. С матерью у неё с детства не ладились отношения. Когда Ирине было 16 лет, они сильно поссорились. Тогда бабушка рассказала девушке правду. У матери было четыре инфаркта, так что у неё Ирина выяснять подробности не стала. Поисками занялась уже после её смерти. Тогда Ирине исполнилось 26, она успела родить двоих детей. Как выяснилось в итоге, приёмный отец запретил распространяться о самом факте удочерения. Единственное, что удалось узнать Антоновой, — её родную маму лишили родительских прав. В находкинском доме малютки ей сказали, что никаких документов о ней не осталось. Двоюродный брат со стороны матери подробностей не знал. О биологической семье Ирины знала крёстная, но она умерла до того, как женщина успела с ней связаться. О том, что Ирина приёмная дочь, были осведомлены многие друзья семьи. Приёмный отец служил капитаном на судне, и его достаточно хорошо знали в Находке. Сама Ирина поражается, почему до сих пор не удалось найти хоть одной зацепки. Сегодня женщина живёт в Свердловской области. И вести поиски ей стало ещё труднее. Несмотря на это, она не останавливается — ездит на съёмки различных передач на федеральных каналах, держит контакт с волонтёрами. — Хочу узнать свои корни. Может быть, есть братья, сёстры. Мне 50 лет, не хватает чего-то, пустота. Будем мы с ними общаться, не будем… — говорит Ирина. «Психоделический фильм» Для многих возможность найти свою кровную семью — это шанс обрести себя. И как минимум узнать свою настоящую дату рождения. Дарья Емельянова родилась 29 лет назад в Твери. Однако об этом она узнала уже будучи взрослой. Большую часть сознательной жизни она считала своей малой родиной город Дно в Псковской области. Его население — всего около восьми тысяч человек. Слухи в маленьком городке распространяются достаточно быстро. Так что с детства девушка слышала от разных людей, что её родители ей неродные. Однажды даже медсестра в больнице прямо сказала Дарье, что она приёмная. Подозрений стало ещё больше, когда девушка в 14 лет получила паспорт. В качестве места рождения там был указан город Калинин, где Дарья на своей памяти никогда не была. «Не выдумывай, это всё ерунда», — отвечали родители на все вопросы. На долю семьи Дарьи выпало много разных испытаний: мать умерла от рака, отец болел. Из-за этого свои личные переживания девушка задвинула в дальний угол. Однажды на семейных посиделках, когда большая часть гостей разошлась, а отец ушёл греть машину, крёстная девушки внезапно решила всё рассказать. Дарья называет всё произошедшее в тот момент «психоделическим фильмом». Ей тогда было 26 лет. — Я спускаюсь вниз, сажусь в машину к папе, начинаю плакать. У нас с ним никогда не было сердечных отношений, так что разговора не состоялось. Пришла домой, начала обзванивать в дичайшей истерике подруг мамы. Кто-то молчал, как партизан. Одна отреагировала. Приехала ко мне и рассказала всё. Тогда мой мир полностью перевернулся, — вспоминает Дарья. С того момента начались её попытки узнать что-то о своей биологической семье. Она звонила в органы опеки в Твери, но это ничего не дало. «Девушка, зачем вам это надо», — отвечали ей работники соцслужб. Ещё были письма в программу «Жди меня», но и из этого ничего не вышло. Прошло несколько лет. — В тот период я подписалась в Instagram на девушку, которая тоже ищет свою биологическую семью. Однажды она выложила пост с предложением написать ей тем, кто оказался в аналогичной ситуации. И я написала ей, что не знаю, что делать. И если ничего не узнаю, то сойду с ума, — говорит Дарья. Позже они созвонились, Дарья узнала, как правильно оформлять документы для ведения поисков, получила поддержку. После этого она решилась на важный шаг — наконец-то поговорить с отцом. На тот момент Дарья жила в Санкт-Петербурге. И те самые важные слова — «папа, я всё знаю» — она впервые произнесла в трубку телефона. До последнего она надеялась, что это большая ошибка и она дочь своих родителей. Но всё подтвердилось. Отец и дочь продолжили разговор уже лично, в городе Дно. Девушка узнала, что у её родителей долго не получалось родить ребёнка, и они усыновили новорождённую дочь какой-то студентки из Прибалтики. Удалось восстановить повторное свидетельство об удочерении. Выяснилось, что настоящее имя Дарьи — Орлова Вера Игоревна. Но самым важным для себя девушка считает настоящую дату рождения. Она появилась на свет 14 августа, а не осенью. Большую часть жизни она отмечала этот праздник в один день со старшим братом, разница с которым — 14 лет. Девушка всегда чувствовала, что это не её день. Но сейчас всё встало на свои места. Своё имя Дарья решила оставить прежним. Она не знает, кто дал ей первое — биологическая мама или врач в больнице. — Теперь можно было бы и остановиться, но я чувствую, что не могу. Мне необходимо пообщаться с моей биологической мамой. Никто не знает, что тогда происходило. Я готова пообщаться, узнать, увидеться. Вдруг они тоже ищут. Но если это не так, то и претензий у меня нет. Тогда я буду рада возможности просто посмотреть на фото человека, который меня родил, ведь на кого-то же я похожа, — говорит Дарья. Девушка повторяет, что у неё нет претензий ни к своей биологической матери, ни к приёмным родителям. — Всегда было ощущение, что среда, в которой я расту, меня отвергает. Она мне была непонятна, как и многое в поведении родителей и в нашей семейной жизни. Внутри жило чувство «ненужности», что меня не любят. Всякие ситуации были в нашей семье, но это мой путь, и я по нему иду. Я справляюсь со всем и учусь принимать свою жизнь такой, какая она есть, — объясняет девушка. Сейчас Дарья рассказывает свою историю в своём блоге в Instagram. Для неё это не только терапия и шанс высказаться, но и возможность помочь тем, кто оказался в такой же ситуации.
