Неизлечимые романтики. Истории людей, которые любили слишком сильно

Это истории из врачебной практики британского психиатра Франка Таллиса. Он описывает безумную страсть, ревность, разбитые сердца, запретную любовь, зависимость – и пытается ответить, как с этим жить и что делать – с позиции врача. В преддверии Дня Всех Влюбленных публикуем отрывок из первой главы "Помощница адвоката: любовь, не приемлющая отказа". Мы сидели друг напротив друга в высоких креслах. На столике между нами лежало незаменимое орудие каждого опытного психотерапевта – коробочка с бумажными платочками. Орудие не только незаменимое, но и одно из самых непримечательных. За всю свою жизнь я провел множество часов, наблюдая за плачущими людьми. Меган было сорок с лишним лет. У нее было доброе лицо с мягкими округлыми чертами. Когда лицо расслаблялось, на нем угадывалась застенчивая почтительная улыбка. Подбородок обрамляли пряди аккуратно подстриженных каштановых волос. Меган была скромно одета. Подол юбки прикрывал колени, туфли, судя по виду, выбирались из соображений практичности, а не из-за красоты. Какой-нибудь злопыхатель мог бы назвать женщину старомодной. Ее терапевт прислал мне сопроводительное письмо, в котором содержались основные данные о ее случае. Сопроводительные письма (как правило, их записывают на диктофон, а секретарь потом расшифровывает) всегда выдержаны в нейтральном тоне. Короткие, емкие предложения лишены эмоций, указываются лишь имя, адрес и обстоятельства. Однако история Меган привнесла драматизм даже сюда. Скупое описание терапевта так и не смогло сгладить основные элементы, присущие трагической любви: накал эмоций, безрассудство, желание и страсть. Я изучил сопроводительное письмо еще до того, как Меган вошла в кабинет, и меня терзало любопытство, как же она выглядит. Мой мозг тут же нарисовал традиционный портрет героини романтической истории: высокая, стройная, волосы растрепаны, взгляд отчаянный. Признаюсь, я был несколько разочарован, когда увидел настоящую Меган. Внешность действительно бывает очень обманчива. Редко случается так, что мы в первую же встречу видим истинную сущность человека. Обычно необходимо пристально всматриваться, прежде чем станет ясно, кто перед нами. В ту, первую встречу я увидел ничем не примечательную помощницу адвоката. Позже выяснилось, что передо мной сидело куда более экзотическое существо, но мои предубеждения не позволили разглядеть это немедленно. После недолгих приветствий и знакомства я рассказал Меган, что прочел сопроводительное письмо терапевта, однако мне хотелось бы услышать ее версию случившегося. – Такое сложно рассказать, – ответила она. – Да, – согласился я, – понимаю, непросто. – Я могу пересказать события, – продолжала она, – все, что случилось, но вот объяснить, как я это чувствую – вот именно это сложно. – У нас много времени, – откликнулся я. – Не торопитесь. Меган никогда не страдала психологическими расстройствами, если не считать пары случаев легкой депрессии. – Серьезной депрессии у меня никогда не было, – рассказывала она. – Ну, то есть такой, как у некоторых моих знакомых. У меня лишь временами портилось настроение, вот и все. А потом проходила пара недель, и настроение снова приходило в норму. – Может, что-то влияло на смену вашего настроения? – Адвокаты, на которых я работаю, иногда очень требовательны. Возможно, все дело в стрессе. Я понимающе кивнул и сделал кое-какие пометки в блокноте. Меган уже двадцать лет была замужем. Ее муж, Фил, работал бухгалтером, и они были счастливой парой. – Детей у нас нет, – по собственной инициативе рассказала она. – Не то чтобы мы так решили, что у нас не будет детей, просто постоянно то одно, то другое – не до того было. Мы все откладывали и откладывали этот вопрос, а потом как-то уже и бессмысленно стало обзаводиться детьми. Порой мне любопытно, каково быть мамой и когда вокруг детишки, но не скажу, что сильно печалюсь по этому поводу. Мне не кажется, что я упустила в жизни что-то важное. Уверена, Фил думает точно так же. Два года назад Меган отправилась на консультацию к стоматологу, который проводил сложные операции по удалению зубов. – Вы помните вашу первую встречу? – С Даманом? Несколько необычно, что она назвала стоматолога по имени, а не по фамилии. Вроде бы мелочь, но в данном случае стоило обратить внимание. – С мистером Верма. Я не пытался поправить Меган, а всего лишь удостоверился, что мы говорим об одном и том же человеке. Она посмотрела на меня чуть озадаченно, и я ободряюще кивнул, чтобы она продолжала рассказ. – Он осмотрел меня, сказал, что зуб придется удалять, и я отправилась домой. – Мистер Верма показался вам привлекательным? Вы почувствовали что-нибудь по отношению к нему? – Мне подумалось, что он довольно красив. И такая приятная манера общения. Но… – она тряхнула головой – не знаю. Вот именно в этом вся сложность. Такое трудно описать. Возможно, я почувствовала что-то прямо в нашу первую встречу. Да. Скорее всего, так и было. Просто я еще не знала, что именно происходит. Я растерялась. Я уловил ноту беспокойства в ее голосе. – Продолжайте… – произнес я. Даман Верма провел операцию. Она прошла успешно, без осложнений. Когда Меган очнулась после анестезии, она ощутила в себе перемену. – Я знала, что вокруг меня люди – две медсестры… Слышала разные звуки, голоса. Я открыла глаза, увидела свет на потолке, и четко помню, мне пришла тогда в голову мысль: "Мы должны увидеться". Мне не было страшно, я ни о чем не беспокоилась. Меня даже не интересовало, как прошла операция. Все, что мне хотелось, – увидеть Дамана. – Зачем? – Я просто… мне очень хотелось. Я чувствовала – не знаю, как сказать, – потребность, что ли. – Вы хотели ему что-то сказать? – Нет. Просто хотела увидеть его. – Я понимаю, но почему хотели? – я настаивал на более точном ответе, но Меган то ли не хотела, то ли не могла его дать. Стоматолога позвали, он зашел в послеоперационную палату. Он держал Меган за руку и наверняка говорил ободряющие слова. Она не может припомнить, какие именно, потому что не слушала их. Она была очарована его лицом, которое вдруг показалось ей божественно прекрасным. Лицом, которое воплощало идеал мужественности: в нем читались и сила, и состоятельность, и манеры – и вдруг она уловила в ответном взгляде нечто необычное и настолько неожиданное, что чуть не вскрикнула – Меган увидела взаимность. Стоматолог хотел ее не меньше, чем она его. Все просто очевидно. Почему она не замечала этого прежде? Едва он собрался уходить, Меган крепко схватила его за руку, но врач посмотрел на нее с удивлением. Ну, конечно же, он ведь не может высказать свои чувства в присутствии медсестер. Разве он может рассказать о своей любви тут, в послеоперационной палате? Ему нельзя забывать о своей репутации и профессиональном этикете. Такая игра напоказ и неуклюжие попытки скрыть правду даже слегка позабавили Меган. Она отпустила его руку, непоколебимо уверенная, что их любовь настолько крепка и безгранична, что они непременно проведут остаток жизни вместе, будучи неразлучными, и даже, скорее всего, умрут в один день. Принцесса пробуждается от долгого колдовского сна и видит перед собой прекрасного принца. Такая сцена описана и в сказке братьев Гримм "Шиповничек" и в "Спящей красавице" Шарля Перро. Что же случилось с Меган? До встречи с Даманом Верма она вела размеренную жизнь: работа, выходные, совместный досуг с мужем. Но все изменилось в мгновение ока. Меган стала жертвой редкого, но хорошо известного психического расстройства – синдрома Клерамбо, который был подробно описан в 1921 году французским психиатром Гаэтаном де Клерамбо. Страдающая от данного расстройства женщина – мужчины ему также подвержены, но в значительно меньшей степени, – влюбляется в мужчину (с которым она едва знакома или незнакома вовсе) и верит, что он точно так же страстно влюблен в нее. В большинстве случаев больная утверждает, что мужчина влюбился в нее первым. Такое ощущение появляется у нее без какой-либо реальной причины или поощрения со стороны возлюбленного. Избранник – порой употребляется термин "жертва" или "объект", – как правило, старше женщины, более высокого социального положения или же широко известная личность. Его недоступность может подхлестывать женщину еще больше. После того как чувства вспыхнули, начинаются навязчивые и неуместные попытки сблизиться, которые крайне беспокоят и раздражают жертв. Синдром Клерамбо (или что-то очень похожее на него) описывался на протяжении многих веков – его можно встретить даже в античных сочинениях. Поэтому, когда де Клерамбо взялся писать свой труд, он не был первопроходцем как таковым, он лишь пересмотрел явление, которое прежде называлось эротоманией. Тем не менее именно его имя приходит в голову, когда речь заходит о, без сомнения, самом значимом среди прочих любовных недугов. Наверно, так получилось потому, что описание, которое дал де Клерамбо, было более подробным – ведь он обратил внимание не только на сексуальный, но и на эмоциональный аспект в состоянии пациентов. Сегодня термины "синдром Клерамбо" и "эротомания" употребляются как синонимы. Какое-то время это расстройство носило довольно грубое название – "помешательство старой девы". В современных диагностических системах оно называется бредовым расстройством эротоманического типа. Тем не менее имя де Клерамбо продолжает мелькать в спорных областях психиатрии, и многие люди продолжают говорить "синдром Клерамбо", пренебрегая современным, более точным термином. Возможно, все дело в том, что "синдром Клерамбо" звучит более мягко и чуть-чуть драматически. Он напоминает о будоражащем периоде прошлого, когда человеческое сознание представляло собой дремучий лес с нехожеными тропами.