Сюзанне Свартс: «Выбрав произведение в коллекцию, ты даешь ему обещание любить его всегда»

Александра Харитонова: Йоп ван Калденборг обладает самым крупным собранием современного искусства и модернизма в Нидерландах. Когда и как он начал собирать свою коллекцию, какие течения, имена, направления она включает, сколько в ней произведений? Сюзанне Свартс: Йоп ван Калденборг начал собирать коллекцию в 16 лет. Его семья не имеет никакого отношения к миру искусства, его родители не были ни художниками, ни коллекционерами. В юности Йоп жил недалеко от Муниципального музея Гааги и часто ходил туда смотреть выставки. Первую работу он купил на деньги, заработанные развозом газет. Это была папка с графикой голландского художника Петера Стрёйккена, и затем он продолжил покупки, но вовсе не собирался становиться крупным коллекционером. Изначально он просто хотел украсить стену комнаты каким-то произведением. Но уже с самого начала Йоп отдавал предпочтение геометрическим абстракциям — и это было оригинально. Обычно коллекционеры начинают с фигуративного искусства, с чего-то узнаваемого, а он сделал наоборот. Йоп обладает специфическим видением искусства, что, возможно, связано со сферой его деятельности: он бизнесмен и хорошо разбирается в цифрах. Вероятно, этот рационализм и стал его способом постижения и понимания искусства. Йоп коллекционирует уже более шестидесяти лет, и на протяжении всего этого времени в коллекции появлялись все новые и новые разделы — видеоарт, инсталляция, перформанс и так далее. К нам приходит разная публика, в том числе те, кто вообще никогда не был в музее и не имел никакого опыта соприкосновения с современным искусством. И прекрасно, если нам удается удивить наших гостей, особенно тех, кто считает, что искусство — это живопись или скульптура. Они приходят и вдруг открывают для себя, что произведениями искусства могут быть растущая из стены ветка или свисающие с потолка пакеты с водой. Наша миссия — подарить зрителям новый взгляд на искусство, на то, как оно может быть показано и какие ощущения способно пробуждать. Экспозиция ретроспективы Элсуорта Келли в музее Ворлинден. 2016. Фото: Antoine van Kaam. Courtesy Voorlinden Александра Харитонова: Итак, коллекция началась с минимализма 1960-х, затем постепенно расширялась и включает сегодня все виды современного искусства, как знаковых художников, так и начинающих? Сюзанне Свартс: Именно так. Иногда ты сталкиваешься с художником, который создал потрясающую работу, и понимаешь, что вот ее стоило бы купить. А через некоторое время он делает нечто, что тебе уже совсем не нравится, таких мы называем однодневками. Но мы влюбляемся в произведение, и это чувство восторга, которое оно вызывает, и является определяющим. Для нас это всегда интерес к отдельно взятой работе, а не любовь к творчеству художника вообще, или к известному имени, или к конкретным видам и жанрам искусства. Мы можем приобрести все что угодно, здесь нет никаких ограничений, но это должна быть любовь с первого взгляда именно к этой маленькой драгоценности, которую нам удалось найти среди других работ. Александра Харитонова: Коллекция начиналась как частное собрание бизнесмена, у которого не было никакого опыта и знаний об искусстве. Он так и продолжал собирать ее, руководствуясь собственной интуицией и вкусом, или со временем появились кураторы или профессиональные арт-консультанты? Как появилась идея создания музея? Сюзанне Свартс: Йоп всегда выбирал произведения сам. Можно иметь прекрасное образование, но, в конце концов, все это упирается в одно: смотреть, смотреть и еще раз смотреть. Чем больше ты видишь, тем острее становится интуиция. Я думаю, что Йоп ван Калденборг обладает невероятным глазом. Во время путешествий, посещений ярмарок, галерей или мастерских он всегда поражает меня тем, что молниеносно выхватывает лучшую работу. Я думаю, это именно опыт насмотренности. Полагаю, он сам натренировал и развил у себя эти способности. И вот в один прекрасный день на тебя как будто навешивают ярлык частного коллекционера и задаются вопросом: ваш дом и офисы увешаны искусством, и что вы собираетесь со всем этим делать? Долгое время ван Калденборг говорил, что не хочет превращать свое собрание в музей, а хочет просто продолжать коллекционировать. Но в конце концов стал размышлять: я могу продать собрание на аукционе, подарить музею, передать детям, но захотят ли они этого? И выйдя на пенсию он понял, что может подумать о создании дома для своей коллекции. Этому способствовал первый публичный показ коллекции Caldic, это принадлежащая Йопу ван Калденборгу химическая компания, собрание которой — продолжение личной коллекции Йопа. Искусство экспонируется в офисах Caldic по всему миру, хотя понятно, что в офисе не сделаешь хорошую выставку. Но в 2010 году нам предложили показать собрание в Кунстхалле в Роттердаме на условиях карт бланш — это была возможность сделать выставку мечты. Мы открыли для себя, что создание выставок может также приносить большую радость. На протяжении трех месяцев работы выставки ее посетило 90 тыс. человек, это был рекорд для роттердамского Кунстхалле. Показать наше собрание такому огромному количеству людей было для нас чистым удовольствием! Тем более что обычная публика и не слышала о коллекции Caldic, о ней знали только специалисты. И следующим шагом стало уже создание музея. Трейси Эмин. Я обещаю любить тебя. 2007. Неон. Музей Ворлинден, Вассенар. Courtesy Voorlinden Александра Харитонова: А как было выбрано название той выставки «Я обещаю любить тебя»? Сюзанне Свартс: Это название работы Трейси Эмин, которая вошла в состав выставки. И это именно то сообщение, которое мы хотели передать публике. Выбрав произведение в коллекцию, ты даешь ему обещание любить его всегда. Мы влюбляемся в работу с первого взгляда и обещаем заботиться о ней до конца нашей жизни. Рон Мьюик. Пара под зонтом. 2013. Музей Ворлинден, Вассенар. Фото: Antoine van Kaam. Courtesy Voorlinden Александра Харитонова: Судя по программе персональных выставок, вы показываете произведения как начинающих, так и известных и даже знаковых художников, но среди них почти нет голландцев. Создается впечатление, что музей больше сфокусирован на международной арт-сцене. Сюзанне Свартс: Мы — новый музей, существующий в поле других музеев, которые уже делают множество выставок голландского искусства. Кроме того, Голландия — очень маленькая страна, и вокруг нас множество других европейских стран, которые также заинтересованы в показе голландских художников. Что нового мы можем здесь предложить? Зато мы обнаружили, что, например, очень многие знаменитейшие американские современные художники никогда не были показаны в Нидерландах, — например, живописец Уэйн Тибо, скульптор Мартин Пурьер, Сио Кусака, Джонас Вуд и другие. В Голландии мы были первыми, кто показал Тибо, — его работы можно увидеть практически в каждом музее в США, но у нас даже многие профессионалы о нем не знали. Поэтому интернациональные имена — это та ниша, тот разрыв, который мы хотели бы заполнить. Но при этом мы показываем тех, кто уже представлен в нашем собрании. Отправная точка нашей программы — это всегда коллекция Ворлинден. И если мы думаем, что кто-то из художников в собрании достаточно интересен, чтобы сделать его или ее персональную выставку, то они попадают в этот список. А групповые выставки у нас всегда смешанные, на них мы в равной мере показываем голландских и международных авторов. Джеймс Таррелл. Небесное пространство. 2016. Музей Ворлинден, Вассенар. Фото: Antoine van Kaam. Courtesy Voorlinden Александра Харитонова: Как вы выбрали архитектора для строительства музейного здания? Очень часто владельцы частных музеев приглашают «звезду», кого-то с громким международным именем, чтобы создать архитектурный шедевр, сенсацию, которая сама по себе привлечет внимание прессы и публики. Какова была концепция здания Ворлинден? Сюзанне Свартс: Архитектура очень важна, но главное — сама коллекция. Здание не должно доминировать, особенно если это масса диагональных стен, на которых крайне сложно размещать произведения. Мы выбрали дневной свет и деревянные полы, чтобы быть уверенными, что посетители будут чувствовать себя как дома, и абсолютно белые стены. Вы не увидите камер, систем климат-контроля, систем безопасности и другого оборудования, все это скрыто. Мы стремились построить здание, наполненное гармонией, и это наш способ показывать искусство. Мы не стали приглашать архитектурную «звезду»: это должно было быть нейтральное здание, без почерка — сама территория и окружающая природа уже были достаточно впечатляющими. Семьдесят процентов стен здания — это стекло, таким образом, мы всегда находимся в диалоге с окружающим ландшафтом. В музеях с искусственным светом и огромным количеством залов с множеством работ невозможно провести много времени — не хватает энергии и времени сконцентрироваться. Мы же хотели предложить нашим посетителям возможность «подзарядиться», чтобы они получали энергию, а не уставали. Ворлинден — место, где можно отдохнуть, получить позитивный заряд, увидеть иную перспективу. Здание музея Ворлинден. Архитектор Дирк Ян Постел. Фото: Pietro Savorelli. Courtesy Voorlinden Александра Харитонова: Какова стратегия музея как институции? Как вы планируете развивать вашу выставочную программу? Сюзанне Свартс: В процессе создания музея мы должны были принять решение: мы показываем нашу коллекцию или хотим чего-то большего? Большинство музеев построены вокруг коллекции, именно она обычно является сердцем музея. Для нас сердце музея — его посетители. Поэтому нужно сосредоточиться на них: как привлечь посетителей, как заинтересовать их, как удивить? Поэтому, помимо показа коллекции, мы создали программу временных выставок, включающую произведения из крупных музеев современного искусства, таких как MoMA, Центр Помпиду, Тейт Модерн и других. Музей открылся в 2016 году ретроспективой Элсуорта Келли, где были собраны работы как раз из этих музеев. Они всегда рады помочь, потому что на протяжении шестидесяти лет мы выдавали произведения на их выставки, и у нас с ними прекрасные отношения. В марте 2019 года мы планируем показать выставку Яёи Кусамы. Кроме того, в нашу программу входят созданные специально для музея большие инсталляции таких художников, как Джеймс Таррелл, Ричард Серра, Рон Мьюик и других. Это уникальный телесный опыт — вы можете зайти внутрь инсталляций, пройти через них и испытать совершенно новые и непривычные ощущения. И, конечно, есть еще архитектура и природа вокруг. Многие приезжают сюда, чтобы провести весь день. Они паркуют машины, идут в музей, затем в ресторан выпить чашечку кофе или на ланч, гуляют по территории имения, возвращаются в музей и так далее. Парк музея Ворлинден. Дизайнер Пит Аудолф. Courtesy Voorlinden Александра Харитонова: Изменилась ли со временем стратегия приобретений в коллекцию, особенно после открытия музея как публичной институции? Иногда кураторы частных музеев предлагают приобрести определенные работы, чтобы сделать собрание более полным, соответствующим актуальной ситуации на мировой художественной сцене. Сюзанне Свартс: Описанная вами ситуация — это очень рациональный способ коллекционирования, мы выбираем сердцем, абсолютно по-другому. И я надеюсь, что результат отличается от того, что показывают другие музеи. Мы совсем не заинтересованы в том, чтобы собрать некие периоды, стили или чтобы представить творчество какого-то художника в его полноте. Мы не стремимся к тому, чтобы рассказать историю искусства, — многие другие музеи успешно этим занимаются, мы хотели бы рассказать историю страсти к искусству. Александра Харитонова: Тем не менее, есть определенные совпадения. Например, в 1990-е были очень популярны «Молодые британские художники», то же самое происходит сейчас с Ай Вэйвэем и Яёи Кусамой, и в вашем собрании есть вещи всех этих художников. Сюзанне Свартс: Иногда вы замечаете тенденцию, это открывает вам глаза и заостряет фокус. У нас есть несколько работ китайских художников, но очень многие мы пропустили, то же самое с британцами — мы пропустили многие их работы, но мы и не стремились собрать их по максимуму. В нашем собрании есть работа Трейси Эмин, потому что мы любим ее неоны, у нас есть «точки» Деймиана Херста, но это потому, что нам показалось очень интересным то, что он делал в 1990-е, и это одна из его ранних вещей. Мы приобретаем только те работы, которые так или иначе соответствуют эстетике, духу коллекции. Яёи Кусама в экспозиции музея Ворлинден. Courtesy Voorlinden Александра Харитонова: Есть у музея интерес к исследованию и показу не европейского и не американского современного искусства? Например, азиатского, арабского, русского? У вас в собрании есть одна работа Жанны Кадыровой, украинской художницы. Сюзанне Свартс: Нам очень интересно открывать новые таланты или искусство, о котором мы никогда не знали. Но я предпочитаю показывать его наряду с произведениями уже известных художников, например, нового китайского художника с Ай Вэйвэем. Для нас они абсолютно равные величины, но люди, которые приходят ради известного имени, получают таким образом возможность открыть для себя что-то новое. Мы много ездим, посещаем большое количество мастерских и всегда спрашиваем художников об их коллегах, можем попросить представить нам кого-то еще, пригласить на встречу или просто познакомить с работами других авторов. Таким образом, мы можем увидеть более полную картину и узнать больше. Александра Харитонова: Собираете ли вы экспериментальное, например, цифровое искусство? Сюзанне Свартс: В нашей коллекции есть и цифровое искусство, и перформанс. В данный момент в экспозиции много произведений, которые очень сложно инсталлировать и технически поддерживать. Например, мы делали выставку Мартина Крида, где перформансы должны были исполняться в реальном времени. Мы были вынуждены нанять специального сотрудника, который руководил процессом и следил за тем, чтобы они начинались вовремя и выполнялись на должном уровне. Александра Харитонова: Каковы плюсы и минусы статуса частного музея в Нидерландах? Сюзанне Свартс: Я счастлива работать в частном музее и горжусь тем, что мы зарабатываем собственные средства. Йоп ван Калденборг передал коллекцию, имение и музей в управление фонду, но с самого первого дня работы музея, мы должны были вести дела самостоятельно. Мы совершенно независимы, не получаем никаких субсидий, у нас нет иных фондов, оказывающих нам финансовую поддержку. Это такой американский способ управления музеем. Йоп — бизнесмен, он научил нас, как зарабатывать на нашу деятельность и мы делаем это каждый день. Но мы должны работать на аудиторию, привлечь людей, которые захотят купить билет, а потом прийти еще раз. В результате у нас сложилась очень хорошая команда, которая заботится о музее и о том, как снизить расходы и повысить доходы, как вести работу с партнерами наиболее эффективным образом. Я много общаюсь с коллегами из государственных музеев, они постоянно заняты переговорами с местными муниципалитетами, чтобы отвоевать бюджет на музей. И все музеи, чьи бюджеты были урезаны, очень разочарованы, потому что полагают, что не выживут, но это возможно! Есть большой рынок досуга, и ты должен стать его частью, заинтересовать людей провести свободное время в твоей институции. Библиотека музея Ворлинден. Дизайнер Андреа Милани. Фото: Pietro Savorelli. Courtesy Voorlinden Александра Харитонова: Вы новый музей, как вы привлекаете посетителей? Какова ежегодная посещаемость Ворлинден, можете назвать цифры? Сюзанне Свартс: Самое лучшее — это сарафанное радио. Поэтому мы уделяем огромное внимание работе с социальными сетями. Мы наиболее упоминаемый в Инстаграме музей в Нидерландах. Это более действенный способ рекламы, нежели размещение билбордов вдоль шоссе, но, должна сказать, мы делаем и то, и другое. Мы должны быть уверены, что люди, приехавшие в Ворлинден, вернутся от нас счастливыми и расскажут об этом другим. Что касается цифр по посещаемости, мы еще не готовы поделиться этой информацией, но могу сказать, что мы очень довольны. Нашу посещаемость уже можно сравнить с данными больших голландских музеев. Александра Харитонова: Планируете ли вы приобрести в коллекцию работы русских художников или организовать выставку русского искусства? Сюзанне Свартс: Вообще-то у нас в программе пока нет русских проектов, но это очень даже возможно! Если у вас есть какие-то предложения, мы готовы их рассмотреть, нам всегда интересно открывать для себя новых художников.